Задержав дыхание и прикрыв лицо носовым платком, бросился Седой к последнему убитому им скину. Сорвал респиратор, надел на себя, глубоко вздохнул и расправил узкие плечи. Тут же, неожиданно вылетев из-за угла, на него наткнулся Знахарь.

Майор увидел его на мгновение раньше. И ударил, не раздумывая. Бил наверняка и был уверен в успехе, несколько успокоенный легкой расправой над шестерыми вояками. Забыв об одном: не было у него добавочных жизней, имеющихся у персонажей всех компьютерных стрелялок.

Момент был критический, но именно в такие моменты Знахарь действовал эффективно и быстро. Еле успев блокировать стремительный удар малыша, он чудом удержал равновесие.

Стараясь сохранять вертикальное положение, он скользнул вперед, вплотную придвинувшись к противнику, и, помня уроки Инструктора, провел сумасшедшей силы и скорости квартетный удар: левой в живот, коленом в пах, лбом в падающий навстречу нос и правой сбоку - набитыми костяшками ломая висок. Затем, все в том же вертикальном положении, отпрянул назад. Весь каскад с подходом и возвращением занял не более пары секунд. Знахарь уже стоял на прежнем месте, а Лысый, как за глаза звали майора подчиненные, начинал превращаться в бесформенную кучу…

Солнце. Во всем виноваты дождь и солнце. Льющаяся с небес вода поглотила часть отравы, растворила в себе и рухнула на землю, так и не добравшись до зоны. А та часть газа, которой посчастливилось за колючую проволоку проникнуть, осела в огромной луже посреди плаца. И лишь малая толика усыпляющего средства витала в сыром воздухе, слегка притормаживая рефлексы обороняющейся стороны. Впрочем, и многие нападавшие, видя, что никто из «жидов и комиссаров» спать не собирается, посрывали с себя респираторы и полной грудью вдыхали лесной воздух, который оказался таким коварным. Когда лучи яркого солнца высушили влажную листву и приступили к мелиорационным работам по осушению почвы, та часть отравы, которая не успела впитаться в землю вместе с водой, стала подниматься вверх… И к тому времени, когда схватка на поверхности зоны уже затихала, концентрация инкапаситанта в воздухе достигла боевой нормы. Этого никто ожидать заранее не мог…

Майор Ловушко уже не мог ответить на телефонный звонок Седого.

Когда Семен с тюком под мышкой входил в незапертую дверь, ведущую из бетонного коридора в кабинет временного начальника зоны, Ловушко увлеченно смотрел на монитор, щелкая пультом, переключающим картинку с камеры на камеру.

Вид у майора был абсолютно спокойным, и только побагровевшая складка на затылке выдавала его внутреннее волнение. Волновался он, естественно, не за жизни и здоровье людей. А за то, что теперь, после ЧП, его вряд ли утвердят на постоянной должности начальника. Должность эта была полковничьей и гарантировала майору папаху, приличную пенсию, а до этого - долгие годы безраздельного господства во вверенном хозяйстве. Московские шишки в этот медвежий угол за все время службы майора ни разу не появились. Надо полагать, и впредь не собирались…

А уж когда он станет тут настоящим начальником, крутобедрая Ленка Седая не посмеет ему отказать. И будет он сладко иметь жену товарища, пока тот занимается своей мутью с этими компьютерными шизоидами… Эх!…

Расстегнув китель, толстяк кисло смотрел на экран, где горели бараки, падали пулеметные вышки, взрывались мины и метались странные люди. Зачем они ворвались в его жизнь? Кому в округе помешало исправительное учреждение? С какими целями ворвались сюда нападавшие?…

Было до слез обидно. Какие-то козлы на глазах ломают его карьеру! А где же эти зомби-супермены, мать их?!

Ловушко ткнул пальцем в пластину, служащую считывателем отпечатка пальца. Только он - и никто другой - мог открывать двери, ведущие из кабинета. Сдвинулась дверь, ведущая на КП и в учебные лаборатории. Майор грузно поднялся, намереваясь устроить такой разнос заму, что чертям в аду жарко станет. Почему триста человек, готовых молча умереть, но разорвать горло любому противнику, до сих пор не в бою?

Тихий шум заставил майора обернуться. За спиной, склонив голову набок, стоял беглый зек. У майора челюсть отвисла: войти в кабинет без «ключа» не мог даже он сам. О том, что отмычкой служит сетчатка глаза трех неприметных человек, не знал никто… Измена?!

Можно к майору как угодно относиться, но кем он никогда не был - так это трусом. Не тратя лишних слов, он выбросил мощный кулак по направлению непонятно зачем вернувшегося беглеца, целясь в лицо. Опасность такого удара заключалась лишь в массе, его посылающей: от прямого попадания окочурился бы даже гиппопотам. Семен подставляться под кувалду не стал, отклонился и оглушил Ловушко легким ударом в висок, так, чтобы майор не потерял равновесия и не свалился на пол. Затем нанес два сильных и как можно более резких удара по бицепсам обеих рук - те повисли, как плети. А дальше отставной капитан парным ударом разбил толстяку нос, губы и бровь и полностью переключился на живот.

Он успел нанести пять сильнейших прямых, проникающих ударов, прежде чем Ловушко согнулся и начал падать. Истерзанные, никогда ранее не испытывавшие подобных мучений брюшные мышцы не выдержали и, судорожно сокращаясь, вытолкнули в штаны хозяину все внушительные запасы дерьма, которыми располагали его кишки.

Семен поднял с пола сверток, отбросил одеяло и одной рукой поднял командировочный чемоданчик. В другой у него уже была «гюрза» с лазерным целеуказателем. Он перешагнул копошащегося на полу засранца и осторожно выглянул в открытую майором дверь.

Обгадившийся, униженный майор, с трудом выволок из подмышечной кобуры штатный пистолет. Он лежал на бетоне, кровь стекала по подбородку и пачкала казенный мундир, ужасно воняло дерьмом. Но, привстав на локте, усилием воли продираясь через верчение разноцветных пятен перед глазами, Ловушко вытянул ствол в направлении спины обидчика и потянул пусковую скобу…

Выстрел прогрохотал почему-то сзади. Разноцветные пятна слились друг с другом в одну ослепительную вспышку и померкли навсегда. Майор умер легко: последним его чувством был не страх, не ненависть, злоба или обида. Он умер удивленным.

Таежный следопыт Афанасий опустил дымящийся ствол. Он наконец дождался того момента, когда его извечный мучитель обнажил оружие. И совесть его теперь тоже мучить не станет.

Знахарь шагал по пожарищу с отрешенным видом. Все, что творилось вокруг, происходило не с ним. В очередной раз та земля, на которую он ступил, обагрилась кровью и пылала огнем. В который раз?

Вокруг лежали трупы: уснувшие навек зомби, пожилые вертухаи, окровавленные, истерзанные мальчишки. Вон тот, что просил себе «шмайсер», а вот и теоретик Адольфыч. Обеими руками хватается за лицо, будто все стараясь вытащить застрявшую в глазу пику.

Знахарь присел и выдернул из-под пацана ранец огнемета, повел раструбом, нажав на спуск. Струя пламени лизнула целую до сих пор стену барака номер пять. Когда-то тут, кажется, был кабинет безумного Штерна…

Перевел огонь на валяющиеся тела. От страшного жара кожа трескалась и дымилась, сокращались сухожилия, и уже мертвые парни корчились в невыносимо жестоком брейк-дансе, пока не почернели совсем, превратившись в куцые, обугленные на дьявольском костре поленья.

Ненавидевшему армянского отчима мальчику Ване так и не посчастливилось возглавить всемирный крестовый поход против жидов и коммунистов.

Знахарь безучастно двинулся дальше, уничтожая все улики, все зацепки, по которым могут обнаружить его причастность…

Навстречу ему бежали домашние - Тимур и Макар. За ними на кривых своих ножках поспешал местный Дерсу Узала.

- Пора-а-аха-аха-аха шефффф… - еле дыша, пробормотал Тимур. - Сейчас все взлетит на воздух!

- Стой! Что взлетит? Где Семен?

- Идем, Майкл, однако. - Подоспел Афанасий. - Не будет Семена.

Семен был занят. Он думал.

Думал, что к четырнадцати жизням, которые были на его совести до того, как он впервые попал в эту зону, сегодня прибавилось еще десятка два с половиной, как минимум. Вон они - с аккуратными дырочками во лбах. Некоторые даже вскочить из-за своих мониторов не успели. Хорошая машинка - эта «гюрза»… Обошелся одним магазином…