Кирилл — преп. белозерский, в мире Кузьма, род. в Москве, в 1337 г. Юношей был пострижен в монахи; 60 лет от роду пришел в Белозерскую обл., к оз. Сиверскому, где вскоре и была основана им известная обитель Ум. К. в 1427 г. От него остались три послания к трем братьям князьям, написанные простым языком и исполненные иноческого смирения" (Шевырев). Мощи К. покоятся в церкви во имя его же. Ср. составленное Пахомием "Житие К. " (в полов. XV века); Шевырев, «Поездка в Кирилло-Белозерский м-рь» (ч. 1).

В. Р — в.

Кирилл, св. туровский — знаменитый проповедник и писатель XII в. (1130 — ок. 1182). Родился в г. Турове (в нынешней Минской губ.); приняв пострижение, выказал основательное знакомство с творениями свв. отцов и приобрел большой авторитет среди братии, «уча и научая» словом и примером своей жизни. Удаляясь от общежития, К. заключился в столпе (башне), куда перенес и свою библиотеку. Зесь, может быть, создались некоторые из его произведений, исполненных высокого аскетического одушевления и стремления к познанию Божества в созерцании его творения — мира. Результатом этого периода в жизни К. туровского явилось его соч. : «Сказание о черноризчестем чину от ветхаго закона и новаго» и, может быть, поучение «о подвиге иноческого жития» и «послание к печерскому игумену Василию», с большей или меньшей вероятностью приписываемые св. К. Своей подвижнической жизнью К. стяжал себе известность и, по просьбе князя и граждан, был посвящен митр. киевским в епископы г. Турова. Ко времени епископства св. К. относятся нелады в. кн. Андрея Боголюбского с еписк. Феодором. К. принял сторону князя и предал еписк. Феодора анафеме за ересь. К. туровскому бесспорно принадлежат, из дошедших до нас памятников XII в., восемь проповедей; ему же приписываются два поучения. Он написал также значительное число молитв (до двадцати), из которых наиболее замечательны «молитвы на всю седмицу». Произведения его были очень распространены в сборниках, а с появлением книгопечатания издавались не раз, вместе с творениями И. Златоуста и других выдающихся проповедников. Лучшие издания: Сухомлинова, «Рукописи графа Уварова» (т. II, вып. 1., СПб., 1858); К. Калайдовича: «Памятники русской словесности XII в. „ (М“ 1821); в „Памятниках древнерусской церковноучительной литературы“ (вып. 1, изд. журнала „Странник“, 1894). В переводе на русский современный язык все творения К. туровского изданы преосв. Евгением минским и туровским (Киев, 1880). Взгляды на достоинство произведений К. туровского весьма различны. С одной стороны, в нем видят народного аллегоризатора в стиле современных ему византийцев; с другой — превозносят его за возвышенность его идеалов, за красноречие и за изящество формы его произведений. К. туровский был вполне сыном своего века и, имея от природы большой поэтический талант, развившийся в обстановке монашеской и затем затворнической жизни, не мог не подчиняться влиянию И. Златоуста и других проповедников. В его поучениях преобладает красноречие торжественное над учительным; образы, теснящиеся в его воображении, затемняют логическую схему; порыв от прозы жизни в область отвлеченного лишает его проповедь практической применимости. Богатое воображение и одушевление, соединенное с восторженно-радостным настроением — вот характеристические черты проповедей К. туровского. Что касается зависимости его от византийских образцов, то, как справедливо замечает проф. Пономарев, „прямых и буквальных заимствований из них в поучениях К. Туровского нет, хотя каждую его страницу можно было бы иллюстрировать соответственными местами из святоотеческих поучений“.Насколько поучения К. поражают подчас обилием образов и сравнений, настолько просты, но вместе с тем проникнуты одушевлением его молитвы. По форме они состоят из обращения и моления, заканчивающегося кратким славословием, но по содержанию представляют значительное разнообразие. Главным их предметом является человек, обремененный ношей грехов. Тяжелые думы о слабости и ничтожестве человека, скорбь о его греховности и немощности, проходящие через все молитвы К» являются ярким контрастом тому бодрому и жизнерадостному настроению, которым проникнуты все его ораторские произведения, в виду чего молитвы только приписываются К. предположительно. По своей учености и богатству сведений в области греческой поучительной литературы, К. туровский — один из крупнейших писателей XII в. Ср. Сухомлинов, «Рукописи гр. Уварова»; проф. Пономарев, «Памятн. др. русской учительной литературы» (вып. 1); Макарий, «история Церкви» (т. I, III); Голубинский, «История церкви» (1880).

В. П.

Кириллица. — В дополнение к тому, что уже сказано в статьях Азбука и Глаголица, следует заметить, что К. составляет видоизменение греческого алфавита. Срезневский доказывал, что К. в той форме, в какой она встречается в древнейших рукописях XI в., а тем более тот кирилловский устав, который обыкновенно относится к IX в., не может считаться видоизменением тогдашнего греческого алфавита, потому что греки во времена св. Кирилла и Мефодия употребляли уже не устав (унциалы), а скоропись. Из этого бы следовало, что св. Кирилл или один из его учеников (Климент), вероятный изобретатель К., взял за образец алфавит греческий прежних времен, или же, что К. известна была на славянской почве задолго до принятия христианства. Выяснилось, однако, что греки не только в IX, но еще в первой половине XI в. употребляли так называемый литургический устав в богослужебных книгах, которые скорее могли служить образцом для изобретателя К., чем какие-нибудь другие. Разница между этими двумя уставами состоит только в том, что славянский не имеет ударений и почти никаких знаков препинания и, что самое главное, в нем больше букв, чем в греческом. Не считая уже йотированных гласных: , а также ю, которое могло произойти из йотированного о, мы находим следующие знаки, которых, нет в греческой азбуке и которых происхождение неясно: . Первые два знака некоторые выводят из греческого скорописного сокращения для букв er; и , вместе с позднейшим сербским (дж), можно, кажется, вывести из греческого знака для каппы, а — из еврейского . составляет сокращение или, лучше сказать, вязь знаков есть видоизменение , а по всей вероятности, греч. стигма, как указывает на это числовое его значение. Впоследствии в странах, где употребляется кирилловская азбука, появились еще следующие знаки: й, э — в России, при Петре Великом, (ць), (дзь), j в Сербии. Русское я происходит из , а ы, вместо более древнего появляется под южнославянским влиянием (ср. Соболевский, "Южнославянское влияние на русскую письменность в XIV — XV в. ", СПб., 1894). Устав сохранился долго; он встречается в России даже в XVI и XVII вв., причем, как и в Греции, им пользовались только в богослужебных книгах. Устав этот, отличающийся тем, что буквы писались прямо, старательно, отдельно одна от другой, стал заменяться с течением времени крупным полууставом, который по типу своему похож на устав, но форма его букв та же самая, что в мелком полууставе. Он встречается в рукописях в XV — XVII вв. и по его образцу отлит шрифт первых печатанных в России книг. У южн. славян полуустав появился рано и, со второй половины XIV в., стал обычным письмом; в России же полуустав делается обычвым в XV в., причем он становится мелким. Особенность полуустава заключается в том, что правильные черты превращаются в более или менее неправильные, а углы — в закругления. Наконец, скоропись появляется в некоторых грамотах XIV в., но только с концом XVI в. она становится беглой и связной. Палеографические подробности см. «Славянская палеография» (лекции проф. Соболевского в имп. спб. университете, 1893 г.). Памятники, писанные К., весьма многочисленны и распадаются на три главные извода, или редакции: болгарскую, сербскую и русскую. Каждая из редакций отличается особенностями не только в языке, но и палеографическими. Сравнительно с глаголическими, кирилловских рукописей XI и XII в. сохранилось много. Евангелия: Остромирово, 1057 г., древнейший церковнославянский памятник, помеченный годом русской редакции. Рукопись сохраняется в Императорской публичной библиотеке в Петербурге. Саввина книга XI в., сербской редакции, издана Срезневским в сочинении: «Древние славянские памятники юсового письма» (1868); хранится в московской типографской библиотеке. Русское евангелие 1092 — 97 гг. — в Румянцевском музее. Туровская книга евангельских чтений (несколько листов), хранящаяся в виленском музее; два листа изданы Срезневским в «Сведениях и заметках о неизвестных и малоизвестных памятниках» и в «Древнеславянских памятниках юсового письма», целый отрывок — в СПб., 1868 г. Отрывок евангельских чтений, Ундольского, хранится в моск. публичном музее. Типографская книга евангельских чтений издана Срезневским. Архангельское русское евангелие 1092 г., принадлежащее Румянцевскому музею. Апракос Мстиславово евангелие 1117 г., в моск. Архангельском соборе. Юрьевское евангелие 1119 г., хранящееся в синодальной библиотеке. Галичское евангелие 1144 г., изданное архм. Амфилохием в 1882 — 83 гг. в Москве. Типографское тетроевангелие и чтения евангелия, ок. 1150 г., Симоново или Добриловское евангелие 1164 г. (Румянцовского музея) и многие другие, относящиеся к XIII и позднейшим векам. Может быть, также к XII в. относится кирилловская часть Реймского евангелия, изд. Сильвестром де-Саси, с ошибками, которые исправил И. Лось (см. «Archiv fur Slavische Philologie», IX). Апостолы: Охридский Румянцовского музея; Слепченский — часть в Румянцовском музее, часть в собрании рукописей Варковича, приобретенном Императорской публичной библиотекой; Македонский, чешского музея, относящийся к началу XIII в., и др. Псалтири: Слуцкий отрывок, изд. Срезневским в «Древних памятниках юсового письма». Отрывок Бычкова, памятник русского письма, изд. Срезневским. Евгениевская псалтирь, изд. Срезневским в «Памятниках русской письменности». Чудовская, отрывки которой напеч. у Срезневского. Толстовская толковая, XI или XII в. Болонская, написанная в XII в. в Равне близ Охриды, хранится в библиотеке болонского унив. Погодинская XII в. и др. более поздние. Постная русская триодь до 1100 г., новгородского Софийского собора. Супрасльская рукопись XI в. : Минея четья за месяц март, составлявшая когда-то собственность Супрасльского м-ря близ Белостока; часть ее хранится в библиотеке люблянской гимназии, часть — в Варшаве у гр. Замойских, часть — у академика Бычкова; последняя издана обществом любителей древней письменности, № 49, целая же рукопись напечатана Миклошичем в Вене, в 1851 г. Хиландарский отрывок слов Кирилла Иерусалимского, хранящийся в новороссийском унив., издан Срезневским в «Древних памятниках юсового письма»; «Златоструй» — в списках XII и XIII в. Очень важный памятник русской редакции — «изборник Святослава» 1073 г., синодальной библиотеки — издан обществом любителей древней письменности № 55, СПб. 1880 г. (ошибки исправил Шахматов в «Archiv fur Slav. Phil». т. VI) и Бодянским в «Чтениях» 1882 г. и отдельно в 1883 г. «изборник Святославов» 1076 г., Императорской публичной библиотеки, издан (дурно) Шимановским при его сочинении: «К истории древне-русских говоров» (Варшава, 1887). «Новгородские минеи» 1095, 1096 и 1097 гг., типографской библиотеки, изданы Ягичем в СПб. в 1886 г. Пандекты Антиоха, библиотеки Воскресенского м-ря; 13 слов Григория Богослова публичной библиотеки, изданные Будиловичем в СПб. 1875 г. Поучение Кирилла Иерусалимского, синодальной библиотеки, начала XII в. Русские новгородские стихирари 1157 г. (синодальной библиотеки) и ок. 1163 (спб. духовной акд.). Грамота кн. Мстислава Владимировича 1130 г. и новгородская св. Варлаама Хутынского, изд. Срезневским. Надписи на монетах св. Владимира, Святополка, Ярослава I (снимки уТолстого, «Древнейшие русские монеты», СПб. 1882); надпись на Тмутараканском камне 1068 г., изд.. Срезневским в «Древн. рус. пам.» (СПб. 1863); надпись на Новгород. Стерженском кресте 1133 г., изд. в «Описании тверского музея» Жизневским в 1888 г.; надпись на одной чаре до 1151 г. (см. «Записки Имп. Археолог. Общ.» т. Ill), на кресте св. Евфросинии Полоцкой 1161 г. («исторические сведения о жизни преп. Евфросинии княжны Полоцкой», СПб. 1841), на Рогволодовом камне 1171 г. (изд. Батюшков, «Белоруссия и Литва», СПб. 1890). Интересно также стихотворение Константина Болгарского, . в списке XII в. (ср. Соболевский, «Церковно-Славянские стихотворения конца IX и начала Х вв.», СПб. 1892). В XIII в. число списков значительно увеличивается и потом все возрастает, при чем в этих памятниках церковно-славянского языка постоянно усиливается местный русский, сербский или болгарский элемент, пока, наконец, авторы не стали употреблять чистый народный язык, с остатками церковнославянского влияния.