– Сейчас, – Дмитрий взглянул на часы и нехотя поднялся. Одеваясь, он попросил. – Вика, ты можешь не заплетать волосы, пока я не уйду?

– Вообще-то могу. А что?

– Они у тебя такие красивые. Просто удивительные.

– Дима, отстань, – Вика смущенно рассмеялась.

– Наверное, у Бернса о таких волосах: «Был мягок шелк её волос и завивался, точно хмель».

– Кто такой Бернс? Артист? Что-то фамилия знакомая…

– Поэт. Старый английский поэт. Ты стихи любишь? – он внутренне напрягся, ожидая подвоха или презрительной реплики.

– Ну, как тебе сказать? Смотря какие. Только не дворовую поэзию.

– К дворовой поэзии Бернса отнести трудно. Если хочешь, возьми почитай. У матушки, кажется, Бернс есть. Может быть, тебе понравится.

– Здорово! – Вика совсем по-детски обрадовалась. – А можно?

– Можно. То стихотворение, о котором я говорю, называется «Ночлег в пути».

Дмитрий прошел в комнату Вики и взял халат. Он уже собирался выйти, когда на пороге появилась Мила. Она смотрела на Дмитрия так, будто перед ней было нечто невиданное. Даже глаза у неё округлились и рот приоткрылся. Так Мила стала похожа на детского пупса пенсионного возраста.

– Мила, а что вы на меня так таращитесь? – невозмутимо поинтересовался Дмитрий.

– А-а-а… А вы здесь… что… А что это у в-вас? И где… эта? – промямлила Мила, по всей видимости, временно забывшая большую часть словаря и алфавита.

– Я здесь старший сын Веры Федоровны, вашей хозяйки, если вы забыли, а не Билл Клинтон. И в руках у меня не платье Моники Левински, а всего лишь халат.

– А где…?

– Вы о Виктории спрашиваете? – всё так же невозмутимо поинтересовался он.

– Д-да…

– Сейчас придет. Она вам срочно нужна?

– Н-нет. Я так просто… посмотреть…

– Вот и чудесно.

Дмитрий вышел из комнаты и услышал у себя за спиной шипенье Милы: «Вот ведь кобелина! Что старшенький, что младшенький… оба только за бабами и волочатся…». Дмитрий остановился, повернулся, и, лучезарно улыбаясь, спросил:

– Мила, это вы о ком?

– Я? Я ничего… – Мила занервничала. – Вам послышалось.

– Наверное. Должно быть, мало спал. В следующий раз шипите потише, – всё так же улыбаясь, посоветовал Дмитрий и пошел в свою комнату.

– Дима, моя благодарность не знает предела! – Вика поднялась с постели и хотела взять халат.

– Даже так? – Дмитрий улыбнулся и отвел руку, в которой держал халат. – Не ощущаю.

– Чего? – не поняла она.

– Благодарности. Хотя бы поцеловать.

– Лучше покусать. Ты, Димочка, не буди во мне зверя, – ласково проворковала Вика.

– Я, радость моя, хомячков не боюсь. Даже, если они кусаются. Тем более, ты меня уже укусила. Если ты не обратила внимания, взгляни, – он улыбнулся и расстегнул рубашку. Почти у плеча остался довольно четкий след от укуса. – Знаешь, в таких порывах есть что-то пикантное.

– Это что, я? – Вика смутилась.

– Нет, Мила, – Дмитрий снисходительно улыбнулся. – Я так думаю, что это было вместо звукового сопровождения.

– Ой, извини…

– Да ладно. Если очень захочется ещё раз повторить, ты скажи, повторим. А за халат всё же стоит меня поцеловать.

Вика подошла к Дмитрию, приподнялась на цыпочки и поцеловала его. Он надел на неё халат.

– Хочешь, я буду оставаться почаще? – спросил Дмитрий, глядя ей в глаза.

– Дима, это ведь квартира твоей мамы…

– Я хочу слышать от тебя.

– Хочу, – Вика смущенно опустила глаза.

– Значит, так и будет.

К большой радости Веры Федоровны Дмитрий остался завтракать. Когда они сидели за столом, он вел себя так, будто ничего не случилось. Вера Федоровна просто сияла от удовольствия. Вика чувствовала себя несколько сковано, но старалась этого не показать. Зато Мила метала уничтожающие взгляды то на Дмитрия, то на Вику.

– Мам, у тебя Бернс остался? – спросил он.

– Конечно, Димочка. В библиотеке, там же, где и стоял, на верхней полке. Тебе издание на русском или на английском языке?

– Не мне, Вике, – пояснил Дмитрий. – Конечно, на русском.

– Тогда ты, пожалуйста, достань после завтрака.

– Вика сама достанет, – Дмитрий взглянул на часы. – Я, мамуль, уже спешу. Мне ещё домой нужно заскочить, кое-какие бумаги взять. Вика, достанешь сама книгу?

– Конечно, – кивнула Вика.

– Ну, вот и прекрасно. Спасибо за завтрак. Всё, я исчезаю, – он поднялся из-за стола. – Позвоню в течение дня, возможно вечером заеду. Коля точно уж приедет. Не скучайте. Вдруг что, звоните.

Вскоре после завтрака, Вера Федоровна предложила Вике пойти в ту комнату, которую называла библиотекой. Вдоль стен комнаты тянулись высокие – до самого потолка – книжные шкафы. Посреди комнаты стояли три глубоких кожаных кресла, журнальный столик на витых ножках и маленький угловой диванчик.

– Конечно, я преувеличиваю, когда называю эту комнату библиотекой, – сказала Вера Федоровна. – Просто как-то прижилось это название у нас.

– Почему преувеличиваете? – удивилась Вика. – По-моему, это и есть библиотека.

– Ну, если так, то очень маленькая, – старушка улыбнулась.

– Вера Федоровна, а вы всё это прочитали? – спросила Вика, с восхищением рассматривая книги.

– Почти всё. А знаете, ведь это ещё Димин отец, Максим Исмаилович, начал собирать книги. Мы когда поженились, у него, по тем временам, была уже очень солидная библиотека. Я тоже литературу люблю. Потом и мальчики, когда стали подрастать, этим заразились. Теперь ещё помимо этих книг у каждого дома свое собрание. Вы когда-нибудь бывали у Димы?

– Один раз, – Вика смутилась. – Книги видела. Мне очень понравилось.

– Я рада. Не все сейчас видят в книгах ценность. Я пока присяду, а вы возьмите вон там, в нише за шкафом возле окна, лестничку и достаньте книгу. Она как раз в том шкафу, за которым ниша, и стоит. На верхней полке. Старый томик, меньше остальных, корешок с золотым теснением и готическими буквами.

Вика в нише за шкафом действительно увидела маленькую библиотечную стремянку из темного дерева. Она осторожно достала книгу. Пока Вика убирала стремянку, Вера Федоровна, будто перед ней было живое существо, погладила переплет книги и спросила:

– Вы любите Бернса?

– Ещё не знаю, – честно призналась Вика. – Мне Дмитрий Максимович посоветовал прочитать одно стихотворение. Сказал, что, возможно, мне понравится.

– И что же она посоветовал вам прочитать, если не секрет?

– «Ночлег в пути».

– Знаете, наверное, мне тоже понравилось бы, если бы мне посоветовали прочесть такое, – Вера Федоровна посмотрела на Вику пристально и в то же время ласково. – По-моему, это не просто совет…

– А что? – Вика растерялась.

– Прочтете – поймете, – сказав это, она сменила тему разговора. – Кстати, сегодня прекрасная погода. Не выйти ли нам прогуляться? Ведь Борис Алексеевич сказал, что уже можно.

– Давайте выйдем, – согласилась Вика. – Только ближе к полудню. Не думаю, что погода успеет испортиться.

– Я тоже не думаю. И я тоже хотела предложить выйти ближе к полудню. Вы пока почитайте, а мне нужно позвонить приятельнице.

Вера Федоровна ушла, а Вика удобно устроилась в кресле с книгой. Если Дмитрий был не просто рьяным почитателем Бернса, а хотел что-то сказать, кроме комплимента о волосах, то лучший способ найти было трудно. Дочитав до строк:

Вика смутилась. Вера Федоровна даже не стала говорить о любви Дмитрия к стихам и старой английской поэзии. Она сразу же сказала, что это не просто совет почитать. Тогда выходило, что, либо она слишком хорошо разбирается во всех поступках сына, либо что-то знает. Пытаясь найти разумное объяснение происходящему, Вика автоматически продолжала читать книгу. В следующем стихотворении было: