Кто же приказал спустить трирему на воду? И когда? Впрочем,  времени для вопросов сейчас не было. Следовало начать эвакуацию.

    Но трибун и не предполагал, какой начнётся хаос, едва лодки приблизились к берегу. Никто уже не слушал команд командиров, люди ринулись к спасительным лодкам, которых всё равно было недостаточно для спасения всех. Севериан ворвался в гущу толпы.

 - Раненых на борт не брать! – орал он. – Не брать!

 Но призывы его были напрасны, они потонули в общем шуме и неразберихе.

 Солдаты орали, толкались, каждый лез вперёд. Одна из лодок перевернулась, поскольку оказалась  перегружена, да ещё, в ее правый борт вцепилось  множество рук. Кое-где либурнарии обратили оружие друг против друга. Мертвецы подступили вплотную и набрасывались на обезумевших римлян. Пенный прибой окрасился кровью. Кто-то ещё отбивался от мертвых, но всё меньше и меньше оставалось солдат, старавшихся организованно сдерживать натиск мертвецов.  Многие обратились в паническое бегство, бросались в воду и лезли через борта и без того перегруженных лодок. Кто-то, поняв невозможность попасть в лодку,  кинулся бежать вдоль береговой линии, не думая, что делать потом, как выжить в джунглях, лишь бы спастись сейчас.

    Тит Севериан, Асанти, верный Афибан, Самхет и десяток солдат, ещё сохранивших мужество и дисциплину,  образовали тесную группу. Толпа бегущих оттеснила их от лодок. Оказаться хотя бы в одной из них не было ни единого шанса. Толпа мёртвых подступала, отовсюду тянулись костлявые руки, повсюду, куда ни посмотри, были затянутые мутной поволокой безжизненные глаза и разинутые окровавленные рты, повсюду изуродованная человеческая плоть, возвращенная к жизни лишь для того, чтобы убивать всё живое.  Севериан и Асанти, повинуясь внезапному и необъяснимому порыву,  соединили руки. Глаза их встретились. В них было отчаяние, утраченные надежды, тоска по несбывшимся мечтам и что-то ещё, вопреки всему дающее силу сражаться до конца вместе,  и вместе принять судьбу уготованную им свыше.

    Тут,  до слуха трибуна донесся так хорошо знакомый ему хлесткий щелчок и свист. Голова мертвого островитянина, почти вплотную подступившего к Севериану разлетелась кровавым фонтаном из ошметков плоти, мозгов и осколков костей. Снова щелчок и свист и немного в стороне галерный раб, чье лицо было изъедено до кости был сбит катапультным ядром, навылет пробившим ему грудь. Он, правда, начал подниматься, но у Севериана уже зародилась надежда. Ядра и стрелы, выпущенные из палубных  орудий гексеры и триремы, буквально выкашивали толпы оживших. Снаряды дробили черепа и грудные клетки, пробивали тела насквозь, опрокидывали мертвецов по одному и целыми группами. Во все стороны брызгала кровь, гной и ошметки разодранной плоти. В толпе каннибалов образовались просветы.

 - К храму! – заорал Севериан. – Быстрее!

 Его маленький отряд устремился вперёд. Одного из солдат схватили двое оживших и повалили на песок. Через мгновение в него вцепилось уже более десятка смердящих рук, а в шею и лицо несчастного тут и там вонзились зубы. Но остальным удалось прорваться. Почти вся масса оживших теперь толкалась у берега за их спинами. Путь к горной тропе был свободен. Правда,  со стороны ущелья, пошатываясь, брели десятка три трупов, но они были ещё далеко и не могли помешать отступлению.

     Задыхаясь от быстрого бега, шатаясь от усталости, мучимые жаждой отряд Севериана наконец поднялся на верхнюю скальную  террасу. Мертвецов здесь не было. Зато, когда Севериан обернулся и глянул вниз на оставленный ими пляж, из груди его вырвался стон. Мертвецы заполонили всё видимое  пространство. Их нестройные толпы брели от воды в сторону скал. С упорством бездушных машин они шли за ними, шли за живой плотью. Лодки отплыли от берега и направлялись к кораблям. Скольким его людям удалось спастись,  трибун точно не знал.  Примерно сотне или чуть больше. А сколько людей на кораблях, он мог только гадать. Уцелел ли верный и храбрый Флавий Левк? Живы ли эти подонки, Сабин и Марк Петрий? Что стало с другими командирами, Росцием Криспом, Эмилием Фронтином, Леонатом Лагом….  Среди мертвецов, он заметил лишь Валерия Тибуриона, командира одной из актуарий. У несчастного была почти полностью содрана кожа с лица, но трибун всё же узнал его. Потеря стольких товарищей, стольких солдат отразились в душе Севериана сильнейшей болью. Их смерть была страшна и отвратительна. Если бы они пали в бою с достойным противником, с живыми людьми… Это,  была бы почётная смерть. Но как назвать всю эту мерзость, когда тебя жрут живьём твои же недавние товарищи, превратившиеся в ходячие разлагающиеся пародии на жизнь?

    На первый взгляд солдатам, сумевшим забраться в лодки и таким образом спастись,  можно было только позавидовать. Но что ждёт их впереди? Путь назад долог, воды и провизии почти не осталось, корабли нуждаются в ремонте. И кто знает, как много на борту кораблей окажется теперь покусанных?

   Первые из мертвецов, бредущих по пляжу в обратном направлении,  ступили на тропу, в начале которой всё также рычал и дергался труп огромного хряка.  Севериан отвернулся и поспешил за своими людьми к храму. Они вошли внутрь, пересекли первый зал и подошли к закрытой решетке левого коридора. Возле нее вповалку лежали и подергивались три изрубленных трупа, лишенные и рук и ног,  один из них был ещё и обезглавлен.  По другую сторону решетки Севериан увидел лекаря  Алквидия. Тот,  с тревогой наблюдал за явившимися.

 - Пусти нас, - сказал Севериан. – Мы не ранены.

 - Как я могу  быть в этом уверен? – спросил лекарь. – Один маленький укус, да что там, одна царапина и…

 - Никто из нас не ранен, - повторил Севериан. – Клянусь в этом. Открой решетку Алквидий. Мертвецы идут прямо за нами. Или ты хочешь, чтобы они разорвали нас прямо здесь на твоих глазах?

 Грек поколебался ещё несколько мгновений, потом отодвинул задвижку. Севериан отошёл чуть в сторону, пропуская Асанти и всех остальных вперёд. Он вошёл последним. Массивная бронзовая решетка  закрылась за ним в тот момент, когда первые из мертвецов, поднявшиеся по горной тропе и достигшие храма,  показались в конце коридора. 

    Следуя за Алквидием, маленький отряд Севериана прошёл вглубь храма. В одном из дальних помещений они увидели тех, кому удалось спастись. Группа из двенадцати человек. Среди них были Росций Крисп, Ливий Рут, географ Паллант. 

 Севериан бросился к Росцию и Ливию.

 - Что случилось в лагере, пока меня не было? Кто приказал спустить на воду  трирему?

 - Всё стало паршиво рано утром, - начал рассказывать Ливий Рут. – Раненные, особенно тяжёлые,  начали быстро умирать и обращаться. Мы,  ещё успевали обезглавливать их, но тут из ущелья вышла довольно большая группа оживших. Оттуда же выбежал огромный хряк. Он убил двоих солдат и одного раба, прежде, чем этой твари удалось отсечь конечности. В это время умершие от ран всё оживали и оживали. Никто уже не следил за ними. А мертвые островитяне,  что явились из ущелья,  теснили нас. Отряд распался. Наша группа отступила сюда в храм, где мы и заперлись. Леонат Лаг с частью солдат и рабов начал отходить вдоль побережья на север. Как раз в сторону кораблей. Думаю, это он приказал спустить одну из трирем на воду.

 - Здесь все кто выжил? – спросил Севериан, обводя группу взглядом.

 - Не все, - после некоторой заминки ответил Алквидий.

 Он пригласил трибуна следовать за собой. Они прошли в следующий зал, миновали коридор и приблизились к кованой решётке,  перекрывавшей ход в небольшую закрытую комнату. Благодаря двум факелам, укрепленным в комнатке на стенах, Севериан увидел в помещении порядка трех десятков человек. Либурнарии и галерные рыбы. Среди этих людей Севериан разглядел и географа Кермия с ужасными ранами на шее, плечах и руках.  Люди  расположились на полу на кучах одежды и тюфяках.  Кто-то лежал тихо, не шевелясь, кто-то метался в лихорадке и что-то бормотал в бреду, были и такие, кого непрестанно рвало мерзкой зеленоватой жижей  вперемежку с кровью.