– Поплачь, поплачь! Слёзы успокоят. А жить всё равно надо.
В эту ночь не могли уснуть обе. Внучка слышала, как старушка, вздыхая, вертелась на своей постели и затихла только под утро. Тогда и Киру окутал липкий сон. Ей виделась Ленка, которую она тяжело тащила на закорках в гору, а дотащив, неожиданно для себя сбрасывала вниз, потом опять тащила и опять сбрасывала…
Кира проснулась и очень удивилась тишине в доме. Обычно бабушка вставала рано, топила печку, грела воду, а после будила внучку. Сегодня Кира решила хозяйничать сама. Когда вода в чайнике закипела, она сняла его с печи и подошла к бабушкиной кровати. Окликнула… Дотронулась… Старушка была мертва.
***
Война закончилась. В деревню возвратились те, кто победил и выжил. Отцвели сады, зазеленели поля… Но ничего этого Кира не замечала. Что-то ела, пила, уходила на работу, а вечером, не раздеваясь, укладывалась в постель. Ни с кем не разговаривала, похудела, осунулась.
Как-то вечером в середине лета в её дверь постучали. Она, молча, открыла. На пороге стоял дядя Митя.
«Наконец-то! И по мою душу власть пожаловала. Вот и ладно», – равнодушно подумала девушка и пригласила деревенского милиционера присесть.
– Здравствуй, дочка! – поздоровался он.
– Здравствуйте, дядя Митя.
– Ты не стой, садись! Разговор у нас будет долгий, – он сам пододвинул Кире табуретку.
– Я готова.
– Ох, девка! Не нравишься ты мне.
– Я сама себе не нравлюсь.
– Вот… сахарок принёс, – и мужчина достал из кармана небольшой кусочек сахара, – сладенькое не помешает. Исхудала-то как!
– Спасибо, дядя Митя! Не хочу. Ничего не хочу.
– Ты брось это! Понимаю, плохо тебе. А потому давай, рассказывай! Спокойно и по порядку.
– Дядя Митя, о чём рассказывать?
– Обо всём! О немце, о Ленке, о Толике.
– О немце расскажу. А о Ленке с Толиком не буду. Раз поженились – пусть живут.
И Кира спокойно, во всех подробностях рассказала милиционеру об одном неприятном походе за грибами.
– Так тебя, дочка, наградить надо, – выслушав хозяйку дома, неожиданно сказал он.
– За что? – Кира обомлела.
– Немец утонул?
– Утонул.
– Значит, на одного фашиста стало меньше. А был бы жив, сколько наших бы ещё убил!
– Я не нарочно. Так получилось.
– Без разницы. Его же нет?
– Нет.
– Вот и ладно. Не грусти! Ты ни в чём не виновата. И насчёт сплетен не переживай! Я Ленке и её матке рот-то закрою. Давно за этими воровками наблюдаю.
– Почему воровками?
– Ночью поймал обеих. Пытались склад вскрыть.
– И что теперь будет?
– Пока молчу, но могу заявить. Посмотрим, как дальше себя вести будут.
– Толик был с ними?
– Не переживай! Не было, – дядя Митя усмехнулся.
– Уже не переживаю. Так спросила. А эти выходит у своих воруют.
– Разберёмся! Я к тебе по делу пришёл.
– Какому? – Кира напряглась.
– В Правление пришла разнарядка на одного человека для поступления в педучилище. Я предложил твою кандидатуру. Мы с твоим батькой – героем дружили, а детям героев власть должна помогать, – и дядя Митя, тоном не терпящим возражения, добавил, – отучишься, вернёшься!
– Спасибо вам!
– Значит, согласна?
– Конечно, согласна!
– Вот и умница. А женихи ещё будут – поверь. Твоё сердце одно не останется!
Вот так, совершенно неожиданно, местный милиционер решил за Киру её судьбу.
«Как странно жизнь устроена и какие люди разные, – думала она, – считала Ленку лучшей подругой, а она оговорила по-чёрному, любила Толика, а он предал, боялась дядю Митю, а он оживил».
***
Отучившись, Кира вернулась в родную деревню и не одна, а с мужем. Она стала преподавать в младших классах, а её супруг – выпускник сельскохозяйственного техникума был определён на должность главного зоотехника в колхозе.
Однажды у школы Кира встретила Толика, который уже не в первый раз пытался с ней заговорить, но она постоянно делала вид, будто его не замечает или очень спешит.
– Кира, здравствуй! Прости меня. Я дурак, – сказал негромко, но очень внятно. Эту фразу давно лелеял и про себя не раз проговаривал.
– Поздравляю, – Кира улыбнулась, – от меня, чего надо?
– Решил поздороваться.
– Извини, мне домой пора! Мужа кормить, – сказала и ушла.
Он с тоской посмотрел ей вслед, а после, махнув рукой, побрёл к сельмагу. И этим вечером из дома, где жили Ленка и Толик, была слышна непотребная пьяная ругань молодого семьянина, почему-то обзывающего свою жену «подстилкой».
Сестра-разлучница
Посвящается Л. О.
С О Л Д А Т
– Покурить пойду, пока ты дочку кормишь, – прикрыв дверь, Гера вышел в сад.
Там вовсю цвели яблони и вишни, а вдоль тропинки, ведущей к беседке, радовали посаженные женой первоцветы. Сколько лет он мечтал о доме и саде! И вот оно – его собственное, сработанное своими руками, теперь перед ним! И можно спокойно отдохнуть, закурив папироску, а ещё можно достать припрятанную в смородиновый куст бутылочку винца. От него по телу разливается приятная истома, из глаз текут слёзы, и боль в груди становится чуточку меньше. Вера кормит годовалую дочку, сын – первоклашка делает уроки, а он сидит на лавочке за столиком в ажурной беседке, которую смастерил по памяти – видел такую же в Австрии. Там в каждом дворе и сады, и цветники, и беседки…
Заныло в груди.
Гера сделал несколько глотков из бутылочки.
Боль не проходила.
Положил руки на стол, а голову на руки.
Перед глазами замелькали картинки из прошлого и настоящего… Он сидит в первом ряду местного клуба «Заря» и смотрит фильм. Фильм о своей жизни. В роли главного героя – сам!
А рядом множество знакомых и незнакомых людей.
Что им нужно? Чего хотят? Чего ждут?
Он всё расскажет. Ничего не скроет.
Только не торопите! Ему так больно…
***
Война закончилась.
На одной из станций к поезду, в котором Гера ехал с фронта, прицепили несколько вагонов с освобождёнными из фашистского плена гражданскими лицами. И как-то, прогуливаясь вдоль состава на длительной остановке, заметил очень симпатичную девушку, вышедшую подышать воздухом из тех вагонов, и радостно откликнулся на её внимательный взгляд.
– Как зовут даму с печальными серыми глазами?
– Зовут Галей. Только я не дама, а бывшая пленница, угнанная фашистами с родной земли, чтобы работать на них.
– Таких много. Мы – солдаты в том тоже виновны. А меня Герой зовут.
– Очень приятно.
– Смотрю, одна прогуливаетесь?
– Со мной ехал родной брат, но два дня назад я похоронила его в чужой земле, – грустно ответила девушка.
– Много народа погибло в этой войне! Кто на фронте, а кто как ваш брат. Держитесь! Не плачьте. Теперь заживём!
– Я не плачу. Чтобы плакать, нужны силы, а у меня их не осталось, – Галя помолчала, а после спросила, – что у вас с рукой?
– Перелом был. Кости плохо срослись.
– В госпиталь едете?
– Направили в Киев. Там долечат.
– Давно воюете?
– Два года. Дошёл до самой Вены. Любите вальсы Штрауса?
