Лучник Самхет с ужасом наблюдал за гибелью товарищей из кустов. Когда последний из римлян был убит, он, пригнувшись, побежал прочь. Кусты росли в этом месте довольно густо и тянулись вдоль дороги почти до окраины селения. Но там, возле крайних хижин они заканчивались и заросли начинались лишь на склонах ближайшего к дороге холма. Чтобы попасть туда и скрыться в джунглях Самхету пришлось преодолеть открытый участок. Его тут же заметили. Дикари подняли ужасающий свист и вой. Потрясая копьями,  они устремились за беглецом.

    В погоню не отправился лишь Лот. Он остался стоять возле тел девушек и римлян. Чуть ковыляя к нему приблизился Арубал.

 - Черный день сегодня, - тяжело вздохнув, произнёс жрец. – Но самое ужасное ещё грядёт.

 Лот повернулся к отцу и пристально взглянул на него. Взгляд молодого воина был страшен. В нем не осталось ничего кроме боли и ярости.

 - Мы должны отомстить! Эти чужеземцы, - он кивнул на окровавленные трупы у своих ног, - заплатили за кровавое дело своих товарищей и это правильно, но истинные убийцы Румины и Ками живы. Я собираю воинов, отец. Мы нападём сегодня же!

 - Нападать на чужеземцев опасно, – покачал головой Арубал. – Нужно уходить в Нижние пещеры. После,  мы начнем нападать на их небольшие группы.

 - Нет, отец! – запальчиво воскликнул Лот. -  Мы не должны  прятаться на своей земле! Нужно захватить лагерь чужаков, пока их там немного. Клянусь,  к ночи  я принесу тебе их головы!

 - Может, стоит для начала поговорить с их начальником Северианом? – предложил старейшина. – Он показался мне человеком разумным. Я думаю, стоило бы постараться всё   уладить миром.  Никому не нужно это кровопролитие.

 - Нет, отец, теперь уже поздно. Мы убили их людей. И я думаю, что нужно убить их всех. Вспомни, что говорил их другой командир, первый пришедший в деревню. Они захотят захватить наши земли. Непременно захотят! Эти,  что прибыли сейчас,  лишь они знают путь к нашему острову и нельзя выпускать их отсюда живыми. Ни одного нельзя  выпускать! Я, как командир воинов принял решение. Быть войне!

   С этими словами Лот в окружении воинов направился прочь из деревни. Он разослал гонцов в горы и в несколько мелких селений, что располагались на восточном побережье острова.  Он полагал, что под его началом соберётся больше тысячи воинов. С такими силами Лот рассчитывал победить чужеземцев,  даже с их доспехами и оружием. 

     Марк Сабин и его люди возвратились в лагерь злые и усталые. Солдаты, увидевшие пленниц и поначалу начавшие радостно свистеть и улюлюкать, тут же замолчали, когда в ворота внесли тело Випсания.

   К Сабину и Марку Петрию приблизился центурион Гай Фалиск.

 - Что случилось? – спросил он встревожено.

 - Закрыть ворота, часовых на все башни, - резко приказал Сабин. Потом,  добавил, отвечая на вопрос центуриона.

 - На нас напали дикари и мы вынуждены были защищаться. Эти женщины – заложницы.

 Для пленниц была выделена палатка, куда их и затолкали,  подгоняя пинками и руганью. Вокруг выставили шестерых часовых.  Неподалёку от загона для рабов из стволов пальм сложили невысокий помост, на который поместили тело Випсания. Вечером,  после проведения соответствующих церемоний труп собирались сжечь и по обычаю италиков пепел собрать в урну.

   За всем,  что происходило в лагере,  из своего загона  внимательно следили рабы-фракийцы.

 - Смотрите-ка, похоже, у римлян  неприятности, - тихо произнёс Одакс.

 - И дня не прошло, как поссорились с местными, -  хмыкнул Диас. – Вот подонки. Видно и вправду  у них  волчья порода[26] - не могут ни с кем ужиться. Надо держать ухо востро. Кто знает, как всё сложится.

 - О чём это ты? – спросил Бакий. – Что задумал?

 - Пока ничего. Но я думаю, скоро местные явятся сюда и попытаются освободить своих женщин. Это наш шанс вернуть себе свободу.

 - А что мы потом будем делать? – фыркнул Бакий. – Как выберемся с этого острова?

 - Может и никак, - глядя в никуда,  произнёс Диас. – Боюсь, мы больше не увидим родной Фракии. Но если я останусь, жив и снова буду, свободен,  с удовольствием поселюсь здесь. Тут неплохо. Места красивые, море. И женщины…  Ты видел? Хороши. Нужно,  лишь завоевать доверие местных. Поэтому, говорю вам, будьте внимательны.

    Марк Сабин прибыл в свой шатер в скверном настроении. Он позвал своего личного слугу грека Аскелая и велел принести вина. Тот явился, держа в одной руке мех[27] в другой скифос[28]. Марк Сабин выхватил из рук грека мех и начал жадно   пить прямо из него.  Затем, он прилёг на кушетку. Женщину ему сейчас совсем не хотелось. Младшего трибуна одолевали мрачные мысли. Вся эта затея с захватом женщин, теперь казалась ему не просто ошибочной, но и чистейшей глупостью. И как он позволил Марку Петрию уговорить себя на такое?  Келевст – понятное дело, хотя и служит в римском флоте, но по сути настоящий разбойник. Но он, то Сабин – римский патриций, кадровый военный. Как он мог уподобиться флотскому отребью?

  В то время, как Марк Сабин терзался сомнениями и переживал за содеянное, келевст Марк Петрий напротив, считал, что всё сделал правильно. В их руках были красивые пленницы, от вражеских воинов удалой скрыться незаметно. Теперь они в своём лагере и в полной безопасности за крепкими стенами. Чего ещё желать? Что до недавнего вынужденного кровопролития, так оно,  лишь разгорячило его.

    Марк Петрий избавился от доспехов и пояса, на которых тут и там засохли капли крови его жертв.  Оставшись в одной тунике, он  выпил вина, вытер губы тыльной стороной ладони и вышел из своей палатки. Хищно раздувая ноздри, келевст направился в сторону палатки, в которой держали пленниц. Он ворвался внутрь, более всего в тот момент,  походя на дикого зверя, нежели на человека.  Пленные островитянки, сбившись в кучку в одном углу,  с ужасом взирали на него.

    Какую же выбрать? Все были хороши. А раз так, то и разницы никакой. Он схватил за руку ближайшую к нему пленницу.

 - Идём, красавица, узнаем друг друга поближе. 

 Девушка закричала, начала вырываться. Но разве могла она оказать сопротивление крепкому мужчине, опытному в подобного рода делах? Он рывком выдернул её из палатки и она упала у его ног.  Вокруг начали  собираться либурнарии.  Они гомонили и хохотали, забавляясь бесплатным представлением.

   Марк Петрий схватил пленницу за волосы и, подняв её на ноги,  потащил к своей палатке. Она кричала, плакала и извивалась всем телом.

 - Марк ты справишься? – загоготал  здоровенный либурнарий по имени Авент. - Может помочь тебе?

 - Да, давай мы подержим девчонку! – разразился хохотом пращник Басскар.

 - Заткнитесь, - беззлобно бросил келевст. – Не родилась ещё такая баба, с которой я бы не справился.

 С этими словами Марк Петрий затащил девушку к себе и  швырнул её на кушетку. С расширившимися от ужаса  глазами, мокрыми и блестящими от слёз, она смотрела на своего мучителя.  Марк Петрий одним движением разорвал на пленнице одежду и без того уже превратившуюся в лохмотья.  Она вскрикнула и попыталась вскочить, но сильнейшая оплеуха швырнула её вновь на кушетку.

 - Куда собралась, сука!

 Девушка была ошеломлена и полуоглушена ударом. В тот момент, когда келевст навалился на неё, она совершенно  не могла сопротивляться. Но даже если бы и могла,  пояс с кинжалом Марк Петрий, помня о печальном опыте Випсания,  предусмотрительно снял и положил так,  чтобы пленница не могла дотянуться до него. Громко дыша и сопя, келевст  принялся насиловать  девушку. Она глухо застонала от боли, из глаз её снова брызнули слёзы. Тело, протестуя против грубого, злого вторжения забилось, сплошь объятое страданием и отчаянием.