Не могу предположить, сколько я шел, спускаясь и поднимаясь, поворачивая в разные стороны, пригибаясь в узких проходах, но конца так и не предвиделось. Ощущение того, что я просто-напросто хожу по кругу, начало всерьез занимать мое сознание. По моим скромным подсчетам, я прошатался в этой дыре уже часов пять, но выхода так и не нашел. Невыносимая жажда убивала меня еще сильнее. Порою казалось, что я смогу выпить целое море, а попадись на моем пути человек с кувшином воды, я бы без лишних колебаний выхватил этот кувшин у него из рук и выпил до дна. А если бы он не захотел отдавать его мне, я убил бы его!

Сил совершенно не осталось. Я присел у большого валуна, покрытого мхом. На этом густом мху как-то неестественно, местами прямо на камне, росли звезды-цветы. Я сорвал с валуна цветок и начал его рассматривать. «Ничего особенного, — думал я, — цветок и цветок…» Но в следующую секунду я рассмотрел на нем маленькую, чистую, как слеза, каплю воды… Резко встав на ноги, я осмотрел валун. На нем росло огромное количество этих звезд. Мне пришло в голову сорвать еще один, чтобы убедится в том, что в каждом из них есть маленькая капля желанной мною влаги. Мои предположения оправдались после десятка сорванных цветков — капля была в каждом из них. В моем воспаленном мозгу созрела неплохая идея. Я придумал найти какой-нибудь камень с углублением и попробовать стряхнуть туда десяток другой этих маленьких капель. Идея показалась мне слишком простой и глупой, да и воплотить её было совсем не просто. Все камни, которые я видел вокруг себя были округлые; ни одного подходящего мне я не нашел, как не старался. Это поставило меня в тупик, но я изо всех сил сдерживал свои эмоции, которые могли довести меня до совершенного отчаяния, отчаяния, из-за которого я мог бы разбить себе череп об этот валун. «Все, Герман, это конец, — сиплым и глухим голосом говорил себе я, — теперь ты точно здесь останешься. Да что это за чертовщина, а?! — крикнул я. — Кто-нибудь, помогите мне! Зачем я здесь?!» Но вокруг застыла тишина, и только мелкие капли светящейся воды, падая и разбиваясь о камни, отвечали мне.

Взяв себя в руки, я решил все же отыскать камень с углублением. Когда я подошел к очередному камню для изучения, мне отчетливо послышался детский плач. «Кто это? — спросил я, трясясь от страха. — Кто здесь?» Ответа не последовало, но плач не прекращался, а только усиливался. Он становился все громче и громче. Временами он был похож на простое хныканье ребенка, а временами на неистовый крик, будто этого ребенка кто-то мучал. Невиданный страх вселился в меня. «Что за чертовщина!?», — крикнул я. Плач затих. Я стоял неподвижно, не дыша около минуты, а, может, и больше. Вдруг над моей головой что-то резко пролетело, преломляя изображение скал. Я упал на землю и затих от ужаса. Сердце стучало где-то в пятке. Снова тишина. Я попытался встать на ноги, которые меня уже не слушались. Поднявшись, я огляделся вокруг. Никого. Я стал вновь бродить в поисках камня. Ни один не был мне нужен, все были овальными. «Здесь я и умру», — сказал я вслух и разрыдался, как то маленькое неведомое дитя, которое плакало пять минут назад. Рыдал, как мальчишка и глотал свои слезы. Я вновь сел у валуна и решил стряхивать капли с цветков прямо себе в рот. Ничего из этого не выходило. Капли то разбрызгивались, то пролетали мимо моего рта.

Спустя некоторое время я начал различать резкий, очень неприятный, даже язвительный смех, который вскоре зазвучал по всей пещере. «Прекратите, — крикнул я, — я вас умоляю, немедленно прекратите надо мной издеваться. Кто вы? Что вам от меня понадобилось? Дайте мне воды. Очень вас прошу». Нет ответа. Я вновь встал на ноги. Не успел я выпрямиться, как над моей головой пролетало то же, что и в первый раз, только не плача, а хохоча. От страха я упал на землю. Все стихло. «Черт, что же это такое? Что это все значит? Господи, помоги мне, пожалуйста. За что мне это?..» Прижавшись к валуну, я обхватил свою голову руками и, как психически больной человек, начал раскачиваться из стороны в сторону. Стало немного легче. Страх немного утих.

Через десять минут я снова попытался стряхивать капли себе в рот. Сейчас выходило немного удачней. Из тридцати цветков, капли попали только от двух. Еще цветков через сто на моем лице появилось подобие улыбки. Сам не знаю, чем она была вызвана. И чем больше я на неё обращал внимания, тем шире она становилась. Еще через минуту я посмотрел на свое отражение в светящейся воде и удивился сам себе. Мое лицо выражало необъяснимую радость. Внутри все было по-прежнему, но лицо хотело улыбаться. Еще через минуту я и вовсе лежал на камнях и, неистово хохоча, держался за свой живот, не имея возможности остановиться. Смеялся я минут пять так, что слезы из глаз начали течь от отчаяния, от невозможности повлиять на свое состояние и прекратить этот тупой идиотский смех. Мне казалось, что я задохнусь от смеха и слез, но все резко закончилось, так же, как и началось. Прежнее безмолвие окутало пещеру. Поднявшись на ноги, я углубился еще метров на пятьсот, а, может, и больше. Пейзаж практически не изменился, за исключением отсутствия валуна с цветками. Пещера в этом месте стала значительно шире. По правую руку от меня была глубокая ниша с треснувшей стеной в конце. Внимательно осмотрев нишу, я решил пройти еще немного вглубь.

«Вот и конец, — прошипел я сквозь зубы, уткнувшись носом в тупик. — Что же теперь делать?» Голова была абсолютно пуста. Кроме вопроса «что делать?» я ничего не мог придумать. Да и чувств уже не было никаких, кроме страха. И голова у меня не болела. Обычно я всегда жаловался на постоянную, тупую головную боль, а теперь её и в помине не было.

Вернулся к нише с треснувшей стеной. «Новые сандалии, и не натерли ноги от длительной ходьбы. Все очень странно. Что это, интересно, пролетало надо мной такое?» Не успел я подумать об этом, как услышал громкое рычание. Оно было повсюду, и, по-моему, становилось громче, будто приближалось. Страх, непреодолимый и всеобъемлющий страх, — вот что я чувствовал в тот момент… И точно как в прошлые два раза, над моей головой вновь пролетело что-то, рыча и преломляя сквозь себя пещеру. На этот раз я не шелохнулся. Мурашки колючей проволокой пробежали по потной спине. Я потерял над собой контроль и в следующую минуту, схватив камень, начал долбить по трещине на стене в нише. «А-а-а», — протяжно рычал я, впадая в необъяснимую ярость, и все сильнее и сильнее долбил камнем по трещине в стене. Мат сыпался у меня изо рта как бисер. Я уже не контролировал себя и ругался на всех: на себя, на Бога, на всех, кто приходил мне в голову. Потом я разбежался и со всей силы и ударился головой о стену, но ничего не произошло. Я даже не почувствовал боли. Тогда я разбежался и ударился еще и еще раз, но ничего с моим черепом не происходило. Наконец, я успокоился и сел, опершись о стену. Помню, сначала я начал плакать, как тот младенец, потом смеяться тем безудержным смехом, потом истово материться. Я повторял это снова и снова, сам не зная почему. Сознание было пусто. Жажда была ужасна. Я умирал.

Я открыл глаза и увидел, что лежу посреди ниши с треснувшей стеной. «Боже, это не сон», — подумал я.

— Точно, не сон, — повторил кто-то вслух мою мысль и засмеялся таким знакомым смехом.

— Кто здесь? — в панике крикнул я. — Кто? Немедленно покажись!

— Герман, Герман, Герман, Герман, — доносилось изо всех углов разными голосами: грустными и весёлыми, язвительными и насмешливыми.

— Я встал на ноги. Подошел к желобу с водой и посмотрел на свое лицо. Мне хотелось увидеть на нем следы увечий от ударов о стену. Но их не было. Меня это ошеломило. Рассматривая своё лицо в воде, я увидел резко появившееся из-за левого плеча лицо, которое улыбнулось и тут же исчезло. От страха я упал в желоб и затрясся. По всей пещере звучал уже знакомый идиотский смех.

— К…кто з…здесь? — дрожащим голосом спросил я, вылезая из воды, которая светилась на мне. — К…кто, я спрашиваю? Покажись! Прекрати так издеваться над…до мной!