Но Альфонс все равно чувствовал не по себе, когда спрашивал в крытых рядах Тэмилу Фан; все равно как если бы взялся всерьез разведывать место жительства героя книги. Его преследовало ощущение, что Тэмила — это персонаж полузабытого веселого сна про погони и странную, нездешнюю алхимию, а в реальности ее нет и быть не может.

Но Тэмила оказалась на месте.

Альфонс даже издалека узнал ее звонкий голос — она зазывала покупателей в свою лавку, нахваливала качество ковров.

По-сински девушка-нахарра говорила с сильным акцентом; Альфонс — без особых на то оснований — решил, что акцент этот деланный.

Тэмила встретила Альфонса и Мэй как старых друзей и немедленно перешла на свой слегка архаичный аместрийский.

— Как вы вовремя! — воскликнула она. — Сегодня мы празднуем удачное возвращение наших мужчин из-за моря, они плавали с кораблями купца Шунжуна Лао. Они будут очень рады видеть тебя, алхимик с чистой кровью, и тебя, благородная дева!

— Да мы, собственно, — Альфонс слегка смутился столь горячему приему, — просто хотели поговорить… Может быть, конечно, посмотреть какие-нибудь старые записи, если у вас есть… Мне очень интересно, как вы объясняете связь алхимии и крови.

— Так пойдемте прямо сейчас, — обрадовалась Тэмила. — Я вам все покажу, до пира успеем. Познакомитесь с дедом.

Она быстро о чем-то переговорила с помощницей — девушкой из Сина, — накинула платок и чуть ли не потащила путников куда-то.

Альфонс с Мэй переглянулись.

— Нас не хватятся? — шепотом спросила Мэй.

— Тебя?

— Нет, меня — нет.

Тебя.

— Я Зампано предупредил, вообще-то, что могу на весь день уйти… Кроме того, Ланьфан обещала охрану. Не удивлюсь, если за нами скрытно наблюдают.

— Тогда ладно, — Мэй успокоилась. В отличие от Альфонса, ей явно не нравилась Тэмила.

Нахарра жили в самых дальних от центра районах Шэнъяна — и не самых благополучных.

Местные жители называли их «хутунами», и Альфонс сказал себе, что даже на задворках Централа — в Кономе, например — он не видел таких ободранных зданий, таких пестрых лавчонок, где одновременно торговали рыболовными снастями, украшениями, приворотными зельями (Альфонс очень надеялся, что нерабочими) и сладостями. С одной стороны, все эти кривые переулки, утонувшие в облаках причудливых запахов, гомон играющих прямо в грязи детей и выкрики взрослых, развешенная над заборами на просушку одежда, давали ни с чем не сравнимый экскурс в культуру и историю Сина; с другой стороны, вляпавшись в чью-то лепешку, Альфонс почувствовал, что все-таки предпочел бы библиотеку. Энтузиазм ученого тоже имеет свои пределы.

Очевидно, Мэй чувствовала себя так же. Держалась она храбро, но цеплялась за руку Альфонсу. «Только бы Тэмила не привела нас в какой-нибудь притон, — подумал Альфонс. — Тогда плевать на все тайны алхимии, отведу Мэй домой сразу же».

Однако Тэмила остановилась перед просторным и вполне опрятным на вид ярко-желтым двухэтажным зданием, окруженным узким, хорошо натоптанным двором.

— Это общинный дом нахарра, — с гордостью сказала Тэмила.

Войдя за ворота, посетители сразу поняли: хутуны остались снаружи, они уже в каком-то другом месте.

Снаружи ни двор, ни дом не выглядели особенно богатыми — это, конечно, привлекло бы внимание, а Альфонс уже понял, что нахарра не хотели выделяться.

Но чувствовалось здесь что-то неуловимо несинское… может быть, форма окон, может быть, крыльцо удивительно аместрийского вида…

— Входите же, — Тэмила потянула за кольцо огромной двери.

Дверь украшало изображение древа сефирот, что показалось Альфонсу плохим предзнаменованием. Он даже затормозил на пороге, раздумывая, не встретит ли его этими створками непроницаемая темнота и жадная хватка миллионов цепких рук…

— Ты что? — удивленно спросила Мэй и осторожно взяла его за руку.

— Передумал?

— Нет, — Альфонс улыбнулся. Он сам удивился тому, как напугала его обыкновенная деревянная дверь, даже рассердился на себя немного. Перешагнуть порог, только и всего…

За порогам начиналась не по-сински длинная прихожая, уходящая вглубь здания, в темноту.

— Здесь никого нет, все в задних помещениях, готовятся к пиру, — объяснила Тэмила, снимая платок и очень домашним жестом вешая его на один из крючков — целый их ряд тянулся вдоль правой стены, многие были заняты такими же платками или плащами. — Я вас сейчас проведу к деду… Я ему уже все рассказала, он был счастлив о вас слышать и будет рад видеть… Ты, Альфонс, будешь доволен, дед многое знает…

Легкой походкой она прошла по темному коридору, потом толкнула одну из дверей — они поворачивались на петлях, а не отодвигались. Здесь, внутри своего дома, Тэмила сразу стала двигаться легче и свободнее, не как торговка. Плечи расправились, даже дыхание стало другим. Голос зазвучал мягче и напевнее. Она стала еще больше похожа на принцессу Ану, чем в момент их первой встречи, и Альфонс мог лишь невольно задаться вопросом: а случайно ли было то его видение в полузанесенном песком городе? Может быть, как тут принято говорить, «красная нить судьбы» привела его к Тэмиле?..

Впрочем, тут отчаянная гонка его мыслей поневоле прервалась, потому что Тэмила вновь выглянула из комнату и сказала:

— Заходите! Дедушка вас ждет!

Перед ними предстала комната в синском стиле: огромная раздвижная дверь на всю стену вела во внутренний двор, на стенах висели изречениями на синском же… В общем, единственное, что отличало этот кабинет от типичного синского — наличие в углу высокого стола и стула, довольно неуклюже сработанных. Имелся здесь и низкий синский столик; за ним сидел старик в накидке нахарра. На вид ему можно было дать лет восемьдесят, был он смугл, совершенно лыс и одет в какие-то причудливые драпировки, которые Альфонс сперва счел традиционной синской одеждой, но потом узнал в них ксеркские одеяния: такие же встречались на барельефах среди развалин.

— Гость с чистой кровью! — старик поднялся и протянул Альфонсу руку для пожатия; это тоже было сделано совсем не по-сински — привет с родины. Альфонс, обрадованный, пожал узкую крепкую ладонь.

— Безмерно счастлив видеть вас на закате жизни! — продолжал старик. — И вам, юная госпожа, очень рад. Меня зовут Иден.

Он говорил с тем же акцентом, что и Тэмила.

— Для меня тоже честь познакомиться с вами, — Альфонс почтительно поклонился. — Меня зовут Альфонс Элрик, а это Мэй из клана Чань. Вы правда потомок ксеркцев?

— Я потомок многих людей, — улыбнулся старик тонкими губами, — скотоводов, воинов, воров, даже моряков… И все они говорят во мне, — он прижал кулак к задрапированной светлой тканью груди. — Надеюсь, что и мой голос когда-нибудь прозвучит в моих потомках. Но садитесь же.

— Благодарю, — тихонько сказала Мэй, садясь.

Она вообще вела себя как-то очень тихо, как переступила порог; Альфонс даже испугался, уж не чувствует ли девочка чего-нибудь. Но нет, наверное, она бы его предупредила…

Альфонс так же сел на возле низкого столика, неловко скрестив ноги. Это традиционное синское искусство сидеть без стульев (стульями, и лавками тут пользовались, но не в богатых домах) все не давалось ему.

— Тэми, — обратился Иден к внучке, которая по-прежнему стояла, — оставь нас, пожалуйста. Прости мне мой эгоизм, но я хотел бы поговорить с гостями наедине.

— Конечно, дедушка, — Тэмила ответила с готовностью, будто ждала этой просьбы.

— Прости, что тебе пришлось просить! Я пойду присмотрю, как готовят шарпи.

— Я старый человек, — проговорил нахарра, когда дверь за нею закрылась. — Вы простите, если я буду задавать вам вопросы первым? Здесь, в Сине, ценят старость.

— Конечно! — ответил Альфонс. — Поверьте, в Аместрис тоже уважают возраст и мудрость. Только скажите сначала, пожалуйста, что такое шарпи? Очень интересно.

— О шарпи без толку говорить, ее нужно пробовать, — улыбнулся Иден. — Что, я уверен, нам совсем скоро предстоит, потому что Тэмила превосходно готовит. Ну что ж… внучка сказала мне, что ваш отец обладал чистой ксеркской кровью. Как же прямой линии удалось уцелеть так долго среди всех превратностей судьбы?