Грейс не сумела сдержать дрожь. Рыцари Оникса думали, что сражаются против Бледного Короля, а сами расчищали дорогу для Бераша.
— Но тебе нужен Фелльринг, — сказал Фолкен. — Без него Рыцари Оникса не пойдут за тобой.
Келефон бросил взгляд на клинок, зажатый в руках Грейс.
— Я пытался заполучить его триста лет назад — именно тогда я узнал, что только человек, в жилах которого течет кровь Ультера, может его коснуться. Два десятка моих рыцарей сгорели, когда я отдал им приказ вытащить осколки меча из трона в Ур-Торине. Весьма впечатляющее зрелище.
— Я не понимаю, — продолжал Фолкен, скорбь которого сменилась недоумением. — Как ты сумел войти в тронный зал? Мне неизвестно, что произошло с Торингартом за последние годы, но триста лет назад в Ур-Торине кипела жизнь. Воины-волки должны были тебя остановить.
Келефон ухмыльнулся.
— Что такое воины-волки?
Он сделал небрежный жест.
Кровь отхлынула от лица Фолкена.
— Нет, — прошептал он. — Ты настоящее чудовище. Неужели ты разбил руну жизни?
— О чем ты говоришь, Фолкен? — вмешалась Грейс, которая не понимала, о чем говорит бард.
— Только объединив все силы, Повелителям рун удалось связать руну жизни, одну из самых сильных, — охрипшим голосом произнес Фолкен. — Они создали всего несколько дисков. Потом Повелители рун поняли, что совершили ужасную ошибку, и уничтожили все руны. — Он посмотрел на Келефона. — Однако тебе удалось утаить одну из них.
— Я не понимаю, Фолкен, — сдавленным голосом заговорила Вани — веревки сжимали ее грудь. — Что происходит, когда разбивается руна жизни?
— Разбить руну, значит разрушить ее силу. Таким образом, разбить руну жизни…
Фолкен замолчал.
Удивление и ужас наполнили душу Грейс.
— В городе погибло все живое. Животные, люди — все исчезло.
— На десять лиг вокруг, — добавил побледневший Фолкен. — Такая могущественная руна оказывает страшное действие.
— Вот почему мы не заметили никаких следов сражений, — тихо проговорил Бельтан.
— Но все было напрасно, — раздраженно проговорил Келефон. — Никто не сумел прикоснуться к осколкам. — Он взглянул на Фолкена. — И тут мои шпионы донесли, что вам с Мелией удалось сохранить королевскую линию Малакора. Умный бард. Честно говоря, я не верил в то, что ты обладаешь такой силой. Должно быть, ты вырезал ребенка из тела королевы Агдалы. Думаешь, спасение ребенка может оправдать ее убийство?
Фолкен открыл рот, но сумел издать лишь сдавленный стон.
— О чем он говорит, Фолкен? — спросил Бельтан, не сводя яростного взгляда с Повелителя рун.
— В чем дело? — Келефон прижал руку к груди, делая вид, что он удивлен. — Я думал, ты обожаешь рассказывать легенды, Фолкен. Как ты мог не поведать своим дорогим друзьям такую важную историю — ту, в которой ты убил своей песней короля и королеву Малакора? Придется мне просветить их на сей счет.
Грейс заставила себя отвернуться. Она не хотела слушать Келефона. Однако ей ничего не оставалось, как внимать насмешливому голосу Повелителя рун.
— Когда я первый раз встретил Фолкена, он был самым обычным странствующим бардом, который выступал в придорожных тавернах и на постоялых дворах. Конечно, тогда его звали иначе. Титус Мандалор. Его отца, Мадруса Мандалора, изгнали за измену за двадцать лет до описываемых событий. Дело в том, что Мадрус Мандалор польстился на золото Бледного Короля и стал его шпионом. Однако Мадруса разоблачили, и лишь милосердие короля спасло ему жизнь — хотя он довольно быстро нашел свою смерть на южных окраинах Малакора.
Фолкен вновь застонал. У Грейс так перехватило горло, что она даже не могла сглотнуть.
Келефон обошел вокруг барда.
— Полагаю, Фолкен никогда не говорил вам, что он сын предателя. Предательство течет в его крови — я понял это в тот день, когда впервые увидел его в городской таверне возле подножия замка Малакор, хотя тогда он и сам не подозревал о том, какова его сущность. Он сказал, что больше всего на свете хочет стать королевским бардом, чтобы играть для короля Гуртана и королевы Агдалы. Поскольку он знал, что я Повелитель рун и обладаю немалым могуществом, он попросил моей помощи. И тогда я сказал, что ему нужно взять другое имя — не опозоренное предательством, — а также обзавестись новой лютней, если он хочет осуществить свое заветное желание.
С именем особых проблем не возникло, и он стал называть себя Фолкен Быстрая Рука. С лютней оказалось сложнее. У него не было золота, чтобы купить инструмент, достойный ушей короля. Тогда я рассказал ему легенду о волшебной лютне, которая спрятана в глубокой пещере в Зимней Пуще. Раньше она принадлежала знаменитому барду первых лет Малакора. Я предупредил, что ему может грозить магическая опасность и что у древнего барда наверняка имелась веская причина, по которой он спрятал свою лютню так далеко, но по загоревшемуся в глазах Фолкена огню я понял, что он пропустил мимо ушей мои слова.
Конечно, Фолкен нашел лютню и с триумфом возвратился в Малакор. И вновь я предупредил его об опасностях, которые несет в себе музыка, но он не хотел ничего слушать. Он сразу направился в замок и попросил аудиенции у короля и королевы. Его пропустили в тронный зал. И Фолкен Быстрая Рука играл для Их величеств, и его музыка вызвала всеобщее восхищение. Она была прекрасна, словно дрожащие нити паутины, покрытые бриллиантовыми капельками росы.
Королева, которая ждала своего первенца, пришла в восторг от искусства барда и попросила его продолжить представление. И он, разумеется, подчинился. Фолкен играл весь день. Наступила ночь, пришел рассвет, придворные заснули, а пальцы барда начали кровоточить. Но королева требовала все новых и новых песен, с каждым разом ее голос становился все более нетерпеливым и резким, даже пронзительным. Король встревожился, положил руку ей на плечо и обратился с просьбой остановить барда. Однако королева бросилась на короля Гуртана, человека, которого любила больше жизни. Вытащив из волос длинную булавку — на глазах у остолбеневших придворных, — она вонзила ее в глаз короля.
Несмотря на ледяной воздух, Грейс стало жарко, ее била лихорадка. Фолкен застыл на месте, точно каменное изваяние.
Лицо Бельтана исказилось от гнева, но Вани с любопытством наблюдала за бардом своими золотыми глазами. Келефон ухмылялся.
— Королева посмотрела на тело короля и булавку в своей руке, словно не понимала, что произошло. Придворные застыли на месте, потеряв дар речи. Первым отреагировал я. Подойдя к Фолкену, я вырвал лютню у него из рук. Сломав ее, я показал всем руну, начертанную внутри. То была руна безумия. Пока Фолкен играл на лютне, она оказывала свое влияние на того, кто слушал внимательнее всех, — королеву Агдалу. Музыка барда свела ее с ума, и она убила своего короля. Но как только она смолкла, королева пришла в себя. Ужасный крик вырвался из ее груди, и она выбежала из замка прежде, чем кто-нибудь успел ее остановить. Только на следующий день ее тело с разорванным горлом нашли в лесу. Все решили, что ее растерзали волки. — Келефон развел руки в стороны. — Так Фолкен убил короля и королеву Малакора.
Наступила тишина, нарушаемая лишь хлопаньем парусов и свистом ветра. Наконец Фолкен поднял голову, на него было больно смотреть.
— Я тщательно осмотрел лютню, когда нашел ее в пещере, но мне и в голову не пришло заглянуть внутрь. Мне следовало… следовало…
Он опустил голову; ветер спутал его длинные черные волосы с проблесками седины.
События, о которых рассказал Келефон, произошли давно. Но Грейс охватил ужас, с которым она никак не могла справиться. Королева любила короля, но в приступе безумия его убила. А когда поняла, что совершила, ее настигло подлинное безумие.
— Что произошло потом? — спросила она, хотя не сомневалась, что оставшуюся часть истории хорошо знает.
Келефон обошел вокруг Грейс.
— Фолкена бросили в темницу, но прежде чем регент решил его судьбу, замок окружила армия, состоящая из фейдримов и Бледных Призраков, которых привел некромант Дакаррет. Лишившийся короля Малакор погрузился в хаос. Благословенное королевство света, охранявшее Рунные Врата и Ущелье Теней в течение трех столетий, пало за один день. Лишь нескольким сотням людей удалось спастись и бежать на запад, остальных безжалостно убили. — Горячее дыхание Повелителя рун касалось шеи Грейс. — Так погасла слава королевства Малакор, Ваше величество.
