Люгер чувствовал себя средоточием смертоносной силы, способной уничтожить его самого, и в то же время он бездействовал, точно завороженный невероятным сном. Тело значило так мало – он отдал его во владение уродливому и чрезвычайно уязвимому карлику, привязанному к наконечнику гигантской стрелы. А тетива уже была натянута до предела…

Шар завис над колодцем, и призраки, метавшиеся в неистовой пляске разрушения, снова заставили Стервятника почувствовать приближение безумия. Их тысячелетнее заключение могло закончиться очень скоро. Освобождение из магической тюрьмы целиком зависело от того, окажется ли человек способным выполнить свое предназначение. Поэтому, несмотря на колоссальную силу, которой он теперь обладал, Люгер оставался всего лишь заложником тех, чья плоть давным-давно вернулась в прах.

Исчезли нелепые декорации, растворились стены. И если снаружи Дракон выглядел как ослепительно сияющий шар, то внутри него воцарился красноватый полумрак. Люгер готовился к очередному изменению. Призраки что-то шептали о «проникновении». Мерцающее вещество обволакивало его тело, но не мешало двигаться и дышать. Затем прозрачный кокон разделился, обнаружив свое подобие, будто карта, сдвинутая рукой шулера, или тень, отброшенная тенью. Люгер мог лично убедиться в том, с какой почти пугающей точностью воспроизведены его фигура, лицо, одежда и оружие. Внешне двойник отличался от оригинала только тем, что его «кожа» тускло светилась в темноте.

Стервятник испытывал непередаваемые ощущения: его сознание находилось в двух телах одновременно. Это повлияло и на восприятие: он одинаково хорошо видел себя глазами двойника, и наоборот. Люгер слышал об иллюзиях множественной личности; обычно это объяснялось «вселением бесов» и требовало вмешательства экзорциста (впрочем, долгий ритуал изгнания не всегда помогал), однако сейчас и речи не было об одержимости. Он оставался самим собой и при этом – полновластным хозяином обоих тел, связь между которыми не прерывалась ни на мгновение.

Двойник обладал ничтожной частью силы, но даже этого было бы достаточно, чтобы превратить в пепел большой океанский корабль. Таким образом, находясь в безопасности в чреве Дракона, Люгер впервые шел на смертельный риск, имея в запасе еще одну жизнь. Кроме того, уничтоженная копия человека могла быть воссоздана в любой момент. Как ни крути, а это уже попахивало бессмертием…

Двойник спускался в бездну колодца, окруженного неприступными скалами, – он преодолевал последнее препятствие на дороге в ад.

Его окружала стена, изъеденная сотами пещер. Горловина колодца постепенно сужалась. Вскоре двойник достиг глубины, на которую уже не проникали последние лучи заходящего солнца. Мертвенный свет, падавший из пещер, растворил в себе все цвета; остались только оттенки серого и лилового.

Множество глаз, человеческих и волчьих, наблюдали за незваным гостем, но ни один из оборотней не делал попытки напасть на него. Они были слишком уверены в себе. Кто посмел бы угрожать им в самом сердце их владений, внутри подземной цитадели? Судя по внешности, неизвестный принадлежал к валидийской знати; непонятно было, как он вообще сумел достичь Фруат-Гойма (если только не являлся тайным посланцем магистров). И хотя появились несомненные признаки опасности, разве что-нибудь могло противостоять объединенной магической силе Лиги?..

Между тем спуск продолжался. От неба, видневшегося в отверстии колодца, остался бледный кружок, едва различимое пятнышко, затем и оно исчезло. После того как двойник миновал два десятка подземных ярусов, он очутился в гигантской пещере. Над ним нависла чудовищная тяжесть невидимого свода, который был темнее провалов между звезд. Двойник двигался в кромешном мраке, ощущая лишь слабый ток воздуха. Он не нуждался в ориентирах, а его замедленное падение внутри каменного мешка длилось, длилось и длилось. Казалось, замерло само время…

Наконец где-то далеко внизу снова забрезжил лиловый свет. В этом мглистом сиянии, сочившемся как скудная влага, угадывалось знакомое Стервятнику место. Однажды он побывал здесь и с тех пор не раз чувствовал себя жалкой марионеткой, но теперь вернулся сюда по собственной воле.

Окруженный стеной город стоял на скале, которая нависла над бездной. Витки спиральной лестницы, похожей сверху на свернувшуюся змею, спускались к черной и гладкой, как стекло, равнине. Край багровой пропасти был прямым, будто лезвие ножа.

Магистр Глан уже знал о возвращении того, кого считал своим рабом, – Люгер понял это, когда увидел на шпилях города призраков человеческие фигуры, которые медленно вращались, напоминая дичь, насаженную на вертела. Несмотря на странный, даже извращенный способ, каким ему напоминали о принесенных жертвах, Слот решил, что сравнение с его собственным Залом Чучел вполне уместно. Фигур оказалось больше десятка. Кроме Сегейлы, здесь были Ралк, генерал Алфиос, два оборотня из Серой Стаи, убитых Люгером и Сегейлой в таверне «Кровь вепря», графиня Норгус, Кошачий Глаз и еще несколько муляжей (но только ли муляжей?!), лиц которых Стервятник не мог разглядеть.

Если речь шла о схватке, повторение одного и того же обманного приема считалось бессмысленным и опасным. Возможно, это было справедливо и тогда, когда дело касалось магии. Однако Люгер был далек от того, чтобы недооценивать могущество Лиги Нерожденных.

Двойник приближался к башне, на шпиле которой, будто огромный флюгер в потоке колдоовского ветра, вращался муляж Сегейлы. Рост фигуры превышал человеческий раза в четыре. Безволосая голова медленно повернулась в сторону двойника. Восковые веки поднялись, и в двух черных миндалевидных провалах блеснули далекие красные огни.

Это не было взглядом в обычном смысле слова. Так сама вечность могла бы взирать на эфемерных существ, созданных по чьему-то необъяснимому капризу. Даже находясь на огромном расстоянии от башни, Люгер почувствовал что-то вроде головокружения, когда ему открылась бездна – влекущая и пугающая одновременно. Обитель демонов, могила снов… А двойник уже скользил вдоль стены, которая расширялась книзу и напоминала дорогу между землей и небом, вымощенную грязно-розовым камнем.

Под низкой аркой перед входом в башню гостя встречал тот, кого Люгер и ожидал увидеть, – Шаркад Гадамес, вернее, его призрак. Спустившись на самое дно пещеры, двойник осмотрелся.

Ничего не изменилось в самом странном из городов: ноги утопали в толстом слое пепла и праха; воздух оставался неподвижным и затхлым, как в склепе; в рассеянном лиловом свете, будто в тумане, таяли зыбкие очертания башен, куполов и мостов. Кое-где двигались расплывчатые тени. Изредка ватную тишину нарушали гулкие звуки, отдаленно похожие на удары колокола…

Безгубый рот кладбищенского сторожа был растянут в уродливой улыбке; корявые пальцы медленно перебирали четки из лунного камня. Желтые глаза без зрачков тускло поблескивали в тени поднятого капюшона. Ни для двойника, ни тем более для Люгера призрак не представлял ни малейшей угрозы. Он был проводником – и только.

– Какое долгое и трудное странствие, не правда ли? – сказал слуга с издевкой. – Почему ты не воспользовался моей могилой?

– Я нашел кое-что получше, – ответил двойник. – Проводи меня к магистру Глану. И побыстрее.

– Торопишься? Я тебя понимаю. Ты прекрасно справился со своей работой и можешь рассчитывать на многое. Лига умеет вознаграждать за верную службу.

– Я вижу, КАК тебя наградили, – со смехом сказал двойник и протянул руку, в которой не было оружия, однако из нее начало расти мерцающее щупальце. Спустя несколько секунд оно коснулось призрака.

Люгер был далек от понимания магии, поддерживавшей существование Гадамеса. Не исключено, что главную роль тут играло его собственное представление о том, как должен выглядеть ночной сторож. Во всяком случае, до сих пор иллюзия получалась безукоризненной. Она была словно мутное пятно внутри прозрачного кристалла – пятно, которое нельзя стереть или смыть.