- Форма этта - ГПУ-ОГПУ. А теперь итите отсюта посопники империалисма, - выдал им с акцентом этот третий.

- Зачем вы так товарищ Вацетис, господа офицеры просто любопытствуют.

К ним подошёл старший политрук войск НКВД, в форме 1937 года, из посольства СССР. А улицу как прорвало. Появились разнообразные машины и толпы праздношатающихся горожан.

- Я с оппортунистами не разговаривайт, - произнёс "товарищ Вацетис" и ушёл.

- Не был ты, товарищ, в подвалах Лу... О, господа офицеры, да у вас, у всех, целый иконостас из наград. Английские, чехословацкие, французские... О, а это, что за орден, пан майор?

Зденек объяснил, за Вацлава, старшему политруку Иванову за что тот получил орден Богдана Хмельницкого 3 степени. Поскольку майор смотрел на пани.

- Такового не может быть. Чушь порете. Какие ещё базы бандеровцев в Западной Украине?

Зденек горячась, стал защищать свою "аксиому". Политрук же цепко, от их беретов до туфель, осмотрел чехов и перевёл разговор.

- А не вы ли прилетели на "Юнкерсе-88"?

Зденек сразу заткнулся. Генерал Чечек просил их не разглашать свой прилёт. Ситуацию исправили туристы из Японии и ФРГ, взяв политрука в плотное кольцо. И Зденек предложил от въедливого политрука сделать ноги, съездить посмотреть стадионы. Сели и поехали. Ехали и смотрели на безмятежно прогуливающихся горожан, играющих в футбол на лужайках мальчишек, и на автомобили с пани-водителями. На улице Владивостоцкой осмотрели сразу два стадиона - Philips Stadion и Philips Stadion II. Одинаковые и суперэкзотичные.

- И как они с Эйндховена сюда попали? Из 2008 года. Вацлав, ты ж бомбил Эйндховен в 1944-м.

Вацлав пожал плечами, на него сильно подействовала безмятежность новопражан. И рядом с ними прошли несколько парней в футбольной форме, которые на англо-испано-португальском суржике обсуждали намеченный на завтра матч:

- Лионель, а матч судить будет Шрек, и у "Славии" играть будут "Пепи" Бицан и Антонин Пуч. Рубка будет огого, - донеслось до лётчиков.

Фанаты футбола из команды Вацлава тут же побежали покупать билеты.

После службы и футбола, ничья 5:5, Любош потащил всех в польский кабачок "13 стульев"; там было дешёвое пиво и вкуснейшая краковская колбаса. И там же коммунист Любош устроил им политинформацию о текущем моменте и по бумажке:

- ... овсы и горох подешевели, пшеницу привезли из Ростова, капиталисты открыли свои заводы и фабрики, правительство возглавил и. о. премьер-министра Рудольф Беран, тот ещё реакционер, и туда вошли все старые заместители министров (самих министров, и президента Масарика тут не оказалось). Через месяц выборы президента. Газета "Глас розуму" пишет, что в Новой Праге проживает 630986 человек из 102 народов всего мира. Куда ты Вацлав смотришь?

- Любош хватит. Пан майор, лучше спойте.

Зденек, под шумок, притащил гитару из оркестрика кабачка. А Вацлав смотрел на сногсшибательную дамочку куртуазного обличия. Просьба Зденека была в тему. Вацлав спел. Последнюю песню он пел и удивлялся про себя, откуда он знает слова и ноты этого хита (пел он песню Джо Дассена Et si tu n'existais pas). А потом...

- А чей это орден, пан майор? - от вумен. Вацлав объяснил. Лицо незнакомки приняло томно-решительный облик. - О, а ты - брутальный тип, "мсье смертоносная бабочка". Поехали ко мне, я на машине. Меня зовут Эммануэль...

Да и потом, остальные леди сначала спрашивали о советском ордене, а потом говорили, что они на машине. И Вацлав безмятежно "порхал" по Новой Праге.

Только через неделю после "попадаловского прилета" экипаж Вацлава поднялся в воздух. Позарез нужны были фотоснимки Новой Праги для картографического отдела Генштаба ВС ЧСР.

Из заведения мадам Дран, мы возвращались в четвёртом часу; дорвались до свежатинки, господа. Оставили лялям двести рублей ассигнациями и не жалели.

- Чёртово шампанское, Борн, расплатись, а я... - гуднул Борисов побежал в кустики.

Расплатился и медленно пошёл к парадному "Астории". И была нега, и должен быть сон. И сон бесцеремонно отодвинули. Из сумрака вышли четверо тёмных. Двое с дубинами, и двое с засунутыми во внутренние карманы пиджаков правыми ладонями.

- Добро гони, обтёрханный. Чемоданчик давай, по-тихому, - так вот, по-простому, изрек мне невысокий крепыш.

А чемоданчик имел секрет. Если нажать на большую кнопку, он открывался и падал вниз, а в руках у меня оказался МП-38, готовый к стрельбе. Тах-тах-тах. Три пули полетело в "бандито". Двое со стонами упали, двое с очень сумрачными лицами и раскрытыми ртами, с ужасом смотрели на немецкую машинку смерти.

- Дубьё на землю. Лечь! - скомандовал, и из кустов, мне на помощь, вылетел Борисов с пистолетом.

- Борисов, следи! - и, уходя рывками влево, ринулся в сумрак. "Подстрахуй, братуху" - не имелось в наличии, на моё счастье. Рыскал по полумраку зря. Окликнул Борисова и вышел из сумрака. Охраняемых тёмных стало пятеро. - Это, кто?

- Да вот, Борн, какой-то Саид, нарисовался, еле берданку отобрал, - отозвался Борисов.

Сунул ПП на место. Прибежали, дующие в свистки, трое городовых.

- Господа, кто стрелял? - отдуваясь, спросил самый мордатый из них.

- Я.

- Зачем? Фух-фух...

- Что бы в меня не стрельнули!..

Урядники осмотрели раненых в правую руку двух грабителей. Перед этим Борисов выудил из их карманов два "Нагана". У меня начался отходняк. Выглянул бледный портье, и оказался шустрым малым. Увидел нас и городовых, мигом успокоился. Вызвал криминалистов, принёс водки и сдал "Саида":

- Вчера приняли это мурло, и машинами вашими интересовался-с.

- Кхе-кхе, - Борисов поперхнулся и разлил "снадобье". - Борн, по краю прошёл. Поставлю, мля, свечку Николаю-угоднику.

- Водки выпей...

А потом ржали как кони, когда приехавший здешний "комиссар Мегре" представился поручиком Шараповым. Шарапов не обиделся. Он быстро провёл дознание. Расколол, вначале, 'Саида'. Мы удивились. Нападавшие оказались эсерами, почему они пошли на грабёж нас, выяснить, сразу не удалось, но "Саид" дал один адресок. Шарапов рванул туда, а нападавших отправили в каземат. С Борисовым смотрели на это дело, молча.

'Одеты, как работные люди, а лица интеллигентные. Вон тот молоденький, как вообще додумался на экс пойти. Захерачат им срок за разбой плюс статья за экстремизм, и поедут лес валить. Эх'...

Николаич тоже с состраданием смотрел на эсеров. Те, увидев, что 'буржуи' на них сочувственно смотрят, всполошились, не понимая факт нашего сочувствия. Переглянулись и со злостью смотреть на нас стали. И раздрай у нас наступил. Теперь нам стали непонятны их взгляды. Борисов, что-то под нос стал бормотать. Поднялись в номера. Сонные постояльцы, недобро, проводили нас взглядами.

'И эти волками смотрят. Эх'.

Заснул я сразу, спал крепко, а утром раздался требовательный стук в дверь моего номера. "Ролекс" показывал четверть десятого. 'Борисов, что ли?' Открыл дверь. Вместо Борисова стоял, какой-то военный.

- Вы, Борн Роман Михайлович? - я кивнул. - Штабс-ротмистр жандармерии Шелестов. Собирайтесь, вас ждёт мой начальник - полковник Муравьёв.

- Это, что - арест?

- Нет, скорее беседа, - куртуазно запудрил мне мозги штабс-ротмистр.

- Заходите, господин ротмистр.

Идущий по коридору половой, со значительным интересом глядел на мои красные шёлковые трусы. Шелестов, молча и внимательно, тоже рассматривал всё, что я делаю. Одевался я долго.

- Давайте, господин ротмистр, поедем на моей машине. Вы, не против?

- Как скажите, господин Борн, - учтиво отозвался офицер.

Доехали до управления на Никольской улице, и вошли без очереди к полковнику в кабинет. Полковник Муравьёв, оказался моложавым брюнетом за сорок с пронзительными синими глазами, он меня минуты две разглядывал. 'Что ему от меня надо?'