— То есть с альфа-ритмом Арнольда? — спросил Гурули.

— Да.

— План действий ясен, — сказал Делион. — Добровольцы тут все. Поэтому нужно произвести соответствующие измерения альфа-ритма. Идут все, кроме Даниель.

— Атамаль… — только и смогла произнести она.

— Никто не сомневается в твоей храбрости, Дани, — сказал марсианин.

— Пойми, не женское это дело, — терпеливо промолвил Делион.

— То, что я женщина, к делу не относится.

— Будь по-твоему, — сдался шеф. — Не будем терять время, пойдем в биокорпус.

По дороге физики обсуждали, у кого из них больше шансов «шагнуть за горизонт». Каждый был уверен, что именно его альфа-ритм окажется подходящим. Первым по праву шефа отправился на экспресс-анализ Делион. Взявшись за ручку двери, ведущей в лабораторию, он подмигнул и произнес:

— Что касается меня, я в своем альфа-ритме уверен. И потому остальным подвергаться измерениям не понадобится. Но не печальтесь, друзья: отправившись в расщепленный мир, я вам обещаю, что вернусь вместе с Заварой!

Через несколько минут Александр вышел. Лицо его выражало полнейшее разочарование.

— Увы, — развел он руками. — Мой альфа-ритм оказался неподходящим. Ничего похожего на альфа-ритм Завары.

Физики входили на исследование один за другим, но никто из них не подходил для эксперимента.

— Хороши рыцари, нечего сказать, — раздался голос Даниель. В суматохе о Радомилич забыли — благо стояла она в сторонке, не вмешиваясь в разговоры.

— Дорогу прекрасной даме! — провозгласил Делион и открыл перед нею дверь.

Даниель шла по биоблоку осторожно, словно босиком по битому стеклу.

Робот-лаборант показал ей жестом, куда пройти. Даниель легла на узкое ложе энцефалографа и закрыла глаза, чувствуя, как ловкие щупальца робота облепляют голову датчиками. Волновалась ли она? Нет, ни капельки. В глубине души Даниель была уверена, что ее альфа-ритм совпадет с альфа-ритмом Завары. Холодные и влажные электроды приятно холодили лоб и запястья рук. Если говорить правду, она волновалась, но старалась дышать, как положено, ровно и глубоко.

Робот сказал:

— Готово! Поднимайтесь.

— А каков результат? — спросила она о замиранием сердца.

— Ваш ритм совпадает с ритмом Завары.

— Ты уверен?

— Полное совпадение. Оно бывает крайне редко, — пророкотал белковый и протянул Даниель ленту перфокарты. Она прижала ленту к груди, словно боялась, что белковый отнимет ее.

Сообщение Радомилич вызвало возгласы удивления среди физиков и белковых.

Делион с Филименом придирчиво оглядели ленту, на которой две синусоиды почти слились. Русский физик произнес:

— Перст судьбы.

— Что ж, последняя проблема перед опытом решена, — сказал Филимен.

— Энергетики отправляются к месту проведения эксперимента, — распорядился Делион. — Нужно покрыть овраг надежным защитным куполом. Старший — Эребро. Затем доставьте туда будатор и включите его на полную мощность.

— У нас это называется — клин клином вышибать, — заметил русский физик.

— Сколько должен работать будатор? — спросил Арсениго Гурули. — Думаю, суток хватит, — решил Филимен. — За это время пространство расщепится, и мы сможем приступить к эксперименту.

Шеф Ядерного отвел Сванте в сторону:

— За это время мы найдем кандидатуру для опыта. В мегаполисе имеется банк данных по альфа-ритмам.

— А Даниель?

— Не могу я на это пойти, Сванте. И Арнольд бы, думаю, меня одобрил. Неужели ты не понимаешь? Шагнуть за грань — все равно что шагнуть в жерло действующего вулкана.

— Рискует каждый, кто пойдет туда.

— Пусть кто угодно, только не она!

— За сутки они там в медцентре ничего не найдут.

— Отложим опыт.

— Промедление смерти подобно.

— Тебе не понять, Сванте…

— Теперь я понимаю, почему их так влекло друг к другу, — медленно произнес Филимен, не слушая. — Их альфа-ритмы совпадают. Это так прекрасно! Они слеплены, они созданы друг для друга. Они общались, их тянет друг к другу. В этом залог успеха. Кроме совпадения альфа-ритмов, есть еще тончайшие вещи, которые не фиксируются никакими приборами.

— Твоя логика, Сванте, как всегда, безупречна.

Ладно, пойдет Радомилич, — решил окончательно шеф Ядерного.

Однако, подойдя к группе физиков, среди которой стояла Даниель, Александр снова заколебался.

Радомилич следила за ним лихорадочным взглядом, понимая, что решается ее судьба.

— Давайте остановимся вот на чем, друзья, — произнес Делион, избегая смотреть на нее. — Речь идет о жизни человека, и решить этот вопрос единолично я не вправе, этот человек — наша Дани!..

Глаза Даниель блеснули:

— Какая разница, я или кто-то другой?

— Альберт Эйнштейн сказал: для меня жизнь мусорщика и президента представляют одинаковую ценность, — произнес Арсениго.

— Не будем выяснять, кто из нас мусорщик, а кто президент, — сказал Делион. — Решим вопрос большинством голосов: должна ли Даниель участвовать в эксперименте.

Он разорвал на клочки уже ненужную ленту с записью альфа-ритмов Радомилич и Завары, и роздал каждому физику по кусочку.

— Напишите ка клочке да либо нет, — сказал Делион.

Даниель отвернулась, чтобы не смотреть, как физики один за другим подходят к столику и кладут на него клочки перфоленты, написанной стороной вниз.

Подсчет голосов поручили Филимену — никто не сделал бы это быстрее и точнее, чем он.

Голоса разделились почти поровну. Но физиков в группе было нечетное число, и лишний голос в пользу Даниель оказался решающим…

— Я знаю, вы все мне завидуете, — сказала Радомилич, когда физики поздравляли ее.

— Чему завидовать, глупая красавица? — сказал Делион.

— Сами знаете.

— Даниель, Даниель, высока твоя цель, — только и нашелся ответить Александр.

Сильвина осталась одна на вилле. Сначала было трудно, потом привыкла. Но с некоторых пор ее начали беспокоить странные явления. Временами слышались чьи-то шаги, осторожное шуршание. «Начинаю сходить с ума», — думала она в минуты просветления.

Это началось после того, как вслед за Мартиной, которую увезли в мегаполис, в медцентр, ничего не объяснив, уехал в город и Мишель.

Теперь она поступала так: заслышав за дверью шаги, подкрадывалась к двери и рывком отворяла ее. Снаружи никого не оказывалось.

Но однажды ей почудилось, что от дверей неспешно удаляется некое эфемерное создание. После этого случая Сильвине стало труднее различать, где кончается явь и начинается бред. Был ли это некий призрак, на манер того, что видел Рабидель в кабинете Завары, или неверная вечерняя тень, а может, просто — ее воображение?..

Содержать огромный дом в порядке было непросто, даже с помощью белковых. Она возобновила утренний теннис с роботом, хотя за все время не было случая, чтобы она выиграла. Иногда проводила время в гимнастическом зале, на космическом тренажере — любимом снаряде Мишеля.

Мишель мечтал попасть в Ядерный, пусть лаборантом, подсобным рабочим, — кем угодно, лишь бы участвовать в эксперименте по вызволению отца. Но Мишелю не повезло: он не прошел систему тестов.

Сильвина боялась, что сын в городе свяжется с дурной компанией и начнет фертачить.

Вспоминая свой собственный, хотя и кратковременный, фертачный опыт, она приходила в отчаяние. Он приезжал на виллу угрюмый и отощавший, в каких-то немыслимых обносках, которые упорно отказывался сменить. На осторожные расспросы, чем он занимается там, в мегаполисе, Мишель отвечал, что перебивается случайными заработками, а больше ему ничего не надо.

Беспокоилась она и о Мартине. После того, как дочь увезли в клинику, ей ни разу не удалось переговорить с ней по видеофону. Похоже, Эребро что-то знал, но темнил.

Но главные думы Сильвины были связаны, конечно, с Арнольдом.

Лежа без сна с открытыми глазами, она в тысячный раз старалась представить себе события, которые разыгрались в кабинете Завары.