– Так и сделай.

Джордан отчеканила каждое слово:

– Ни за что. Тебе нужна моя помощь, и… ладно, я согласна тебе помочь. Но это останется только между нами. Не втягивай моих друзей и семью.

Ник обдумал ее слова.

– Договорились. Насколько это возможно оградим твоих друзей и родных. Не думай, будто я тоже хочу им врать. – Он стал до странности серьезным. – Говоря о семье, есть еще кое-что, о чем я должен тебе рассказать. И тебе это не понравится.

Не любила Джордан такие вступления.

– Что?

Ник потер рукой подбородок и вздохнул:

– Тебе это точно не понравится.

– Ладно, теперь ты заставляешь меня нервничать.

Он посмотрел на нее убийственным взглядом.

– Мы не можем отпустить твоего брата в понедельник.

Слова падали как камни.

Джордан минутку помолчала. Маккол не стал бы валять дурака или шутить на эту тему.

– Скажи мне правду: вы вообще собирались отпустить Кайла или просто устроили это спектакль, чтобы заставить меня провести тебя на вечеринку к Ксандеру?

– Освобождение твоего брата всегда было частью плана, – заверил Ник. – И остается до сих пор. Просто еще не время. Теперь, когда Ксандер следит за каждым нашим шагом, мы должны действовать осторожно. Если твой брат необъяснимо выйдет из тюрьмы на четырнадцать месяцев раньше срока, неправильные люди начнут задавать правильные вопросы.

– Раньше тебя не особо волновало досрочное освобождение Кайла.

– Раньше в машине у твоего дома не сидела ищейка, копающаяся в моей биографии.

Джордан сложила руки на груди.

– Может и так. Но в этой сделке мы с братом участвуем на птичьих правах. Кайл – та самая причина, по которой я согласилась тебе помочь. Я выполнила все, о чем ты просил. Даже согласилась и дальше притворяться твоей девушкой, что сильно отступает от первоначального плана. И теперь, когда пришло самое время ФБР выполнить свою часть сделки, как своевременно возникла проблема.

– Я понимаю твое разочарование, Джордан, – тихо проговорил Ник. – Поверь, эта ситуация никому не нравится.

Его подавленный тон отбил у нее всякую охоту сражаться. И зная натуру Ника, этого он и добивался. Она злилась и досадовала – на него, хотя ее рациональная часть понимала, что спецагент не виноват; на ФБР вообще; на Ксандера; и даже на Кайла. Но больше всего в данный момент Джордан чувствовала усталость.

Она провела рукой по волосам.

– Думаю, мне следует показать, где ты сегодня будешь спать. Уже поздно.

Проводив Ника в гостевую спальню, Джордан оставила его, вежливо кивнув напоследок. Маккол слышал ее удаляющиеся шаги в коридоре, а затем тихий щелчок, когда она закрыла дверь в свою спальню.

Новость о Кайле Родсе девушку явно не обрадовала, и Ник не мог ее за это винить.

В сделке с ФБР она участвовала на заведомо невыгодных условиях, но иногда именно так ложилась карта. Вот почему они в конце концов и выбрали Джордан. Пока на кону стоит свобода ее брата, никуда мисс Родс не денется – неважно, насколько она недовольна тем, что изменились сроки выполнения сделки. Специальный агент в нем все это понимал и был доволен, что после крученой подачи Экхарта операцию еще можно спасти.

Мужчина в нем, однако, ощущал себя дерьмово.

Ник закрыл дверь и осмотрел гостевую спальню. Скользнул взглядом по кровати королевских размеров с пухлыми, зовущими прилечь подушками и шелковым голубым одеялом. Справа он обнаружил персональную ванную комнату, отделанную кремовым мрамором и напичканную всевозможными косметическими средствами. Апартаменты не шли ни в какое сравнение с той камерой в два с половиной на два с половиной метра, в которой ему пришлось спать во время предыдущего спецзадания.

Освоившись, он сбросил пиджак и сделал последний на сегодня звонок.

– Итак? Джордан на борту? – спросил Дэвис.

– Само собой. Экхарт так легко не ускользнет. Но есть одна загвоздка. – Ник устроился на кровати. – Я звоню по поводу того должка, что за тобой числится. Того самого, что возрос почти в три раза из-за балагана, в который ты меня втравил.

Голос Дэвиса прозвучал удивленно. И немного настороженно.

– Какого рода должок?

– Агент Григс все еще в игре? – поинтересовался Ник.

– Да. Тебе зачем?

– Его это тоже коснется.

Дэвис вздохнул:

– Это одолжение мне не понравится, я прав?

– Наверное, да, – согласился Ник. – Однако я колеблюсь между ним и твоим звонком моей матери с объяснениями, почему я пропускаю ее шестидесятилетие, и кто в этом виноват. Выбор за тобой. Но предупреждаю, моя мать – итальянка. Итальянка из Нью-Йорка, а это все равно, что итальянка на пятьсот процентов.

– К черту все, – приглушенно выругался Дэвис. – Я свяжусь с Григсом.

Проснувшись на следующее утро, Ник не сразу узнал окружающую обстановку. Профессиональная болезнь. Ощутив ласковое прикосновение шелкового стеганого одеяла к голой груди, он вспомнил.

Джордан.

Ник размышлял: остыла она к утру или нет. Будь он интровертом, одним из тех людей со скрытыми душевными переживаниями – также известных как женщины – он, вероятно, принял бы к сведению, что теперь сгладить испытываемую со стороны Джордан неприязнь гораздо сложнее, чем шесть дней назад. Маккол-интроверт мог бы также задаться вопросом, что ему делать с тем долгом, который он прошлым вечером потребовал у босса.

Слава Богу, Ник не такой человек.

Потому что будь он таким, ему пришлось бы попросить самого себя заткнуться и не задавать, к чертовой матери, столько вопросов. Ему надо на задании сосредоточиться.

Ник сел и прислушался к звукам за дверью гостевой спальни, гадая, проснулась ли Джордан. Проверил часы на прикроватной тумбочке – те показывали только начало восьмого – и решил, что Родс еще отсыпается после вчерашнего долгого вечера.

Он сдернул одеяло и направился в ванную. Совершил свой ежедневный гигиенический утренний ритуал и, не имея других вариантов, набросил вчерашние рубашку и брюки. Несмотря на все роскошества, «Палаццо Родс» запасным комплектом мужской одежды не располагало.

Глянув в зеркало, Ник решил бритье пропустить. Для соглядатая из черного седана перед домом Ник Стэнтон всю ночь кувыркался в постели с умной, сексуальной женщиной и, несомненно, у него имелись дела поинтереснее утреннего бритья.

Ник Стэнтон был счастливым СС (сукиным сыном), а вот Ника Маккола ждала работа, начинавшаяся с пары телефонных звонков.

Включая один звонок, которого он особенно боялся.

Маккол спустился в кухню, нашел дорогущую эспрессо-машину, с виду ни разу не пользованную, затем пошарил вокруг и никаких других машин, способных производить кофеин, не обнаружил. Усаживаясь за кухонную стойку и набирая номер офиса, Ник отпустил новую порцию ворчаний по поводу долбаных богатеев с причудами и их чертовых мудреных гаджетов.

– Мы подогнали тебе кондоминиум в Бактауне, – сообщил ему Дэвис. – 1842 Норт-Уэйвленд, корпус 3-А. Апартаменты для тебя в самый раз – две спальни и кабинет, удобства на уровне. Вполне приличные, чтобы не вызвать никаких подозрений.

– Ну конечно, мы же не можем позволить, чтобы парень Джордан Родс прозябал в трущобах, – проворчал Ник.

– Я не столько о девушке думал, сколько о том, что успешному инвестору вроде тебя негоже прозябать в трущобах, – сказал Дэвис. – Что на тебя нашло сегодня утром, солнце мое?

Ник хмыкнул. Гребаные назойливые вопросы.

– Пока еще не получил свой утренний кофе, босс.

– Отлично. Потому что ты и твоя подружка пробежитесь до «Старбакса», чтобы мы могли передать тебе ключи от нового жилища. Одна из кофеен в паре кварталов от дома Джордан, на углу Бэрри и Гринвью. Паллас встретит вас там в десять – ты знаешь, что делать. И ключи от машины он тебе тоже притащит – на стоянке перед своим новым кондо найдешь «лексус».

– Звучит так, будто я взлетаю по сословной лестнице.