Итак, вода затопила огромный гараж, незакрепленные машины сдвинулись с места, образовался крен и усилился дисбаланс. К тому же вода, как предположили члены комиссии, могла вырубить электропитание. Это привело к отключению системы контроля и сигнализации, а также остановке двигателей. Паром развернуло боком к волнам, и они его опрокинули.

В Швеции по факту гибели парома «Эстония» было возбуждено уголовное дело (большинство пассажиров были шведами). Важными свидетелями выступили уцелевшие при катастрофе. Вот некоторые из их показаний.

Мартин Нильсон, шведский учащийся:

— Наша каюта, которую я делил с двумя своими одноклассниками, находилась в самом низу, под автомобильными палубами. Когда мы услышали за бортом резкий скрежещущий звук, я сразу подумал, что паром получил повреждение и может затонуть. Выскочил за дверь и помчался по коридору что было сил к лестнице. Людей было уже много, но еще можно было подниматься.

Я отмахивал один пролет лестницы за другим. Наконец выскочил на открытую седьмую палубу, где толпились пассажиры и в панике расхватывали спасательные жилеты. Увидев, как несколько человек готовили к спуску шлюпку, присоединился к ним. Когда мы достигли воды, шлюпку стала заливать вода, и все мы пересели на плававший рядом надувной плот.

В нем тоже было много воды, и я молил Бога, чтобы он нас спас и не дал плоту утонуть. Мы сидели в воде целых семь часов, прежде чем нас подобрали вертолетчики. Многие мои одноклассники погибли. Задержись и я еще минуту в каюте, мне бы уже не выбраться из трюма.

Стефан Дувдалль, голландец, водитель трейлера:

— Когда мы загружались на «Эстонию» в Таллинне, я обратил внимание на то, что матросы парома не закрепляли грузовики цепями, как это положено. Спросил матросов, почему они не используют цепи, однако они ответили, что мне не стоит из-за этого беспокоиться.

На борту парома находилось более тридцати грузовиков и легковых автомобилей, два автобуса и несколько машин для перевозки лошадей.

Ээро Кипил, эстонец, повар:

— Я лежал на койке в каюте, но никак не мог уснуть из-за качки, поэтому решил подняться на верхние палубы и немного погулять. Раздалась сирена, но она просигналила всего два раза и умолкла. Паром сильно накренился, вокруг все забегали и стали надевать спасательные жилеты.

Прыгнул в воду и я и в кромешной тьме подплыл к одному из надувных плотов, на котором находились человек восемь, в том числе трое молодых шведов. Залез на плот, но тут нас накрыла большая волна, и все снова оказались в воде. Спасательный жилет с меня соскочил.

Когда я снова забрался на плот, некоторых уже не было. Мы сидели на плоту часа четыре, потом я потерял сознание и не знаю, что происходило в дальнейшем, как нас спасли. То, что с нами случилось, похоже на страшный сон.

Алтти Хаканпяя, шведский служащий:

— Наша семья осталась жива потому, что у нас изменились планы. С женой и дочерью я находился в Таллинне, а во вторник, двадцать седьмого сентября, мы все вместе должны были выехать в Швецию на «Эстонии». Но супруга и дочь передумали и отправились домой раньше, поэтому я оказался на этом пароме один.

В момент катастрофы я сидел в баре на шестой палубе (всего их семь) и пил пиво, поэтому смог быстро добежать до спасательных плотов. Если бы мы ехали втроем, наверняка бы находились в это время в каюте и нам бы не удалось выбраться наружу.

Меня подобрал паром «Мариэлла», который следовал в Стокгольм. Около восьми утра я позвонил домой из больницы и услышал, как жена радостно закричала. Оказывается, она не находила себе места с половины шестого, когда услышала по радио о гибели «Эстония».

Вилко Итяранта, пассажир:

— Было около половины второго ночи, но я не спал. Хотел пойти в туалет, но почувствовал, что с паромом что-то происходит, его не просто качает, он вдруг начал сильно крениться на борт. Я быстро выбрался на палубу, но не смог удержаться и скатился за борт. Увидел поблизости надувной плот, но на него было очень трудно забраться, вокруг было много таких, как я, некоторые пытались вцепиться в меня. Одна девушка подала мне руку и помогла залезть на плот. Он был переполнен людьми, в нем было по колено воды.

Судно затонуло минут через двадцать. Мы продержались на полузатопленном плоту почти шесть часов, прежде чем нас спасли. А девушка, которая подала мне руку, не выдержала холода и умерла на моих глазах, незадолго до того, как нас спасли.

Нейме Кильк, матрос:

— Я спал в своей каюте и проснулся оттого, что корабль вдруг резко наклонился на левый борт и я упал с койки. Я быстро оделся, а мой сосед по каюте псе думал — одеваться ему или бежать так. Я сказал ему: «Я не знаю, что происходит, но я побегу наверх, узнаю». Никакого сигнала тревоги я не слышал, хотя по судовому расписанию он должен был оповестить всех об опасности. В коридорах и на трапах было полно людей, которые карабкались наверх, пытаясь спастись. Никого из членов экипажа, которые бы попытались организовать спасение, я не видел. Когда выбрался на верхнюю палубу, корабль уже почти лежал на боку. Тогда я надел спасательный жилет и бросился за борт. Высота волн была пять — семь метров. Я вместе с тремя шведами залез в резиновую лодку, позже мы взяли еще одного человека.

Примерно в семь часов утра нас подобрал финский вертолет и доставил в больницу.

Анти Арк и Айн-Алар Юханссон, спортсмены:

— В каюте нас было четверо: трое парней и девушка (двое погибли). Когда мы услышали грохот, сразу выскочили в коридор и начали пробираться наверх. В коридоре было много людей, кто-то плакал, кричал, какие-то старики стояли как окаменелые. Когда мы вырвались на верхнюю палубу, то надели спасательные жилеты, прыгнули за борт и быстро поплыли, чтобы нас не затянуло в воронку. Примерно через полчаса мы наткнулись на спасательный плот, забрались туда. Какое было счастье — услышать над головой шум винтов вертолета. А потом сверху нам помогли подняться на его борт.

Как ясно из этих показаний, помощь пришла далеко не сразу. Первое спасательное шведское судно подошло примерно через час. От помощи российских военных — сначала вертолетчиков, а затем водолазов — финские и эстонские власти отказались, мотивируя это тем, что их техника якобы непригодна для проведения необходимых спасательных работ или находится слишком далеко и ее переброска займет много времени. А между тем Россия едва ли не первой предложила для проведения спасательных работ помощь вертолетами, но, как сказано, последовал отказ. В нем, как считают, не надо искать каких-то особых причин. Все очень просто: по мнению финских специалистов, для того чтобы вести такие спасательные работы в сложившейся ситуации, необходима доведенная до автоматизма координация действий всех участвующих в них сторон, а этого можно достичь только путем регулярных совместных учений. Надо ли говорить, что таковые не проводились. Дополнительные вертолеты, экипажи которых никогда раньше не взаимодействовали с финскими спасателями, внесли бы только элементы хаоса. Тем более что спасательные работы были затруднены из-за вновь усилившегося ветра в зоне катастрофы. Справедливости ради надо все же сказать, что один российский вертолет вошел в число других восемнадцати и отменно работал вместе с ними.

Возникает еще один щепетильный вопрос. Можно ли было спасти людей, оставшихся в отсеках затонувшего парома? По мнению Анатолия Кутейникова, генерального конструктора петербургского морского бюро машиностроения «Малахит», такая возможность была. Как он заявил, сопровождающая все морские катастрофы «воздушная подушка» внутри затонувшего судна позволяет надеяться, что пассажиры и члены экипажа смогут прожить в заточении целую неделю. И можно только сожалеть, как он сказал, что работающие на месте катастрофы спасатели не обратились за советом и помощью к российским специалистам-подводникам.

Однако были и другие мнения насчет «воздушной подушки». По мнению академика Игоря Спасского, нельзя было рассчитывать на образование большой «воздушной подушки», так как «Эстония» — судно надводного типа, с большим числом иллюминаторов. Если бы они были задраены, как, впрочем, двери и другие отверстия, то, перевернувшись, судно какое-то время оставалось бы на плаву — держала бы «воздушная подушка».