Отход в города ослабляет старую патриархальную семью, ставит женщину в более самостоятельное положение, равноправное с мужчиной. «Сравнительно с оседлыми местностями, солигалическая и чухломская семья» (самые отхожие уезды Костр. губ.) «гораздо менее крепка не только в смысле патриархальной власти старшего, но даже и в отношениях между родителями и детьми, мужем и женою. От сыновей, отправляемых в Питер с 12 лет, конечно, нельзя ожидать сильной любви к родителям и привязанности к родительскому крову; они становятся невольно космополитами: «где хорошо, там и отечество»«[720]. «Привыкшая обходиться без мужской власти и помощи, солигаличанка вовсе не похожа на забитую крестьянку земледельческой полосы: она независима, самостоятельна… Побои и истязания жен здесь редкое исключение… Вообще равенство женщины с мужчиной сказывается почти везде и во всем»[721].

Наконец – last but not least[722] – неземледельческий отход повышает заработную плату не только уходящих наемных рабочих, но и остающихся.

Всего рельефнее выражается этот факт в том общем явлении, что неземледельческие губернии, отличаясь более высокой заработной платой, чем земледельческие, привлекают из последних сельских рабочих[723]. Вот интересные данные по Калужской губ.:

«Эти цифры вполне поясняют… те явления, 1) что отхожие промыслы влияют на повышение заработной платы в сельскохозяйственном производстве и 2) что они отвлекают лучшие силы населения»[724]. Повышается не только денежная, но и реальная заработная плата. В группе уездов, дающих на 100 работников не менее 60 отходчиков, средняя плата годовому батраку – 69 руб. или 123 пуда ржи; в уездах с 40–60 % отхожих рабочих – 64 руб. или 125 пуд. ржи; в уездах, дающих менее 40 % отходчиков, – 59 руб. или 116 пуд. ржи[725]. По этим же группам уездов процент корреспонденции с жалобами на недостаток рабочих правильно понижается: 58 %—42 %—35 %. В обрабатывающей промышленности заработная плата выше, чем в земледелии, и «промыслы, по отзыву очень многих гг. корреспондентов, способствуют развитию в крестьянской среде новых потребностей (чай, ситцы, сапоги, часы и т. д.), повышают общий уровень последних и таким путем влияют на повышение заработной платы»[726]. Вот типичный отзыв одного корреспондента: «Недостаток» (в рабочих) «всегда полный, а причина та, что подгородное население избаловано, работают в мастерских железных дорог и служат там же. Близость Калуги и базары в ней постоянно собирают окрестных жителей для продажи яиц, молока и т. п., и затем огульное пьянство в трактирах; причина та, что все население стремится к большому жалованью и ничегонеделанию. Жить в сельских рабочих считается стыдом, а стремятся в города, где и составляют пролетариат и золотые роты; деревня же страдает от неимения дельных и здоровых работников»[727]. Такую оценку отхожих промыслов мы с полным правом можем назвать народническою. Г-н Жбанков, напр., указывая, что уходят не лишние, а «необходимые» работники, замещаемые пришлыми земледельцами, находит «очевидным», что «такие взаимные замещения очень невыгодны»[728]. Для кого, о г. Жбанков? «Жизнь в столицах прививает многие культурные привычки низшего разбора и наклонность к роскоши и щегольству, что уносит напрасно (sic!!) много денег»[729]; расход на это щегольство и пр. большею частью «непроизводителен» (!!)[730]. Г. Герценштейн прямо вопит о «показной цивилизации», «широком разгуле», «бесшабашном кутеже», «диком пьянстве и дешевом разврате» и пр.[731]. Московские статистики из факта массового отхода выводят прямо необходимость «мер, которые бы уменьшили потребность в отхожих заработках»[732]. Г-н Карышев рассуждает об отхожих промыслах: «Одно лишь увеличение крестьянского землепользования до размеров, достаточных для удовлетворения главнейших (!) потребностей семьи, может разрешить эту серьезнейшую проблему нашего народного хозяйства»[733].

И никому из этих прекраснодушных господ не приходит в голову, что, прежде чем толковать о «разрешении серьезнейших проблем», необходимо позаботиться о полной свободе передвижения для крестьян, свободе отказа от земли и выхода из общины, свободе поселения (без «откупных» денег) в какой угодно, городской или сельской, общине государства!

Итак, отвлечение населения от земледелия выражается в России в росте городов (затемняемом отчасти внутреннею колонизацией), пригородов, фабрично-заводских и торгово-промышленных сел и местечек, а также и в неземледельческом отходе. Все эти процессы, быстро развивавшиеся и развивающиеся и вширь и вглубь в течение пореформенной эпохи, являются необходимой составной частью капиталистического развития и имеют глубоко прогрессивное значение по отношению к старым формам жизни.

В вопросе о развитии капитализма едва ли не наибольшее значение имеет степень распространения наемного труда. Капитализм, это – та стадия развития товарного производства, когда и рабочая сила становится товаром. Основная тенденция капитализма состоит в том, чтобы все рабочие силы народного хозяйства применялись к производству лишь после продажи-купли их предпринимателями. Как проявлялась эта тенденция в пореформенной России, мы старались подробно рассмотреть выше, и теперь должны подвести итоги по этому вопросу. Сначала подсчитаем вместе приведенные в предыдущих главах данные о числе продавцов рабочей силы, а затем (в следующем параграфе) обрисуем контингент покупателей рабочей силы.

Продавцов рабочей силы поставляет рабочее население страны, участвующее в производстве материальных ценностей. Считают, что это население составляет коло 15¹/₂; миллионов взрослых рабочих мужск. пола[734]. Во II главе было показано, что низшая группа крестьянства представляет из себя не что иное, как сельский пролетариат; при этом было отмечено (стр. 122, прим.[735]), что формы продажи рабочей силы этим пролетариатом будут разобраны ниже. Подведем теперь итог перечисленным в предыдущем изложении разрядам наемных рабочих: 1) сельскохозяйственные наемные рабочие. Число их – около 3¹/₂ млн. (по Евр. России). 2) Фабрично-заводские, горные и железнодорожные рабочие – около 1¹/₂ млн. Итого пять миллионов профессиональных наемных рабочих. Далее, 3) строительные рабочие – около 1 миллиона. 4) Рабочие, занятые в лесном деле (рубка леса и первоначальная обработка его, сплавка и т. д.), занятые земляными работами, сооружением железных дорог, работами по нагрузке и разгрузке товаров и вообще всякого рода «черными» работами в индустриальных центрах. Их около 2 млн.[736] 5) Рабочие, занятые капиталистами на дому, а также работающие по найму в обрабатывающей промышленности, не причисляемой к «фабрично-заводской промышленности». Их – около 2 млн.