— Нет. Ярче всего оно было близ шара, по мере удаления от него слабело.

— А теперь расскажите, Раби, о призраке, который вам явился, — попросил сыщик. — О нем слышали не все присутствующие.

— Едва вошел в кабинет, сразу стал испытывать странные ощущения.

— Подробнее.

— Не могу передать… Казалось, какая-то сила властно старается растянуть меня, разорвать на части. С чем бы это сравнить… Ну, например, вы ступили с берега на лодку, а лодка двинулась, одна нога на земле, другая — на лодке, того и гляди разорвет… Вот такие ощущения меня охватили, как только я переступил порог кабинета. Будатор напомнил мне солнце далеких миров. Я сделал несколько шагов, и каждый шаг, казалось, переносил меня из одного пространства в другое, и все они двигались, скользили друг относительно друга. И вдруг вижу: в дальнем углу из ничего, словно из частиц тумана рождается человеческая фигура. Словно под резцом гениального скульптора. Но только из чего, из какого материала? Протер глаза, но фигура не исчезла.

— Это мог быть мираж, — сказал Эребро.

— Да, похоже на рефракцию лучей, порожденных голубым свечением, — добавил Арсениго Гурули.

— Я сам так подумал. Но потом возникли сомнения… Фигура казалась мне сотканной из какого-то легкого вещества и наполненной все тем же голубым сиянием, только более интенсивным.

— Фигура была п… прозрачна?

— Да, она напоминала негатив фотографии.

— А похоже это было на картинки, которые возникали в глубине будатора?

— Двигалась ли фигура?

— Она проявила к вам интерес?

— Менялась ее плотность?

— Она перемещалась?

— Вы подошли к ней?

— Она была вам знакома?

— Не все сразу, господа, — взмолился марсианин, не успевая отвечать на град вопросов. — Вы спрашиваете, была ли знакома мне эта фигура? Да.

— Кто это был, Раби? — спросила Мартина.

— Это был Арнольд Завара.

Мартина вскрикнула, ей сделалось дурно. Пока ее отпаивали, Арсениго спросил:

— А вы не ошиблись, Рабидель? Углы кабинета, я помню, были полутемными, немудрено и обознаться.

— Нет, — покачал головой марсианин. — Я слишком хорошо знаю… знал Арнольда. Это были его фигура и его лицо. Но самое удивительное в другом: Арнольд не стоял на полу, а висел над ним. Примерно в полуметре.

— Он двинулся к вам?

— Он узнал вас?

— Узнал ли он меня? Не знаю. Призрак висел в воздухе слишком недолго.

— Разговаривали с ним?

— Не успел. Но мне почудилось, что он смотрит на меня с интересом. Словно узнать пытается. Но потом, сколько я ни бегал в кабинет, призрак больше не появлялся.

— Чего только ни привидится, когда под радиацию попадешь, — заметил кто-то.

— Мне кажется, это был мираж, — сказал Гурули. — Мираж — обычное явление природы. По сути, это отражение того, что существует в действительности, в реальности. Например, в пустыне это может быть пальма или оазис, на севере — ледяные торосы и так далее. Мираж, правда, может искажать предметы. Какого роста был призрак, Рабидель?

— Я же сказал — роста Завары.

— Вам повезло. Мираж мог вытянуть изображение или, наоборот, сплюснуть его.

— К сведению участников мозговой атаки, — произнес Филимен. — Явление миража представляет собой следствие полного внутреннего отражения света в воздушной среде, при определенном градиенте плотности воздуха по вертикали.

Делион воскликнул:

— Черт возьми, как мы не догадались! Нужно было произвести замеры плотности воздуха в кабинете.

— Я проделывал эти замеры множество раз, — сказал Сванте, — и сравнивал их с показаниями приборов, установленных на будаторе.

— И ваш вывод?

— Это не мираж.

— Господи, но что же тогда? — спросила Сильвина.

— Это и предстоит выяснить.

— А может, мы зря тут ломаем копья? — сказала Даниель. — Может, это и в самом деле был Арнольд? Тихонько прошел к себе в кабинет, только и всего.

— Нет, — возразил Рабидель. — Что же, он прошел в кабинет и завис в полуметре над полом?

— В принципе здесь ничего невозможного нет, — вступил в разговор Делион. — При работающем будаторе могли образоваться мощные силовые поля… Ведь аппарат толком еще никто не исследовал, Завара очень торопился испытать его в действии.

— Ерунда все это, — отрезала Мартина. — Я точно помню, когда Раби в первый раз пошел в кабинет, отец оставался в гостиной. Мы разговаривали с ним, стоя у аквариума, — кивнула она в сторону.

— А что было дальше? — обратилась к марсианину Сильвина.

— Мне почудилось, что этот призрак, двойник, не знаю, как назвать его… Что он заметил меня, заинтересовался мной, хочет что-то сказать… Я бросился к нему, но призрак тотчас исчез. Растворился в голубом сиянии.

— П…померещилось, — прозвучало в тишине.

— Возможно, так и есть, — устало согласился марсианин.

— Послушаем комментарий маститого физика, — кивнул Делиону сыщик.

— Трудно сказать… — Замялся Александр. — Мне кажется, благодаря работе будатора произошла перестройка в окрестном пространстве и времени. Но я в этом до конца еще не разобрался.

— Я изучил физику явления, — сказал Сванте. — Но мне недостает кое-какой информации, чтобы картина стала полной.

Окна гостиной начали понемногу светлеть — начинался рассвет.

— Единственный человек в мире мог бы помочь нам, — проговорил негромко Эребро. — Но он убит.

— Как я мог позабыть? — хлопнул себя по лбу Делион. — Ведь Арни оставил нам путеводную нить, бросил намек, и теперь дело нашей чести — разгадать его.

— Я понял, Атамаль, о чем речь, — воскликнул марсианин. — Ты говоришь о пари, которое предложил мне Завара…

— Стоп. Давайте по порядку, — вмешался Филимен. — Вернемся к началу рокового вечера. Кто самым первым отправился в кабинет?

— Сильвина и я, — сказал Делион.

— Верно. Что там было необычного?

— Ничего, кроме работающего будатора и голубого свечения вокруг него.

— Свечение было слабым?

— Слабым.

— А призрак человека видели?

— Нет, — в один голос сказали Делион и Сильвина.

— Так и есть, — кивнул Сванте каким-то своим мыслям. — Это было только начало туннельного эффекта. А теперь обратимся к пари. Слово Рабиделю.

— Видимо, Завара догадывался, что будатор влияет на скорость течения времени в окрестном пространстве, — сказал марсианин. — Когда Сильвина и Атамаль ушли в кабинет, он предложил мне побиться об заклад, что они пробудут там не больше десяти минут. Я согласился. И, увы, пари проиграл.

— Так. А вы, Делион, не обратили внимания, сколько времени пробыли с Сильвиной в кабинете?

— Со временем начала происходить какая-то чехарда. По моим часам, мы пробыли в кабинете гораздо больше, чем по часам в гостиной.

— Как вы это объясняете?

— Возможно, в эту тайну проник Завара, но он унес ее с собой.

— Обратимся к центральной фигуре расследования — Арнольду Заваре, — сказал сыщик. — Что вы можете, Сильвина, сказать о его состоянии перед гибелью?

— То, что я скажу, ни для кого не являлось секретом, Арнольду казалось, что все хотят украсть его изобретение. Однажды сказал мне, что чувствует себя одиноким золотоискателем, который нашел самородок и теперь не знает, как его сохранить…

От взгляда сыщика не укрылось, что при этих словах встрепенулась Даниель, будто хотела что-то добавить.

— Послушаем Даниель, — сказал он.

— Знаете, Завара поведал мне о странном случае, происшедшем с ним накануне юбилея. Заехал он после Ядерного в кафе, где я прежде работала… Любил иногда заходить туда. И там, в пустом зале, к нему кто-то подсел. Угрожал, шантажировал… Требовал отдать бумаги о будаторе, кажется…

— Кто?

— Я толком не поняла, Завара, когда рассказывал, был очень взволнован.

— А бывало такое, чтобы Завара жаловался, что перестал ориентироваться во времени?

— Бывало, много раз. В последнее время.

— Разрешите? — вступил в разговор Александр. — Такие странности замечали у Завары все сотрудники центра. Мне казалось, Арни просто оригинальничает.