Все-таки железным быть легче.

«Я первый раз в жизни гуляю с девушкой под луной, — подумал он, — и при таких обстоятельствах!»

Наконец они поднялись на холм.

Озеро лежало внизу, в небольшой седловине, белым диском, отражавшим лунный свет. Вокруг разбегались такие же невысокие холмы, как и тот, на котором они стояли — Альфонсу оставалось только гадать, сколько таких «срезала» Мэй, когда прокладывала дорогу. Ему показалось, что он видит дальше, на черном бархате равнины, еще диски подобных озер. Днем тут было бы очень красиво — только представить этот пейзаж пахучем, пестром разнотравье! Да и сейчас неплохо. Странно, а ему казалось, что в императорском парке должны быть только леса и леса…

— Добросишь до озера? — спросила Мэй.

— Шутишь? Тут метров двести.

— А если я катапульту сооружу?

— Мэй, я думаю, эта штука взорвется сразу же, как только я стряхну ее с ладони. Так что давай так. Я попытаюсь ее докинуть как можно дальше по направлению к озеру, а ты сразу же ставь бункер. По моей команде. И лучше начни с передней стенки.

— Тогда погоди, я печать нарисую… Так, готово.

Мэй действительно очень быстро рисовала печати — Альфонс и в лучшие времена так не мог. Потом, правда, ему стало без надобности…

— Ну, готова? На счет три. Раз…

— Стой!

Мэй внезапно крепко обняла его, прижалась лбом к его груди. Это оказалось неожиданно приятно.

— Все будет хорошо, — сказала она твердо. — Правда же?

— Правда, — ответил Альфонс, почувствовав, что ему сдавило горло. — Ты молодец, Мэй. Ну что, давай теперь, на раз-два-три?

— Давай, — она кивнула, отстраняясь.

— Раз, два…

— Альфонс замахнулся, с тоской вспоминая их деревенские игры в мяч, где он никогда не преуспевал так, как Эдвард. — Три!

Альфонсу показалось, что алая капля на миг расчертила небо у него над головой — и все, тут же небо накрыла темнота. Тряхнуло, Альфонс почувствовал, что земля под ним расходится, потом он упал, перекатился, въехал локтем во что-то мягкое, Мэй вскрикнула… То есть произошло то, что обычно очень долго описывается, но на самом деле занимает доли секунды: мир ушел из-под ног, вселенная исчезла, а когда вернулась на место, то она, эта вселенная, была очень узкой, буквально несколько шагов в поперечнике, очень тесной и довольно-таки душной. И в ней, во вселенной, кроме Альфонса было только еще одно существо — тяжело дышащая, маленькая, теплая Мэй Чань.

— Получилось? — сдавленным голосом спросила девочка. — Мы живы?

— Ага, — ответил Альфонс. И хихикнул.

Мэй тоже засмеялась, и они смеялись так довольно долго, пока Ал не начал хватать ртом воздух.

Тут он принудил себя остановиться.

— Ты предусмотрела вентиляцию? — спросил он. — Мы как, вообще под землю провалились?

— Ага, — сказала Мэй. — Вентиляция должна быть… если ее не засыпало, — она принюхалась. — Да нет, не засыпало. Все в порядке. А на чем я сижу?

— На мне.

Альфонс поймал ее руку.

— Мэй… спасибо.

— Не за что, — потом она добавила, словно нехотя. — Ты помогаешь Лину, ты помогаешь моей стране. Это самое меньшее, что я могла для тебя сделать.

— А сам я по себе? Я тебе ни капли не нравлюсь? — Альфонс сам удивился, сколько нешуточного разочарования прозвучало в его голосе.

— О чем ты? — жалобно спросила Мэй. — Очень нравишься! Но ты разве забыл наш разговор? Я же… я не имею права ни в кого всерьез влюбиться. Или даже подумать о том, чтобы всерьез влюбиться.

Потому что…

— Ну тогда поцелуй меня, — попросил Альфонс. — В рамках помощи стране. И раз уж ты все равно на мне сидишь…

— Я же тебя не вижу!

— Ну, куда попадешь…

Она попала в левую щеку, в районе подбородка. Альфонс, высвободив руку, приобнял девочку. Он сам удивлялся себе. Черт знает, когда это чувство возникло, черт знает, когда окрепло; но он вдруг понял, что если бы Мэй вдруг оказалась на месте Дайлинь — он не отпустил бы ее в неизвестность; если бы она была на месте Лунань — он бы выкрал ее, не раздумывая и не слушая возражений; а если бы она была на месте Тэмилы — не стал бы отказываться, и увез бы ее в Аместрис. И даже несмотря на то, что она еще ребенок, он уже ясно видел — не угадывал — черты той женщины, которой она совсем скоро станет.

— А если я тебя украду? — спросил Альфонс. — Ты бы поехала со мной?

— Ты издеваешься, — сердито сказала Мэй. — Если бы хотел украсть, не спрашивал бы.

— Нет, я серьезно!

Просто красть девушку без ее согласия — это варварство. А с согласием — вполне джентльменский поступок.

— И бросить Лина в такой момент? Тем более, ты собрался уезжать за море…

— Ну вот как раз года через два, когда вернусь. Приеду и увезу тебя в Аместрис. Там никто не знает, что ты принцесса. Поженимся, и будем исследовать тайны алхимии в свое удовольствие.

Мэй обиженно засопела.

— Я тебе даже расскажу, что я сегодня сделал, — тоном соблазнителя пообещал Альфонс. — Во всех подробностях.

— Дурак! — голос Мэй дрожал. — Там снаружи, может быть, все горит!

Альфонс засмеялся.

— Ага, наверное.

Дурак, в смысле.

Ему было хорошо. Ему было хорошо, когда вселенная составляла всего метра полтора кубического объема и заключала в себя только его и маленькую синскую принцессу.

Просто удивительно. Если бы кто-нибудь рассказал ему об этих обстоятельства еще пару дней назад, он бы не поверил. Просто поразительно, как жизнь может меняться всего за несколько минут.

— Кстати, Мэй…о моем визите за море, — проговорил Ал.

— Да?

— Если мы выберемся отсюда живыми, я поеду прямо завтра. Мы с Лином уже все обсудили.

— Завтра? — переспросила Мэй.

— Ну да. Я же тебе рассказывал о протоалхимии льяса. С Иденом мы все обсудили, он рассказал мне, как туда добраться и к кому обратиться… Так что мы выдвигаемся.

— Зампано и Джерсо поедут с тобой?

— Да, они сказали, что решили твердо. Так что…

— Ну что ж…

— Мэй вздохнула. — Значит, так и будет. Как ты думаешь, там пожар?

— Если пожар, потушим.

Построим стенки и овраги, отгородим огонь, — Альфонсу сейчас все казалось нипочем.

— Ты сможешь проделать дыру в этом холме? На поверхность под углом.

— Если моя алхимия никуда не пропала после таких… — еще не договорив, Альфонс хлопнул в ладоши и приложил их к земляной стенке. Почва под его руками послушно уплотнилась, образовав глиняную корку; лаз, прямой и круглый, протянулся к поверхности. На темно-синем небе в отверстии сверкнула звезда; в бледном свете стало видно голубоватое лицо Мэй с темными провалами глаз. Юная синская принцесса на миг показалась Альфонсу повелительницей ночи.

Мэй бросила на Альфонса короткий вопросительный взгляд — и одним движением перебралась в лаз, а потом обернулась и протянула ему руку.

— Пойдем, гость-с-запада, — сказала Мэй. — Пойдем, нас ждут.

Звезда светила у нее из-за плеча, указывая дальше на восток.

Корабль купца Шунжуна Лао отбывал через два дня, нужно было еще успеть добраться до морского порта речными путями. С купцом Альфонс и химеры намеревались добраться до северной оконечности Митты; а уж от Митты, как сказали им, до льяса довезут только рыбаки, никакого транспорта там не ходит.

К отправлению речного пароходика путешественники прибыли заблаговременно. Однако запас времени почти целиком ушел на перепалку Зампано, Джерсо и старшего помощника суденышка: химеры вознамерились затащить на корабль целый бочонок пива, а это, по какой-то причине, было запрещено.

Ехали они инкогнито, посему к ним проявляли терпимости не больше, чем к другим иностранцам — которых, к слову, на этом пароходике собралось немало. Альфонс долго напрягал все свои дипломатические способности, пытаясь разрешить ситуацию ко всеобщему удовлетворению, но старший помощник взяток не брал (или Ал предлагал слишком мало). В конце концов алхимик самоустранился и отошел в тень, дожидаться, пока химеры смирятся и оставят бочонок на пирсе.