Но это - потом. Всё потом. Сейчас,  главное добраться до побережья. Севериан очень надеялся, что им не встретится ещё одна толпа мертвецов, особенно, когда отряд вновь двинется через болота.       

    Тит Севериан позволил отдохнуть своим людям только, тогда,  когда болота остались позади. Римляне заняли небольшой холм, от которого до начала ущелья, ведущего к побережью,  было с две сотни шагов. Тяжело дыша, усталые солдаты расселись по склонам холма и на его вершине. Всем хотелось пить. И солнце, словно желая усилить их страдания, палило с небес в этот день  нещадно.

    Особенно тяжело было Марку Сабину, Марку Петрию и их четверым,  оставшимся в живых солдатам. Им не пришлось отдыхать ни минуты с прошлой ночи.

 - Воды, - прохрипел Сабин, обращая в сторону солдат измученное серое лицо. – Есть у кого-нибудь вода?

 Слова едва различимые, с трудом срывались с его потрескавшихся губ. Египтянин Самхет протянул ему флягу. Младший трибун жадно припал к ней и, давясь, судорожно вздрагивая начал пить. Сидевший рядом Марк Петрий смотрел на Сабина с завистью. Он,  буквально вырвал флягу из рук командира, как  только тот на мгновение прервался, чтобы вздохнуть.

    Севериан хмуро смотрел на младшего трибуна. Он колебался. Начать неприятный разговор прямо сейчас или подождать с этим?  В конце концов, Севериан решил разобраться с другой, более важной на данный момент проблемой. 

 - Есть ли среди вас раненые? – спросил трибун, обращаясь ко всем людям своего отряда. – Под ранами,  я имею ввиду укусы мертвых, даже простые царапины, оставленные зубами.

    Солдаты начали встревожено переглядываться, в основном те, у которых видимых ран не было. Те же, кто был укушен в руки или ноги и скрыть это было невозможно,  начали вставать. Таких набралось восемь человек. В основном,  это были те, кто получил ранения ещё в схватке на болоте. Раны их, по большому счёту царапины в другое время не стоили бы никакого внимания. Но только  не сейчас. Солдаты выглядели вполне ещё бодро, в отличии от их товарищей, уже умиравших и оставленных в палатках лагеря. Но все уже знали, что рано или поздно ужасная болезнь или проклятие овладеет ими.

 - Товарищи мои,  - начал Севериан, обращаясь к обреченным, - вы знаете, что вас ждёт. Спасения нет и это горькая правда. Я говорил вам уже всё это и не вижу смысла повторять. У вас есть выбор: остаться здесь и встретить свою судьбу, покончить со всем разом или дождаться, когда смерть так или иначе придёт за вами. Ещё,  вы, можете отправится с нами в лагерь, но там, я прикажу ограничить вашу свободу. Вас, либо запрут за крепкой решёткой в одном из зданий, либо свяжут верёвками. Когда вы умрёте, всех вас обезглавят.

   Повисла гнетущая тишина. Даже,  птиц не было слышно, лишь жужжали и стрекотали насекомые. Потом,  где-то вдали за болотами раздался  одиночный, быстро оборвавшийся крик и снова – тишина.

 - Вот, что я ещё хочу сказать, - произнёс Севериан. – Тот, кто скрывает свои раны, поплатится за это. Сейчас у нас нет времени провести тщательный осмотр, но обещаю вам, что по прибытии в лагерь это будет сделано. Все кто скрывает укусы – будут без промедления казнены.

 - Это несправедливо! – вскинулся Марк Сабин. – Мы не можем так поступить с нашими людьми. Это… бесчеловечно. И противоречит чести римского солдата.

 - Это необходимо, - жестко ответил Севериан, обратив на младшего трибуна злой, тяжелый взгляд.  – В отличии от тебя,  я не могу позволить себе безответственность, когда речь идет о выживании.

 - Что это значит? – Сабин вскочил и нехорошо, зло прищурился. – Что ты имеешь ввиду?

 Севериан не хотел затевать этот разговор сейчас, но так уж получилось, что придётся.

 - Вас двоих, тебя и твоего келевста следует казнить первыми, даже если вы не получили ни царапины. А ещё лучше…  Вас,  следовало бы  оставить в лагере у водопада на съедение мертвецам. 

 - В чем же,  мы,  так провинились? – криво усмехнулся Марк Петрий, при этом рука его легла на рукоять меча.

 - Мне известно,  что вы похитили и убили нескольких местных женщин, - ответил Севериан, бросая на келевста гневные взгляды. -  Тем самым,  вы разозлили  дикарей и прахом пошли мои договоренности с ними. Их жрец,  я уверен в этом, использовал какое-то колдовство,  чтобы оживить мертвых. Так что,  во всем,  что сейчас творится, виноваты вы двое.

 - Подумаешь,  всего несколько девчонок, - фыркнул Марк Петрий. – Надо было сразу напасть на деревню, а не вести с дикарями переговоры.

 - Заткнись, скотина! – вскричал Севериан. – Сдай оружие! По возвращении в Египет,  ты и твой командир будете  преданы военному суду.  А я похлопочу,   чтобы вам вынесли самое суровое наказание.

 - Наказание? – зарычал Марк Петрий. – А какое наказание должно быть для тебя трибун, за то что ты оставил на верную смерть столько раненых?

 Пока они ругались и грозили друг другу мечами, Сабин сидел весь, сжавшись с угрюмым и подавленным видом.

 Никто не заметил,  как младший трибун поправил на левой руке кожаный наруч, натянув его чуть выше обычного.

 - Брось меч, келевст, - приказал Севериан. – Тогда, не придётся убивать тебя.

 - Сначала, попробуй это сделать! – сквозь стиснутые зубы процедил Марк Петрий.

 - Разреши, я прикончу его, - вперёд выступил Флавий Левк. – У меня, с утра чешутся руки, вскрыть глотку какому-нибудь мятежнику.

 - Господин, позволь я разберусь, - поднялся со своего места Афибан.

 - Ты, не вмешивайся, - приказал трибун рабу-нумидийцу, - а ты,  Флавий, - он кивнул центуриону, - просто,  обезоружь келевста.

 Флавий Левк с готовностью обнажил меч.  Марк Петрий прищурился и покрепче стиснул рукоять своего меча, в другой его руке сверкнул кинжал. Оба римлянина двинулись, друг другу на встречу.  Первым нанес удар центурион. Келевст отбил выпад и тут же контратаковал. Флавий Левк без особого труда блокировал этот удар , но кинжал противника внушал ему некоторое опасение. Лезвие промелькнуло в опасной близости от груди. Поединщики на мгновение разошлись, но тут же схлестнулись снова.  Сталь звенела о сталь. Стремительные колющие удары чередовались с рубящими. Блок, уход, контратака. Выпад, шумное дыхание бойцов.

    Первым начал сдавать Марк Петрий. Он был вымотан почти до предела, кроме этого его соперник был моложе и как выяснилось  лучше владел мечом. Шаг за шагом келевст отступал под градом ударов. Его атаки кинжалом, тоже, более не приносили успеха. Центурион быстро определил стиль боя противника и его тактику. Единственное, что успокаивало Марка Петрия, это то, что трибун приказал обезоружить, а не убивать его. В отношении же Флавия Левка у келевста были развязаны руки. И он, униженный превосходством противника, пылал яростью, дикой всепоглощающей  ненавистью.

 Убить этого проклятого центуриона! Выпустить этому заносчивому ублюдку кишки!

 В какой-то момент Флавий Левк приоткрылся. Его живот на секунду оказался незащищенным. То, что надо. Прекрасный шанс!

   Собрав оставшиеся силы, Марк Петрий сделал яростный выпад мечом, более всего, надеясь отвлечь центуриона. Он метил ему в лицо, в то время, как рука с кинжалом метнулась снизу вверх – в живот. Но Флавий Левк, словно ожидал такой атаки. И не исключено, что сам же спровоцировал её. Центурион увернулся от кинжала и в тот же миг нанёс замысловатый удар под углом сверху. Таким ударом, он,  запросто мог бы прикончить мятежника, пробив ему шею или размозжив затылок, но в этом бое ставилась другая задача. Меч Флавия Левка поднырнул под меч келевста, а затем, последовал резкий рывок вверх. Выпад, сделанный Марком Петрием лишил его равновесия, а хитрый прием противника обезоружил. Кувыркаясь, гладиус отлетело в сторону.  Марк Петрий разразился бранью. У него ещё оставался кинжал, но какой от него теперь толк?  А в прочем…