«Иллитиалы» довольно часто разъезжали, бродили по королевству людей и грабили деревни. Несколько раз, объединяясь с одним или двумя отрядами других разбойников, они нападали на небольшие и плохо защищенные города. Хотя ходили слухи, что они даже пару раз совершали набеги по ту сторону границы, на другие расы.

Лишь поздней ночью в палатке-трактире наступила тишина (если громоподобные храпы дюжины глоток можно назвать тишиной), и сын магов спал все в том же углу на земле, укрытой парой тонких дырявых лоскутов ткани.

В моменты покоя он всегда думал о своих родителях, пытался узнать, как их звали, как они выглядели. Но порой пытался понять, почему эти разбойники не убили его? Почему они подобрали его тогда? Чтобы сделать рабом? Но зачем?! Зачем утруждать себя младенцем, растить его, не давать умереть с голоду, лишь для того, чтобы сделать в итоге рабом? Это очень странно, и мальчик не мог этого понять этого. Если бы его растили для того, чтобы сделать одним из них, сиречь разбойником, то все моментально стало бы понятно. Но да ладно, для дурных мыслей у него впереди целый день, ему же хотелось подумать о родителях.

Мальчику снился очередной сон с ними. Как он с матерью и отцом вместе гуляли по какому-то городу, как они зашли в большой и красивый дом, а сам мальчик решил навестить своих друзей и побыть вместе с ними…

– Приютеныш, – послышалось где-то с другого конца палаты-трактира. Сын магов тот час же открыл глаза, вскочил с места и осторожно направился к Валису (уж его-то голос он ни с одним другим не мог спутать).

Обходя разбойников, которые, будто мертвые, лежали кто на земле, кто на столах, иные же сидели возле барной стойки и спали с кружкой в руках, он медленно, но уверено дошел до Валиса и обнаружил, что тот вразвалку ни то лежал, ни то сидел на стуле, жутко храпел и порой звал его.

– Приютеныш, – вновь сказал разбойник, несколько раз причмокнув ртом и захрапел.

Сын магов лишь с отвращением и презрением посмотрел на него, увидел, что на его столе лежал небольшой кинжал, и в голову закралась мысль. Мысль о мести за все годы унижения. Рука сама потянулась к оружию, и вот, когда оставалось только схватить кинжал за рукоять и молниеносным движением воткнуть в разбойника, мальчик замер.

Месть – это, конечно, хорошо, но самому умирать тоже не хотелось. А он помнил, чем закончилась прошлая подобная выходка, когда он попытался задушить одного разбойника. Тот, проснувшись, отпихнул от себя Приютеныша, словно пушинку, после чего стал орать на него и избил до полусмерти. Мальчик прекрасно помнил, как у него болели бока, живот, и ему чуть не сломали руки и ноги. Но сейчас же у него будет кинжал! Всего то и надо, что взять его да быстро воткнуть в голову. Но, даже если Валис не будет кричать, умрет быстро, не разбудив никого (сын магов рассматривал самый лучший из возможных исходов), то все равно все бы поняли, кто повинен в его смерти. Уж слишком все хорошо знали неприязнь маленького раба к нему, а Валис, подлец, этим пользовался. Оставалось только бежать из лагеря, что тоже невыполнимо, ибо далеко не все разбойники праздновали очередной удачный набег, а дежурные имелись всегда.

«Позже… еще рано»

Сын магов вернулся в свой угол и постарался уснуть как можно скорей, дабы вновь увидеть сон. Но в этот раз все было по-другому…

Он не видел своих родителей, не видел себя. Сейчас он будто бы вселился в чье-то тело и смотрел на все то, что видел другой. Вокруг лишь деревянные стены, крыша, кругом солома и на одной кучке лежала женщина и жутко кричала, а рядом с ней еще двое, служанки, судя по всему. Одна пожилая, а другая моложе. Сам не зная как, но мальчик сумел понять, свидетелем чего он стал, и что происходило перед ним, а также он понял, из чьих глаз наблюдал за прошлым. И осознание происходящего вскружило ему голову.

Он как завороженный смотрел на все, не желая просыпаться. Со стороны мужчины (от которого он все и видел) постоянно слышались слова утешения и поддержки: «Все будет хорошо, любимая. Все будет хорошо» или «я рядом, я здесь. Осталось еще совсем немного».

Мальчик постоянно пытался хотя бы краем глаза увидеть лицо рожавшей женщины, но служанка все время перекрывала обзор или все резко начинало плыть и мутнеть, стойло ей чуть отодвинуться. И на мгновение все покрылось мраком, исчезло, и он вновь увидел то же самое место, но крики матери сменились плачем новорожденного.

– Это мальчик! – радостно произнесла пожилая служанка, а вторая уже пеленала ребенка и отдала в руки отца.

Приютеныш чувствовал всю любовь счастливого родителя, который подошел к своей жене и передал ей сына.

Вот! Наконец-то он увидит ее лицо… но ничего. Мужчина смотрел прямо в глаза любимой, но сам Приютеныш не видел их, как не видел и всего лица. Оно было очень расплывчатым, и казалось, будто густая пелена тумана моментально накрыла ее лик.

«Дивный малыш. И я чувствую, что в нем заложен огромный магический потенциал… Осталось только дать ему имя»

Мальчика смутило то, что он услышал мысли мужчины, но быстро отвлекся от этого, ибо хотел узнать имя. Но ответа так и не дождался. Мужчина думал, не отрывая взгляд от новорожденного. Он стоял на месте и смотрел на любимую жену, обнимавшую сына, и ни одно имя не зародилось в голове.

«Для мага имя многое значит. Нельзя наречь его неведомо как. Но я не могу понять, что же у тебя должно быть за имя…»

Мужчина услышал шепот тысячи голосов у себя в голове. Они говорили одновременно, некоторые тише, иные же громче, и невозможно их разобрать, и понять. Приютеныш забеспокоился, но вскоре он ощутил улыбку отца.

И тут все оборвалось. Тьма полностью окутала прошлое, и сын магов проснулся со слезами на глазах, ибо он так и не сумел увидеть своих родителей и не узнал собственного имени.

Солнце медленно, лениво, словно само просыпалось ото сна, показывалось за горизонтом. Лучи пробились через дыры в палате-трактире, освещая спящих пьяниц-разбойников. Вид был что надо! Приютеныш даже хотел улыбнулся всему этому зрелищу, но, увы, после такого сна его мысли заняты совершенно другим.

Когда же проснулись первые двое разбойников, то они принялись жаловаться друг другу на головные боли. Их шатало, они еле-еле ходили, держась одной рукой за голову, а второй ища опору. Каждый обещал сам себе и говорил другому, что больше не будет так злоупотреблять выпивкой.

«Интересно, сколько лет они вот так вот уже дают пустые обещания?»

И новый день был похож на все предыдущие (когда не праздновали удачные набеги). Подать, унести, забрать, передать, принести, спеть, станцевать, снова подать, снова унести и так далее, и тому подобное. И так день за днем.

Солнце уже давно скрылось за горизонтом, ввергнув землю во мрак, а разбойники только сейчас разошлись по палаткам, дабы поспать и подготовиться к завтрашнему дню, ибо они должны в очередной раз отправиться на новое место. Как понял Приютеныш из разговоров: «К более богатым землям». Возможно даже в иное королевство.

Сын магов, засыпая, безостановочно шептал, словно произносил заклинание, что хотел бы вновь увидеть тот сон. Но кроме того хотел увидеть лица родителей и узнать их имена, а заодно и собственное. Увы, но уснуть не удавалось. Сын магов лишь засыпал на некоторое время, после чего просыпался. Его охватило странное чувство, словно он мог и вовсе обходиться без сна, да и чувствовал себя мальчик прекрасно, не был уставшим. Сердце начинало биться сильнее, чаще, дыхание становилось то прерывистым, то более глубоким, и он чувствовал нечто странное, нечто иное, что постепенно расходилось по телу. Он не знал, с чем можно сравнить подобные ощущения, но они его пугали.

«А может это призраки моих родителей явились ко мне?»

Все сменилось резко. Ему казалось, что он сгорал изнутри, что все его органы решили еще и перевернуть все верх ногами, раздробить кости, выжать до последней капли крови. Ощущения не самые приятные. Они пугали, и Приютеныш был уверен в своей смерти. Поразительно то, что сын магов не закричал, даже не застонал от дикой боли. Он терпел. Терпел, подобно закаленному в боях воину. Терпел и не поддавался даже на короткие выкрики. Мальчик весь напрягся, покраснел, съежился.