— Отец, — нарушил молчание Амун. — Я не понимаю одного: если ты знал, что Мэгвич их враг, почему же говорил так свободно в его присутствии? Зачем открывать секреты тому, кто желал им зла и, может быть, все еще желает?

— Ты воистину сын своей матери, — рассмеялся старый корабел. — Больше никто не додумался спросить.

— Да, этот выбор несет в себе риск. Но если бы я попытался говорить с Хранителями втайне от него, то это дало бы ему понять, что мне известна вся глубина его предательства. Тогда он воистину стал бы Змием в Саду, выжидающим момента, чтобы нанести удар.

— Нет, — продолжал старик. — Пусть лучше они знают, что он их враг, а он знает, что они знают. Скрытность — оружие подобных Зимнему Королю — их власть длится ровно столько, сколько хранятся их секреты.

Его сыновья поняли не до конца, но кивнули в знак согласия, ибо почитали отца более мудрым, чем они сами.

— Мои сыновья, — сказал Ордо Маас. — У меня есть просьба. Грядет великая война. Быть может, самая великая их всех, что мы видели в этом мире. И у тех, кто пойдет в битву против Теней зла, мало надежды уцелеть. Они отважны, и сердца их чисты. Но им не выстоять без помощи, и нет Верховного Короля, который объединил бы тех, кто смог прийти им на подмогу.

— Есть те, кто способен помочь изменить ход событий, и лишь одним способом можно созвать их вовремя, если это вообще получится.

Сыновья Ордо Мааса не ответили, ибо они знали, о чем просит отец, а он знал, что они не откажут.

— Одной ночи не хватит, — сказал Собек. — Нам придется оставаться измененными и днем, чтобы успеть…

— Да, — кивнул Ордо Маас.

— Но если мы не примем свой облик с рассветом… — начал Аки.

— Неужели нет другого способа? — спросил Амун. — Когда-то была возможность изменяться обратно.

— Она потеряна для нас, — ответил Ордо Маас, — с тех пор, как ваша мать, Пирра[74], покинула Архипелаг. Если вы согласитесь сделать это…

— Мы уже не сможем стать прежними, — закончил Сети, старший сын; он выглядел спокойным. — Мы останемся такими, какими некогда были, но все равно будем горды тем, что мы сыновья своего отца, Девкалиона. И с гордостью исполним то, о чем он просит.

На глаза старого корабела навернулись слезы, когда он стоял в кругу своих сыновей, и каждый знал, каким будет их ответ, каждый кивнул, когда отец встречался с ними глазами.

Пока они кивали, превращение уже началось. Шеи вытянулись, приняв форму конуса, серебристые и алые перья, подрагивающие, мерцающие, покрыли кожу.

Один за другим сыновья Ордо Мааса превратились в журавлей, прекрасных и изящных, и улетели в темнеющее вечернее небо.

Плавание на «Белом Драконе» мало чем отличалось от плавания на «Индиговом», за некоторыми исключениями. Во-первых, «Белый» был гораздо больше. Во-вторых, он был быстрее.

— Я любила «Индиговый Дракон», — призналась Эвин, стоя у огромного штурвала, — но девушке легко привыкнуть и к такому кораблю. Интересно, Немо его видел?

— Мы на нем полетим, как на крыльях, — довольно сказал Берт. — Что скажешь, Джон? В какой части Архипелага мы сейчас?

Джон, Чарльз и Артус разложили книгу на палубе и составляли курс между Библом и пунктом их назначения. Джек проверял такелаж и паруса. Никто не заботился, чем занят Мэгвич, а его, в свою очередь, не заботило, что их не заботит, пока он мог держаться подальше от Чарльза, насколько это было физически возможно. Голова у него все еще болела после прошлого пинка.

Джон покусал губу, поспешно сделал еще одну пометку, прежде чем ответить на вопрос Берта.

— Южнее, чем я надеялся, но восточнее, чем ожидал. Можешь взять шесть градусов на северо-северо-запад? — обратился он к Эвин. — Будет то, что нужно.

— Нет проблем.

Джон приобнял Берта за плечи и пальцем проследил намеченный путь на картах.

— Остров, где можно отыскать Картографа, самый большой в цепи островов, — объяснил он. — Архипелаг внутри Архипелага. Похоже, это остатки огромного вулканического кратера, поднявшегося со дна океана тысячи лет назад. Очевидно, он потом опустился обратно, или вода поднялась, или и то и другое, оставив на поверхности только край кратера — неправильный круг из островов.

— Сколько их? — просил Артус.

Джон заглянул в «Географику».

— Около десятка, — ответил он. — Тот, что мы ищем, находится в центре, как подвеска на ожерелье.

Чарльз тем временем отыскал пачку лепреконского печенья Туммлера, обнаружившуюся в запасах корабля, и заглянул Джону через плечо, уминая крекеры.

— Как это называется, Джон?

— Я не вижу, чтобы у острова было название, — ответил Джон. — Весь архипелаг помечен записью на смеси латыни и древнегреческого. Написано «Каменос Либер».

— Странное название, — заметил Чарльз. — Там говорится, почему так?

Джон пролистал несколько страниц, покачал головой и поднял глаза на Берта, который только пожал плечами.

— Я не знаю. Стеллан, может, знал, но он никогда не говорил мне. И не могу припомнить, чтобы я когда-нибудь слышал или читал об этом. Помните, — продолжал он, — это одно из старейших мест Архипелага, а Картограф создал «Географику». Если здесь не сказано, почему «Каменос Либер», то, быть может, даже он не знает ответа.

Взяв курс, Эвин предоставила «Белому Дракону» корректировать его, а сама отправилась помогать Артусу с обедом. Подобно пище на Библе, запасы продовольствия были преимущественно растительного происхождения: хлеб, зерно, различные компоты и консервы. В общем, то было приятное разнообразие после Туммлерова печенья и сыра с душком, излюбленного командой «Индигового Дракона».

Джон продолжал изучать «Географику», разбирая подробную аннотацию к острову Картографа.

— Согласно этой записи — если меня не подводит мой итальянский — место, где мы можем найти Картографа, — это огромная башня «Цитадель Времен», — бормотал он. — Внутри винтовая лестница и двери. Картограф должен быть за одной из них.

— Но за какой именно, не сказано? — спросил Чарльз.

— Нет. Но есть предупреждение: нельзя открывать эти двери. Не совсем понимаю, почему…

— Думаю, мы можем просто стать внизу и звать его, пока не отзовется, — предложил Артус, появляясь в дверях камбуза с тяжело нагруженным подносом. — По крайней мере, именно так я звал Зеленого Рыцаря, когда он оставлял меня на дне колодца желаний на Авалоне.

— Они там действительно заставляли тебя все это делать? — спросил Чарльз.

— Вы не понимаете, — ответил Артус. — Они утверждали, что это «подготовка рыцаря», но думаю, им просто не хотелось, чтобы я путался под ногами, когда не надо было работать.

— Почему ты называешь его «колодцем желаний»? — спросил Джон. — Это какая-то магия?

— Нет, — ответил Артус. — Я его так называл, потому что проводил там больше всего времени, желая оказаться где-нибудь в другом месте.

Джон завернул «Географику» в новый кусок промасленной ткани, нашедшийся на корабле, и надежно спрятал в каюте. Несмотря на непрекращающиеся громовые раскаты на горизонте, луна снова стала яркой, погода — приятной, и при других обстоятельствах простой ужин на палубе можно было бы назвать исключительно славным ночным пикником.

Джек и Берт присоединились к трапезе, что же до Мэгвича, то, если не считать нытья об отсутствии мармелада, он проявил мало интереса к пище, вместо этого спросив, когда Эвин собирается подавать напитки.

Хлебный нож, брошенный девушкой в ответ, зазвенев, вонзился в мачту над головой Наместника, и Артус поспешно вскочил и показал Мэгвичу, где хранится вода, пока Эвин не начала бросаться предметами побольше и поострее.

Чарльз изумленно покачал головой:

— Как Диккенсу только в голову взбрело, что тип вроде Мэгвича может быть Хранителем?

Берт пожал плечами:

— Он никогда не говорил мне об этом. Но надо сказать, что когда я познакомился с Диккенсом, он уже не был Хранителем, а передал «Географику» Жюлю[75], который, в свою очередь, выучил меня.