Люгеру уже «посчастливилось» видеть в действии «плохое» оружие, и он мог лишь гадать, что тогда представляет собой «хорошее». Во всяком случае, ему было ясно: путь к Долине Дракона едва ли окажется легкой прогулкой.

– На севере много свободных территорий. Там много дичи и воды. Твоему племени не придется воевать. – Стервятник сказал это не без тайного умысла. Он все еще надеялся найти проводника и охранников среди варваров. А заодно избежать похода к долине, который ему навязывали.

– Мой народ останется здесь. Рожденные на окраине Кзарна стареют тем быстрее, чем больше удаляются от него. За Местом Пересечения ни один из них не проживет дольше трех дней… Людям с севера, которые приносят жертвы миражам, никогда не понять этого. Что-то изменено в нас. И время каждого измерено. Кзарн – источник жизни и смерти. Мы навеки связаны с ним. Никто не знает – почему. Там, – он показал в сторону зеленого сияющего «купола», – мы находим все, что нам нужно…

Люгер начал понимать, что означали слова Кошачьего Глаза о бесконечности пустыни и моря. А одним из «миражей» наверняка был замок Крелг.

– Тогда почему твои люди все же оказались вблизи от Места Пересечения?

Гермафродит помолчал.

– Мне был послан сон из Кзарна, – туманно объяснил он затем, по всей видимости, не желая признавать, что сознательно рисковал жизнями охотников.

Однако истинной причиной была, конечно, Звезда Ада – или, как ее называли здесь, Рубиновое Сердце.

Из дальнейшего разговора с Неприкасаемым Люгер сделал вывод, что большая часть трудного и опасного пути к Долине Дракона пролегает через окраины древнего города и владения кланов Пепла, Песка, Травы и Пыли. Можно ли идти в обход? Лучше не пытаться: долго и почти безнадежно для людей с севера. Паук снова намекнул, что чужеземцев повсюду подстерегают миражи.

Вполне возможно, он был заинтересован в том, чтобы Люгер благополучно добрался до цели, поэтому рассказывал много и обстоятельно. Постепенно перед Стервятником начала вырисовываться картина того, что здесь происходило. В каждом клане был свой Неприкасаемый – некто вроде пророка, медиума и колдуна одновременно. Кланы вели между собой почти непрерывные и беспощадные войны, причем едва ли не главной целью этих войн был захват дорог, ведущих в покинутый город. В доступной и очищенной от ловушек части города варвары, рискуя жизнью и нередко рассудком, добывали оружие, пищу (кое-что приносила охота на редких пустынных животных, насекомых, змей – но этого явно не хватало) и предметы, о происхождении и предназначении которых Паук и люди его племени чаще всего имели только приблизительное понятие, но тем не менее научились их использовать.

Неприкасаемые владели подавляющей частью знаний. Насколько Слот понял, они и жили гораздо дольше других членов клана. Причины этого оставались неизвестными. Идея объединения кланов находилась под строжайшим запретом. Безусловно, это была «заслуга» самих Неприкасаемых, стремившихся сохранить свое господство и исключительное положение среди варваров.

Однако даже Неприкасаемые не знали, кому принадлежал в прошлом мертвый город. Паук ничего не мог сказать о загадочной древней расе, оставившей после себя грандиозный памятник и сгинувшей в пучине времен. Он умалчивал и о том, что можно потерять или, наоборот, обрести в Кзарне. Для Люгера Кзарн по-прежнему являлся неким мистическим местом, из которого исходит необъяснимое влияние и куда рано или поздно отправляются обитатели пустыни в поисках то ли смерти, то ли посмертного преображения…

Они беседовали очень долго. Это был редкий случай, когда обоим почти нечего скрывать. Слот получил немало полезных сведений о территориях варваров, а взамен Неприкасаемый услышал все, что хотел, и даже немного больше: о северных королевствах, экзотических способах колдовства, оборотнях Земмура, племени ведьм и лилипутах.

Паук, так же, как и Стервятник, понимал, что судьба свела их между собой один-единственный раз; ни тот, ни другой не упустили редкой возможности взять даром то, за что обычно приходится дорого платить. Неприкасаемый рассчитывал с помощью Превращений и магии добиться превосходства над враждебными кланами. В свою очередь, Люгер стремился узнать как можно больше о будущем противнике и о том, что ожидает его в непосредственной близости от Кзарна.

Наконец разговор коснулся главного – Небесного Дракона и заодно аббата, который прежде демонстрировал удивительную осведомленность в вещах, знать о которых мало кому дано. Когда Слот прямо спросил, показывая на Кравиуса, мог ли этот человек побывать в Долине Дракона, Неприкасаемый встал и предложил прогуляться к морю.

Стервятник находился не в том положении, чтобы возражать, и они отправились на берег – два понимающих друг друга с полуслова интригана с совершенно различными судьбами: Люгер скитался по миру, подгоняемый необходимостью, страхом и неутоленной страстью к женщине, а Паук был пожизненным пленником пустыни, прикованным к месту самой своей сущностью. Паутина Кзарна не отпускала его.

Наступил вечер. Зеленое свечение озарило небо к востоку от поселения. Ветер стих, и неподвижный воздух наполнился множеством запахов и звуков. Облачная пелена висела над морем, которое было зловещим и таинственным, будто заколдованный зверь, спящий миллионы лет. Оно казалось мертвым, однако никто не знал, что происходит в вечном безмолвии его глубин…

Задолго до того, как опустились сумерки, варвары вытащили плоты на берег. Промелькнули силуэты всадников, удалявшихся в северном направлении… Люгер хорошо понимал, почему Неприкасаемый привел его сюда – здесь, на голом пляже, их не могли услышать чужие уши.

– Ты опасаешься нападения с моря? – спросил Стервятник, который по едва заметным признакам догадывался, что Паук ждет чего-то. И это ожидание вселяло тревогу.

– Такого никогда не случалось, – хмуро сказал Неприкасаемый. – И никто не достигал другого берега…

Варвары не строили лодок и кораблей. По-видимому, в них не было необходимости – южное море всегда оставалось спокойным, и плоты являлись вполне безопасным средством передвижения.

Люгер зачерпнул воды и попробовал ее на вкус – она оказалась чрезвычайно соленой. Надо было постараться, чтобы утонуть в этом море. Слот вспомнил дела давно минувших дней, когда нелегкая занесла его на северо-восток Гарбии: после боя контрабандистов с королевскими моряками мертвецы плавали на поверхности соленого озера Караскус, и только окровавленные клинки медленно шли ко дну…

Поистине, невеселые мысли одолевали его на этом последнем берегу.

Он почти пожалел Неприкасаемого, который не видел и не увидит более приветливых пейзажей.

– Ты должен убить одноглазого человека, когда войдешь в Долину Дракона, – сказал вдруг Паук, внимательно вглядываясь в подступавшую к ним темноту.

– Зачем? – спросил Люгер, хотя и сам собирался избавиться от Кравиуса при первом же удобном случае.

– Тот, кого ты привел с севера, одержим Дзургом. Когда-то одноглазый побывал в Кзарне. Внутри него – другое существо, демон со звезд. Дзурга нельзя уничтожить, поэтому его спрятали в тело человека…

– Откуда ты знаешь о звездных демонах? – перебил Стервятник. Ясно было одно: Кравиус дорого заплатил за покушение на вечную нечеловеческую тайну.

– Я – Неприкасаемый, – высокомерно сказал Паук, как будто это объясняло все. – Ты должен разрушить тело Дзурга первым, иначе он возьмет и тебя. Остальное сделает Дракон.

– Мы оба шли к Дракону, и до сих пор одноглазый человек помогал мне.

– Ему нужна Звезда Ада… Ты несешь Звезду – для него ничего не может быть лучше. Когда вы придете в долину, один из вас станет лишним…

Дзург – страшное зло. Когда-то у него не было тела. Была тень, которая брала людей по ночам. Ему нужна Звезда, чтобы оживить Дракона. Тогда его ничего не остановит. Он уничтожит тебя, меня, землю и море… Я видел конец мира в снах, которые посылает Кзарн.