— Тахикардия. — Снова согласился бульдог.

— Пункт номер девятнадцать. Бронхиальная астма.

— Угу. — Буркнул пес.

— Но, Всеволод, право слова, раз она нам не подходит, почему ты выбрал её?

— Сифилис. — Бульдог оторвал морду от монитора и строго взглянул на своего ученика. — Ты рассмотрел все варианты?

— Может компьютеру печень пора менять?

— Пункты номер пять, десять, двенадцать и двадцать два. Прибавь к ним свои три и проанализируй.

В соседней комнате загромыхал принтер. Всеволод спрыгнул со стула и направился туда контролировать процесс.

Тем временем, Сифилис снова уткнулся в отчет.

— Это… это же… бред. — Бормотал он, снова и снова сопоставляя данные, суммируя и анализируя их. Каждый раз результат получался противоречивым и бессмысленным. Принтер перестал печатать. Всеволод вернулся с новой пластиной-отчетом в зубах. Пес запрыгнул на диван и сев рядом с учеником протянул ему пластину.

— Всеволод, я проанализировал указанные тобой пункты в совокупности с упомянутыми мной ранее. В итоге получился полный бред. — Констатировал Сифилис, забирая новый отчет.

— Что еще за бред? — Спросил бульдог, когда его пасть освободилась от ноши.

— Бред — от латинского делириум. Совокупность идей и представлений, умозаключений, возникшая не из поступивших из окружающего мира сведений и не корректируемая при этом поступающими новыми сведениями, при этом не важно, соответствует ли бредовое умозаключение действительности или нет, компонент продуктивной симптоматики при шизофрении и других психозах. — Отчеканил Сифилис параллельно изучая новые данные.

— Опять википедию на ночь читал. — Укоризненно заметил пес.

— Но, Всеволод, право слова, либо это печень у компьютера отработала свой ресурс; либо… я просто в полном недоумении от этих отчетов.

— Печень я проверил. Два раза. И да, ты прав, отчеты крайне парадоксальны. Поэтому, я применил аппроксимацию Бальмона — Шеффера. Плотность вероятностей, которая в итоге получилась, подтвердила мою догадку. Пункт двадцать три, на второй пластине.

— Семьдесят три миллионных! — Восторженно произнес Сифилис.

— Именно. В пределах допустимых погрешностей, люди с такими парадоксальными данными существовать не могут.

— То есть, если применить коэффициент Смернитского. — Блондин быстро произвел расчет в уме. — Мы получим семьдесят три целых сорок три сотых процента.

— Не мало. Правда?

— Всеволод, ты просто гений!

— Если бы не Коллапс, получил бы пятую категорию. — Вздохнул пес. — Если бы не Коллапс. Ладно, давай собираться.

— Набор инструментов стандартный?

— Думаю да, но прихвати на всякий случай "Каратель N6" и пару компрессионых стабилизаторов. Семьдесят три процента все-таки.

Мария Тихоновна Старцева, в свои восемьдесят два, вела довольно активный образ жизни. Подъем в шесть утра, контрастный душ и завтрак.

После обеда, обязательный поход на рынок для обмена информацией, ну и для покупки продуктов. По дороге она обязательно заходила на почту и высказывала им какое они жульё. Еще бы, каждый месяц обворовывают её на рубль двадцать две копейки. Вот так с миру по нитке и на тебе, мерседес.

Вечером, после сериала на "первом" в восемнадцать двадцать прогулка в сквере. А уже после прогулки, перед сном, Мария Тихоновна занималась разгоном наркоманов. Эти твари постоянно собираются на лавках под её балконом и орут. Не смотря на то, что жила она на седьмом этаже, слышимость была как на первом. Но Мария Тихоновна женщина — кремень, у нее не расслабишься. Ведро воды, яйца, порой тухлые, гнилые овощи или какашки соседского пуделя. Вот, далеко не полный арсенал с помощью которого она боролась за тишину после десяти вечера.

По вторникам и четвергам, к девяти утра всегда приходит Зинка — почтальонка, приносит свежую прессу. Частенько она задерживалась у Тихоновны, и они мило беседовали на кухне. К примеру, вчера Зинка рассказала, что бабке Зимарихе, из сорок второй квартиры, сын алкоголик какую-то плазму привез. Дорогущую. "И откуда у них деньги?" — Никак не могла понять Старцева. — "Всю жизнь пьют и пьют, не просыхая, а тут сорок годов прогорбатилась на заводе и что? Пенсия три тыщи."

Сегодня среда, а по средам она выносила Стасика на балкон, дышать свежим воздухом. На той неделе, Мария Тихоновна пересадила его в глубокую плошку, так что процесс выноса стал более трудоемким. Она нашла Стасика примерно полгода назад, во время вечерней прогулки по скверу. Он сам заговорил с ней и попросил приютить.

Старцева, не раздумывая, сбегала домой и, вернувшись с совком и обрезанной баклажкой, выкопала герань.

Цветок рос. Большие, мясистые листья, ярко-алые цветы, массивный стебель. Вскоре, Мария Тихоновна поняла что Стасик не герань. А какая разница? Он стал ей как сын, своих-то детей у нее никогда не было.

Наконец вытащив двенадцати литровую плошку на балкон, Мария Тихоновна села в кресло и взяв книжку про Карлосона стала читать в слух. В последнее время, Стасику стали нравиться сказки.

В дверь позвонили. "Интересно, кто это?" — Взглянув на часы, подумала Старцева. — "Время то, только пол одиннадцатого".

— Не открывай. — Произнес Стасик. В его голосе чувстволись нотки беспокойства.

— Что такое, милый?

— Это они.

Внутри Марии Тихоновны, будто что-то щелкнуло.

— Они значит. — Прошипела она словно змея. — Ну, я им сейчас устрою, Варфоломеевскую ночь.

Пенсионерка влетела в кухню. Взяв самый большой нож, она решительной походкой направилась к входной двери.

— Убей, убей, убей. — Доносился с балкона голос Стасика.

Снова позвонили. Стиснув зубы, старушка открыла дверь. На пороге стояла Петровна, соседка по этажу.

— Чего тебе? — Холодно спросила Старцева.

— Ой, Тихна вот решила блинов напечь, а мучицы то нету. Ты не одолжишь пакетик?

— Муки? — Прищурившись переспросила Мария Тихоновна, держа нож за спиной.

— Муки.

— Убей, убей, убей. — Продолжал Стасик.

Старцева вытянула шею и окинула взглядом лестничную клетку. Никого кроме соседки не было.

— Это она. — Донеслось с балкона. — Она с ними. Они пришли убить меня.

"Убить, убить, убить" — пульсировало в голове Марии Тихоновны. Её глаза налились кровью. Она закричала и бросилась с ножом на Петровну.

Красный и синий цвета зашкаливали. Такое Сифилис видел впервые. Семь пунктов зеленого цвета, максимум, что ему доводилось видеть.

— Всеволод, право слова! — Воскликнул он. — Не знай, я, с чем мы имеем дело, подумал бы что приборы вышли из строя.

Они шли по одному из дворов спального района города.

Стоял жаркий полдень, поэтому людей на улице практически не было.

— Повнимательнее Сифилис, повнимательнее. Мы на её территории, она уже знает что мы, идём.

— Знает? — Блондин поёжился, с такими особями ему еще не приходилось сталкиваться. Его рука скользнула под плащ, нащупав там холодную рукоять "карателя". Мысль о том, что он не с голыми руками столкнется с матерой тварью, ободряла.

Заметив волнение ученика, Всеволод поспешил его успокоить:

— Семьдесят три процента, это не самый страшный вариант. Мне приходилось сталкиваться с восемьдесят шестым повышенным, а рекорд — девяносто один и сорок восемь сотых. За долю секунды, троих испепелил…

— Кажется, пришли. — Прервал рассказ бульдога Сифилис. — Все три цвета зашкаливают.

Они остановились у старенького пятиэтажного дома.

— Зашкаливают, говоришь?

— Угу.

— А ты коэффициент дифференциации увеличь, они перестанут зашкаливать.

— Точно! — Воскликнул блондин и щелкнул переключателем. Все цвета тут же упали на пол шкалы. — Тогда, не этот дом, а-а-а вон тот. — Он указал на соседнюю десятиэтажку.