Сейчас двадцать лет оказались выброшенным из жизни временем. Все эти двадцать лет он был просто игрушкой в руках Лолиты, доверчивым глупцом. Особенно обидным было то, что обмануть кому-то другому, кроме неё, Дмитрия было очень сложно, почти невозможно, а ей всё удавалось, да ещё и так долго. Точнее, удавалось ей обмануть его только в том, что касалось детей, за это всё остальное ей прощалось.

Дмитрий скрипнул зубами и в очередной раз потянулся к бутылке. Она оказалась пустой. Он поднялся, достал из бара ещё одну бутылку коньяка, налил полстакана и выпил так, как пьют воду. Больше всего на свете сейчас ему хотелось напиться, чтобы хоть на какое-то время всё забыть или не воспринимать так болезненно. Как назло, хмель его не брал…

…Дмитрий открыл глаза и обнаружил, что лежит одетый на кровати в своей спальне. Голова была тяжелой и болела так, будто его долго били о стену, во рту стоял отвратительный привкус, состояние было – хуже не придумаешь. Он встал, стараясь не делать резких движений, подошел к окну и отдернул штору. В глаза ударил яркий солнечный свет, заставивший его зажмуриться. Дмитрий посмотрел на часы и ужаснулся – была половина одиннадцатого. Он подошел к зеркалу. Оттуда на него смотрел взъерошенный полуседой, хотя ещё и не старый мужик, с резкими чертами, бледной и слегка примятой со сна физиономией, на щеках у мужика успела пробиться серебристая щетина. Дмитрий потер шершавый от щетины подбородок и глубоко вздохнул, чтобы окончательно прийти в себя. Вики в комнате не было. Вторая половина постели не была даже примята. Вообще в квартире было очень тихо.

Дмитрий очень хорошо помнил, что вчера вечером приходила Лолита, помнил разговор, помнил, как вышвырнул её на лестницу, а потом ему стало очень плохо. Он сидел в комнате и пил коньяк с единственным намерением – напиться, чтобы уйти от проблем. Последним, что он отчетливо помнил, была вошедшая в комнату Вика. Она начала ему что-то говорить. Что отвечал ей, Дмитрий уже не мог вспомнить. Кажется, она заплакала. Очень хорошо он запомнил произнесенные Викой слова: «Она всегда будет стоять между нами». Потом ещё раз мелькнуло её лицо и появилось лицо Николая. Впрочем, были лица наяву или во сне, сказать с уверенностью он не мог. Ясно было одно – вечером он сильно расстроил или обидел Вику. Нужно было срочно найти её и попросить прощения.

Потом вдруг, на секунду, ему показалось, что всё это ему приснилось. Он очень хорошо помнил, как в последний раз, после ухода Лолиты лил дождь, а его в машине уговаривали Егор и Николай «смотреть на вещи проще». Потом они приехали в ресторан и… Дмитрий посмотрел в окно. На улице была весна, солнечный день. Не могли же присниться ему полгода! Не могла же присниться ему Вика и всё, что у них было. Не могло же присниться ему, что он любит её, любит больше жизни, и ничего не могло быть страшнее, чем потерять её…

В следующий момент Дмитрий решил, что всё же не совсем протрезвел, так как на пороге спальни появился Николай. Он был мрачнее тучи, а его левый глаз был украшен великолепным синяком. От неожиданности Дмитрий даже головой тряхнул, пытаясь согнать остатки то ли сна, то ли опьянения.

– Проснулся, сволочина? – спросил брат тоном, не предвещающим ничего хорошего.

– Колян, а что у тебя с лицом? – неуверенно спросил Дмитрий.

– С лицом?! – с Николая чуть искры не посыпались. – Ты ещё спрашиваешь, что у меня с лицом?! А кто мне вчера ни за что, ни про что, когда я только слово сказать попытался, припечатал?!

– Я? – сдавленно спросил Дмитрий.

– Нет, кот твой! Козлина ты, Димка!

– Вика где? – признания Николая теперь его мало интересовали.

– Я у тебя хочу спросить, где Вика! Что ты ей наговорил? Что ты вчера со своей сукой устроил? Я тебя предупреждал, что если она здесь ещё раз появиться и цирк устроит, я тебе фамилии напомню? Предупреждал. Так вот, я – Матюхин, а ты – Амерханов. И общего у нас, кроме того времени, когда родители женаты были и жили мы в одной квартире, ничего нет! Понял? Из фирмы я ухожу, не пропаду без тебя! А это тебе, чтобы ты не выглядел так хорошо и не думал, что тебе всегда всё прощается! Долг платежом красен!

С этими словами Николай одним ударом отправил брата на пол. Дмитрий с трудом поднялся и осторожно кончиками пальцев коснулся лица под левым глазом. Николай действительно не остался в долгу – синяк был гарантирован, глаз заплывал с завидной быстротой.

– Ну, как? – Николай подошел и присел перед братом. – Башкой не сильно стукнулся?

– Нормально, не стукнулся… – Дмитрий поднялся и посмотрел на себя в зеркало. – А теперь хватит беситься. Где Вика?

– Дима, ты что, повторения хочешь или издеваешься? – Николай сощурился, насколько это позволял подбитый глаз.

– Не издеваюсь. Не помню я ничего…

– Так вот, Вика ушла, а куда, я не знаю.

– Как ушла?! – Дмитрию показалось, что пол покачнулся под ногами.

– Ты что, действительно ничего не помнишь?

– Не помню. Вернее, не совсем ничего, а только с того момента, как меня растаскало.

– Голова сильно болит? – смягчился Николай.

– Прилично. А почему ты спрашиваешь?

– Когда я вчера приехал, ты уже почти уговорил в одиночку третью бутылку. Удивительно, если бы ты после этого был в полном порядке.

– Так, Колян, давай всё по порядку, – Дмитрий нахмурился.

– Сейчас, пойду попрошу, чтобы Женя кофе сварила, ты пока сходи рожу ополосни, а потом потолкуем и попрощаемся.

– Прекрати, не время шутки шутить…

– Шутки? Какие шутки?! Димыч, ты, видно меня плохо понял. Я ведь не шучу. Ладно, иди пополощись, а потом поговорим.

Дмитрий послушно ушел в ванную. Пока принимал душ и брился, он старательно пытался вспомнить, что же всё-таки вчера произошло и когда он успел ударить брата. Подбитый Николаем глаз заметно заплыл и под ним начал проступать сине-багровый синяк. Зрелище было малоприятным. Дмитрий закончил приводить себя в порядок, вернулся в спальню, переоделся и пошел на кухню, где его ждал Николай.

Женя была озадачена видом хозяйского брата со своеобразным «украшением» на лице и его не особенно хорошим настроением. Ещё она была озадачена тем, что Николай Алексеевич был в квартире в то время, когда она пришла на работу, и глаз у него уже был подбит. Почему-то дома не оказалось Вики, Стас, приехав, как обычно, и о чем-то тихо переговорив с Николаем Алексеевичем в прихожей, уехал. Хозяин спал слишком долго. Когда же, наконец, он проснулся, о чем-то в резких тонах разговаривал с братом в своей спальне. Пока они разговаривали, упало что-то тяжелое. Потом Николай Алексеевич пришел и попросил сварить две большие чашки очень крепкого кофе, а сам устроился с сигаретой возле стола. Окончательно привел в растерянность Женю вид хозяина, когда тот зашел в кухню – его левый глаз был украшен таким же, как и у брата, синяком, только более свежим. Она чуть не уронила чашку с кофе. По всей видимости, от своего внешнего вида хозяин испытывал неловкость.

– Женечка, ты не пугайся, – спокойно сказал Николай. – Дмитрий Максимович накануне немножко устал. Сейчас оставь нас вдвоем. Можешь в куда нужно сходить или заняться чем-нибудь. Ты не против, Дима?

– Не против, – кивнул Дмитрий. – Иди, Женя, вдруг что, мы позовем.

Женя ушла. Они остались вдвоем. Дмитрий сел у стола напротив брата и внимательно посмотрел на него. Николай, как ни в чем ни бывало, размешивал сахар и никуда не торопился.

– Слышь, Колян, может, хватит растягивать удовольствие? – хмурясь, спросил Дмитрий. – Что ты сидишь и молчишь, будто язык проглотил?

– А что ты хочешь услышать?

– Всё по порядку.

– Тебе с какого момента? – уточнил Николай.

– Как ты здесь вообще оказался?

– Я позвонил тебе вчера вечером, хотел уточнить кое-что по «Анту». Трубку сняла Вика. Голос у неё был, мягко говоря, не очень веселый. Я спросил, что случилось, она ответила, что всё в порядке. Когда я попросил позвать тебя, она сказала, что ты не хочешь подходить, не хочешь брать трубку и вообще отказываешься разговаривать. Слава Богу, я прекрасно знаю, когда ты можешь отказаться подходить к телефону. Ну, спросил я, трезвый ты или как. Оказалось, что уже «или как». Когда я спросил, с какой радости ты надрался, Вика расплакалась. Тогда я приехал. В каком состоянии ты был, сам прикинь, сколько выпил – знаешь. С горем пополам удалось мне из Вики вытянуть, что здесь произошло. Хотел я с тобой попробовать поговорить, чтобы ты перестал блажить и шел спать, а у тебя одна песня: «Отстань, я двадцать лет похоронил! Я из-за неё двадцать лет кошмарами мучился!». Когда я попробовал сказать, что ты их не вернешь, а при таком раскладе не двадцать лет, а до конца дней своих мучиться будешь, получил в глаз. Вика, пока смотрела на тебя, плакала, а когда ты руки в ход пустил, выбежала из комнаты. Я, пока поднимался и тебя материл, сразу не сообразил, думал она просто испугалась, а потом хлопнула входная дверь. Когда я выбежал за ней на улицу, её уже не было. Сам понимаешь, такси остановить недолго…