Альфонс посмотрел в глаза старику-нахарра. У Идена был прямой, очень ясный взгляд, такого не бывает у молодых. Иногда так же смотрела бабушка Пинако, когда приходила в особенное расположение духа. Альфонсу показалось, что старик Иден очень многое пережил, еще больше повидал, и что воды жизни вымыли из него все лишнее, все беспокойное и суетное. Ал решил, что ему не хочется врать старику — да и ложь тот наверняка почувствует.

— Это не совсем так.

Видите ли, мой отец не потомок уцелевшей ветви. Он и в самом деле был из Ксеркса.

— Вот как? — старик не выглядел удивленным. — Значит, я был прав, и страна погибла из-за того, что кому-то удалось получить эликсир, дарующий вечную жизнь?

— И снова нет, — возразил Альфонс. — То есть, да, и в то же время… Страну погубило существо, созданное алхимиком, учителем моего отца. Это был гомункул… ну, он был создан из вещества за Вратами, если вы понимаете…

— К несчастью, понимаю, — старик выпростал из складок одеяния левую руку, и Альфонс увидел, что она оканчивается гладкой культей. — Итак, некий алхимик вызвал из Врат существо?..

— Да, гомункула.

Поначалу он был слаб и мог жить только в колбе. Алхимик кормил его кровью своего раба, которым случайно оказался мой отец.

— Случайно? — многозначительно переспросил Иден.

— Если и нет, мне об этом ничего не известно. Так вот, поэтому гомункул проникся к отцу какой-то странной симпатией. Когда он задумал погубить всех, он устроил так, что мой отец один выжил. После того ритуала отец и гомункул обрели бессмертные тела. Они сами стали философскими камнями, в каждом из них оказались заключены многие сотни жизней.

Старик Иден нахмурился.

— Неужели это существо в бессмертном теле до сих пор обитает… в Аместрис? Или оно одумалось?

— Нет, гомункул в бессмертном теле был побежден. Мой отец пытался одолеть его четыреста лет, и два года назад это удалось. Отец… погиб вскоре после этого, так как израсходовал весь ресурс философского камня, а его собственный жизненный срок давно истек. Теперь души жителей Ксеркса наконец-то свободны. Все.

— Так вот что мы почувствовали два года назад! — теперь старик Иден выглядел пораженным. — Если это так, то я… моих слов и моего скромного понимания не хватает, чтобы благодарить вас, Альфонс Элрик! Сколько же вам лет на самом деле?

— Столько, на сколько я выгляжу, — улыбнулся Альфонс. — Я родился семнадцать с половиной лет назад, в Аместрис.

— Тэмила говорила, у вас есть брат? Он тоже…

— Да, у меня есть брат, он старше на год. У нас с ним одинаковый цвет волос и глаз, если вы об этом. И раньше он тоже был алхимиком.

— Почему «был»?

— Он разрушил свои Врата, — Альфонс сказал это тоном, который подразумевал, что не собирается разговаривать на эту тему.

— Разрушил свои Врата?.. — старик потер высокий лоб. — Захотев покончить с собой? Как же вы поддерживаете в нем жизнь? Или остался еще философский камень, как, по слухам, есть у нашего императора?

— Да нет, мой брат совершенно здоров, — запротестовал Альфонс. — Даже собирается жениться, насколько я знаю! И он вовсе не собирался сводить счеты с жизнью, он же, наоборот, хотел… — Ал осекся.

— Но как он вернулся? — удивился Иден.

— А почему он не должен был?..

Старик задумался. Потом медленно проговорил:

— Конечно, я никогда не видел, чтобы кто-нибудь совершал подобное, но в наших трактатах, вынесенных из Ксеркса, есть записи об алхимике, который решил разрушить свои Врата ради эксперимента… Он пожертвовал жизнью раба, чтобы попасть к ним, и, должно быть, выполнил, что хотел. Но потом этот алхимик впал в состояние, похожее на смерть, дышал очень медленно и спал глубоко; никому не удалось разбудить его, накормить или напоить. Ученики вливали ему в горло воду и даже молоко по бронзовой трубке, но этого было мало, и через несколько месяцев он умер от истощения.

— Нет, брат вернулся, мы… — Альфонс осекся. — Он вернулся через мои Врата. Видите ли, у нас есть связь. Особенная связь. Мне не хотелось бы вдаваться в подробности…

Старик Иден пытливо посмотрел на Альфонса.

— Чего только не случается под этими небесами! Это поистине удивительно, о гость.

Говоришь, твой брат даже собирается жениться?.. Мне очень интересно, будут ли у него потомки, и на кого они окажутся похожи. И еще вопрос, Альфонс. Из ваших слов я понял, что вы сами побывали у Врат, и может быть, даже не однажды. Но вы выглядите здоровым и целым и даже, может быть, лучше телесно развитым, чем обычный юноша вашего возраста. Чем же вы расплатились, если этот вопрос не кажется вам слишком бесцеремонным?

— Я не хочу об этом говорить, — твердо произнес Альфонс. — Но я расплатился сам. Не чьей-то еще жизнью, если вы об этом.

Иден склонил голову, признавая за гостем право на молчание.

— И я тоже хочу спросить… Вы дали мне понять, что были у Врат. Но зачем вы отправились туда, если уже знали из трактатов, что это бесполезно?

Или в трактатах не был описан результат?

Иден чуть улыбнулся.

— Культей я обзавелся в молодые годы, когда умерла моя жена, бабка Тэми. Трактаты попали ко мне позже. Точнее говоря, я сам достал их, купил у одного старьевщика, который даже не подозревал, какие ценности хранит… И перевел. Сейчас очень немногие способны понимать ксеркский язык, и мои знания неполны. Очень большая потеря, что ваш отец покинул нас, Альфонс. Как его звали?

— Ван Хоэнхайм.

— Хоэнхайм? — с сожалением переспросил старик. — Нет, не встречал этого имени в хрониках.

— Можно, теперь я задам вопрос?

— Конечно. Отвечу на все, на что смогу.

— Расскажите, — попросил Альфонс, — почему вы считаете, что способности к алхимии передаются по наследству?

Джерсо, когда ему рассказали о плане Альфонса и Лина, поржал и поддержал всеми четырьмя лапами.

Обвести вокруг пальцев самодовольных стариков-алхимиков — почему бы и нет? Они с Зампано не терпели алхимиков.

Кроме крестника, конечно, но это отдельная история.

А вот их роль в этом во всем была проста, как кусок пирога: обучить элитных бойцов, которых Ланьфан отберет, драться с алхимиками. Ведь Зампано и Джерсо когда-то специально готовили к драке со Шрамом, который пользовался синской алхимией…

Где-то тот Шрам сейчас, интересно знать.

Первый урок состоялся через день или через два после принятия плана. Джерсо прямо удивился скорости, с которой император подготовил специальный тренировочный лагерь где-то в заповедных полях на задворках Шэнъяна. Вот они, преимущества верховной власти!

Правда, когда химеры осмотрели временные бараки, сортиры и столовую, у них возникло четкое ощущение, что лагерь этот готовился давно — может, для чего другого.

От лагеря до дворца было часа полтора езды. Сговорились на том, что Альфонс и по крайней мере один из химер всегда будут возвращаться во дворец, а в лагере пускай остаются другие инструкторы. Альфонс был нужен во дворце, да и в городе у него были свои дела, а химеры просто не хотели оставлять его одного, даже если парню ничего и не угрожало.

Первое занятие прошло весело.

Джерсо с Альфонсом уселись в стороне прямо на траву, до поры до времени просто как зрители.

Зампано велел добровольцам выстроиться в шеренгу. Ребята тут были молодые, может быть, кое-кто и тогда участвовал в драке во дворе, Джерсо не понял. Там-то были все в масках, а здесь они с Зампано потребовали, чтобы без. Нельзя человека учить, если ему в глаза не заглянешь.

К ним еще приставили пока мальчика Чжэ, чтобы переводил, но потом было решено, что с первым уроком Зампано сам справится.

— Итак, — начал Зампано. — Вас сюда собрали, чтобы учить драться с алхимиками. Запомните, парни… — тут Зампано хмыкнул, — и девушки, конечно. Алхимики только на первый взгляд непобедимые. А так, чтобы нарисовать печать нужно время. Поэтому они либо пользуются татуировками, либо вышивают печать на одежде, либо носят с собой. И вот тут у них два — повторяю, два — слабых места. Первое. Печати можно лишить. Второе. Печать можно сделать бесполезной, если вы знаете, для какой она реакции. Например, знал я одного мужика, который использовал огненную алхимию, очень сильную.