— Там, где она жила, врачи отказывались ее лечить, а доктор Линден согласился, вот она и вернулась. Но опухоль росла так быстро… Линден ничего не мог с ней поделать и предложил обратиться к Монро… Они все перепробовали, Крис, — Мадлен снова утерла слезы платочком. — Я, наверное, заговариваюсь. Ты ведь не об этом спрашивала, да? Но у меня в голове такая каша… А насчет того, что Диана к тебе не обратилась, ты не переживай. Это же не потому, что сестра тебе не доверяла. Она просто не хотела тебя волновать.

И тут Кристину прорвало. Гнев, клокотавший в ее груди, выплеснулся наконец наружу и обрушился на ни в чем не повинную Мадлен. Впрочем, гонцы, приносившие печальные известия, и раньше вызывали на себя гнев и попреки…

— Что ты несешь? — отшатнувшись от Мадлен, воскликнула Кристина. — При чем тут «не хотела волновать»? Ты понимаешь, что ты говоришь? Чтобы моя сестра не позвала меня, понимая, что ее дни сочтены… Да я в жизни в это не поверю! Тут что-то не так… Признавайся, ты от меня что-то скрываешь!

Мадлен печально покачала головой.

— Я не знаю, что тебе сказать… Я бы с радостью облегчила твое горе, но не знаю как…

Мгновенно вспыхнувший гнев так же мгновенно потух.

— Скажи, что это неправда… — взмолилась она.

— Не могу, — вздохнула Мадлен. — Мне очень жаль, поверь… Ведь она была мне как дочь…

Наступило долгое, томительное молчание. Крис постепенно приходила в себя. До нее вдруг дошло, что стук печатной машинки давно прекратился. А в следующую секунду она уже заметила секретаршу, которая Бог уж знает сколько стояла у окошечка регистратуры и с тревогой посматривала на нее, видимо, опасаясь продолжения скандала.

— Где Диана? — глухо спросила Крис. — Я хочу ее увидеть.

— Пойдем, — вздохнула Мадлен. — Я проведу тебя к ней.

Крис толкнула массивную дубовую дверь, которая распахнулась на удивление бесшумно, и замерла, перешагнув через порог. Бездыханное тело сестры неподвижно застыло под аккуратно расправленным желтым покрывалом. И хотя в палате царил полумрак, Крис сразу поняла, что на кровати лежит труп.

Она снова толкнула дверь — на этот раз закрывая ее. Замок тихо защелкнулся. Хотя бы на какое-то время Кристина смогла отгородиться от мира, обитатели которого по-прежнему верили в непреложность законов природы и в неминуемую победу добра… Хоть ненадолго, но она все же осталась одна.

В палате не было ни цветов, ни воздушных шариков, ни открыток с пожеланиями скорого выздоровления. Судя по всему, люди, знавшие, что Диана попала в больницу, прекрасно понимали, что надежды на исцеление у нее нет.

Крис приблизилась к кровати и заглянула сестре в лицо. Страдания оставили на нем неизгладимую печать: возле глаз и губ залегли глубокие морщины, так что Диана выглядела не на двадцать шесть, а на все пятьдесят…

Господи! Да в двадцать шесть лет умирают от рака только герои телесериалов! А в реальной жизни такого просто быть не может! Во всяком случае с ними. Это сон… дурной сон…

Но проснуться никак не удавалось. Так же как и разгладить морщины на восковой коже сестры…

— Боже мой, Ди! — давясь рыданиями, прошептала Кристина. — Ты же столько терпела! Неужели трудно было подождать еще десять минут? Как ты могла бросить меня и уйти, даже не попрощавшись?

Она зажмурилась, мысленно запрещая себе смотреть на сестру. Ей хотелось запомнить Диану живой, запомнить ее улыбку, лукавый, смеющийся взгляд, ямочки на румяных щеках…

— Я бы тебя дождалась… — с обидой прошептала Кристина.

На покрывало закапали слезы, но она этого даже не заметила, продолжая осыпать сестру запоздалыми упреками.

— Я бы все для тебя сделала! Все! Почему ты меня не попросила?

Но тут за ее спиной раздался тихий скрип инвалидной коляски, и Кристина осеклась на полуслове. Они не виделись с матерью долгих четыре года, однако эти звуки прочно въелись в память. Их, наверное, уже не вытравить никогда…

— Она попросила… — глухо произнесла Харриет, выезжая из темноты на свет. — Слава Богу, она успела высказать мне свое предсмертное желание…

Даже в такую минуту мать не преминула продемонстрировать свое превосходство. Как это на нее похоже!

Крис обернулась, готовясь к бою, но едва посмотрела на мать — и злые слова замерли у нее на губах.

За время их разлуки Харриет Тейлор превратилась в старуху. Единственное, что еще сохранилось, так это ее гордая, царственная осанка. В остальном же мать изменилась до неузнаваемости. Она вся как-то усохла, одряхлела, вид у нее был теперь просто жалкий. А в выцветших глазах сквозила такая печаль, что Крис тут же перестала сердиться на нее за неожиданное вторжение.

— Надеюсь, это не фигура речи? Ты действительно готова выполнить последнюю просьбу сестры? — продолжала Харриет.

— Конечно, готова! — возмутилась Кристина.

В ее груди вскипело привычное раздражение.

— Вот и хорошо, — спокойно кивнула мать. — Тогда нам будет легче договориться.

Крис вскинула голову и подозрительно посмотрела на Харриет.

— Но в чем дело? Почему ты темнишь? Что сказала тебе Диана?

Харриет надолго умолкла, глядя на мертвую дочь. А когда подняла глаза, в них, как прежде, полыхнул яростный огонь.

— Сестра попросила, чтобы ты воспитала ее сына как своего собственного, — бесстрастно произнесла Харриет.

И чуть заметно усмехнулась, любуясь эффектом, который произвели на Кристину ее слова.

— Но… разве младенец жив? — не веря своим ушам, переспросила Крис. — А я думала… Мадлен сказала…

— Он родился семимесячным. — Харриет отвернулась от Дианы и, поставив ладонь козырьком, чтобы прикрыть глаза от яркого света, посмотрела на Кристину. — Врачи говорят, больше она его выносить не могла. Так что с виду он совсем заморыш. Впрочем, я другого и не ожидала…

— Как это на тебя похоже! — оборвала ее Крис. — Ты ведь никогда не возлагала на нас больших надежд… чтобы потом не разочаровываться.

— Отчего же? — спокойно возразила мать. — Я, например, надеялась, что твой эгоизм с годами поумерится. Ну, а что касается младенца, то внешность ведь не самое главное… Гораздо важнее, что он здоров. Дианина опухоль не давала ему нормально развиваться, но теперь он наверстает упущенное. Рост и вес — дело наживное.

— А сколько он весит? — Как Кристина ни старалась скрыть страх, голос ее все равно предательски дрогнул.

— Сколько есть — все при нем, — спокойно ответила Харриет. — Маловато, конечно: всего два фунта.

— Два фунта?! — ахнула Крис.

Это даже трудно было себе представить… Господи! Да ее сумка весит больше… Соседский котенок — и тот крупнее!

— А она… знала? — тихо спросила Кристина, кивнув на сестру.

— Конечно, знала.

Глаза Кристины гневно сверкнули.

— Почему она все это затеяла? Зачем было приносить себя в жертву?

— Как зачем? Даже в убежденной феминистке порой просыпаются материнские инстинкты, — горько усмехнулась Харриет. — По-моему, очень трогательно.

Крис метнула на нее взгляд, полный жгучей ненависти.

— Давай не будем про материнский инстинкт. Если я не ошибаюсь, ты сама только что потеряла дочь…

Об остальном она предпочла умолчать, но все и так было ясно.

— Один — ноль, — тихо сказала Харриет.

В душе Крис шевельнулось торжество, но уже в следующую секунду ей стало стыдно. Диана не заслужила, чтобы над ее трупом велись семейные баталии.

Поэтому Кристина поспешила перевести разговор на другую тему.

— А что с похоронами? — стараясь говорить как можно бесстрастнее, спросила она.

— Ничего. — Мать мигом сникла, голос ее стал тусклым и безжизненным. — У меня не было сил эти заниматься… Диана просила, но я… я просто не могу…

«Не пытайся меня разжалобить, слышишь?! — мысленно возмутилась Крис. — Иначе я не вынесу этого. Только злость придает мне сил».

Но разозлиться никак не получалось. Гнев выветрился, вместо него осталась безмерная печаль.