Мне было всего четырнадцать лет. И услышать такое из уст Магомеда Сулиманова…

После паузы Шахтаманов взял телефон, набрал номер. Ему ответили.

– Нашел, – сказал Омар-Гаджи.

– Кого нашел? – спросили на том конце провода.

– Поэта нашел, поэта! – сказал Шахтаманов.

Оказалось, что звонил он не кому-нибудь, а самому Расулу Гамзатову. И тот тут же пригласил Шахтаманова и Сулиманова к себе домой, велев, чтобы они и меня привели с собой. Как сегодня, помню: прямо во дворе дома великого Расула я читал свои юношеские стихи. А трое прекрасных поэтов слушали и одобрительно кивали головами.

Потом Гамзатов написал в «Литературной России»: «Стихи Магомеда Ахмедова чисты, ясны, как сегодняшний первый снег…»

Это было счастьем.

Они все ушли уже в мир иной, но моя благодарность и вечная любовь к ним – всегда со мною. Где у нынешних поэтов эта поэтическая щедрость души, эта радость за появление нового поэта? Грустно. Другие времена, другие нравы. Но сам я всегда радовался и радуюсь, если кто-то напишет хорошие стихи. Этому меня научили мои великие учителя.

Магомед Сулиманов навсегда остался для меня честнейшим человеком и поэтом, блестящим знатоком языка и большой личностью. А Омар-Гаджи Шахтаманов стал моим другом, с которым мы делили хлеб не только родной земли, но и чужбины – долгие годы в одно и то же время жили в Москве.

Омар-Гаджи… Он мог посередине ночи позвонить мне и спросить: «Юноша, у тебя сигарет нет, а то у меня кончились?..» А находились мы в разных концах Москвы. Нет, ему не сигареты нужны были, он хотел услышать мой голос. И в этом тоже было что-то великое.

С Расулом Гамзатовым мне довелось работать долгие годы, он был моим учителем и другом. В одном из своих последних интервью он сказал: «За это время утвердил себя как настоящий поэт аварец Магомед Ахмедов, человек образованный, который может от имени нации и от имени всероссийской литературы выступать везде».

Услышать такую оценку из уст Расула – великая честь для меня. И я до сих пор помню наизусть его стихотворение, посвященное мне. Оно было написано в чистом блокноте, который подарил мне Расул, сказав: «Пиши в этот блокнот только замечательные стихи».

Вот несколько строф из этого стихотворения.

Для каждого человека его родной язык – самый богатый и великий, независимо от того, большие или малочисленные народы на нем говорят. Вот как сказал Александр Иванович Куприн о своем родном языке: «Русский язык в умелых руках и в опытных устах – красив, певуч, выразителен, гибок, послушен, ловок и вместителен».

Таков же и аварский язык, на котором я пишу, думаю, чувствую и люблю. Мне дороги слова поэта, который сказал: «В мире есть только три вещи: Бог, поэзия и ты». Но я добавлю еще: Родина и родной язык.

Сердце и душа аварского языка – это поэтический язык произведений Махмуда из Кахаб-Росо, Али-Гаджи из Инхо, Гамзата Цадасы, Расула Гамзатова и других великих аварских поэтов. Я убежден, что высшая поэзия рождается только внутри родного языка. Но я сердечно благодарен моим русским друзьям-переводчикам, которые делают мои мысли и чувства достоянием многих людей, не знающих аварского языка. В противном случае я так и остался бы, по меткому выражению Расула Гамзатова, «поэтом одного ущелья».

Русская культура и литература сыграли особенную роль в моей поэтической, творческой и человеческой судьбе. Мне посчастливилось больше десяти лет жить и работать в Москве, общаться и дружить с выдающимися русскими поэтами, прозаиками, литературоведами. С благодарностью и теплотой вспоминаю я их имена: Владимир Соколов, Юрий Кузнецов, Анатолий Передреев, Яков Козловский, Николай Дмитриев, Василий Белов, Сергей Михалков, Юрий Селезнев, Лев Ошанин, Александр Проханов, Вадим Дементьев, Станислав Куняев, Геннадий Иванов, Александр Еременко и многие другие.

В последние годы я приобрел много новых друзей, замечательных русских и национальных поэтов, которые приезжают в Дагестан, пишут о нем, переводят мои стихи и стихи дагестанских поэтов. Сергей Васильев, Евгений Семичев, Иван Голубничий, Юрий Поляков, Владимир Бояринов, Николай Рачков, Юрий Щербаков, Надежда Кондакова, Сергей Соколкин, Евгений Чеканов, Алексей Бинкевич, Ренат Харис, Валери Тургай, Николай Лугинов, Канта Ибрагимов, Равиль Бикбаев, Муталип Беппаев… Чтобы назвать все имена, не хватит нескольких страниц. Спасибо вам, друзья! Всем вам, перечисленным и не перечисленным, я благодарен за дружбу и искренность, за верность слову и преданность делу.

Всю свою жизнь поэт пишет свой автопортрет на фоне времени, своей судьбы и своего пути. Чтобы написать верный образ, у поэта должны быть слух, чутье и третий глаз.

Языковое чутье – самое острое чутье для поэта. К сожалению, при переводе многое теряется, но, как говорится, из воды масло не собьешь. Если нет поэзии в оригинале – это обязательно будет видно и в переводе.

В настоящей поэзии звучат в лад голоса разных эпох, перекликаются разные традиции. А традиция для меня священна. Я не представляю себя без Пушкина, без Гамзатова, без великих классиков. Под их присмотром и пишу свой автопортрет. Но, оглядываясь на своих современников, чувствую, что без их понимания мне тоже будет тяжело.

Стихи пишутся тогда, когда внутри тебя поет стихия, а тебе остается лишь записать волшебные ноты. Поэт, прежде всего, композитор слов. Ритм, мелодия, звук – вот основные составляющие нашего великого дела. Ритм – это сердце поэзии, а своя особая нота – это судьба.

«Поэзия должна быть глуповата», – сказал Пушкин. В этом высказывании есть тайна, но Пушкин же не сказал, что поэт должен быть глупым. «Глуповатость» по-пушкински – это высшая простота, которой отмечен гений. А талант – это честность и душевная чистота.

В поэзии должен присутствовать трепет жизни. В каждом стихотворении должна быть некая тайная зацепочка, которая хватает за сердце. Если нет этой зацепочки – нет и поэзии.

Вот мой автопортрет.

А теперь – стихи.