Дарж осторожно приблизился к окну и выглянул наружу, но на улице никого не оказалось. На листке бумаги печатными буквами было написано: «Отпусти цыгана или готовься к самому худшему».

Дарж положил листок на стол, открыл переднюю дверь и вышел наружу. Он знал, что его силуэт хорошо виден на фоне горящей в комнате лампы — пристрелить его будет совсем нетрудно. Однако он не сомневался, что его не тронут. Во всяком случае, не сегодня ночью. Они хотели его предупредить, не более того.

В воздухе витали отзвуки далекого смеха и музыки. И чего-то еще. Кто-то тяжело дышал. Затем, краем глаза, Дарж уловил движение. Он повернул голову и заметил тень, метнувшуюся в дальний конец переулка. Сначала ему показалось, что это какое-то большое животное, поскольку оно бежало на четырех лапах. В следующий момент тень поднялась на задние ноги и, покачиваясь, двинулась дальше, и тут Дарж понял, что перед ним человек.

Точнее, почти человек.

Прежде чем тень скрылась за поворотом, она прошла через пятно света, падавшего из окна второго этажа. На человеке были надеты грязные лохмотья, ноги оставались босыми. Левое запястье опоясывала кровавая линия, а дальше начиналась большая лапа с длинными изогнутыми когтями.

Дарж негромко выругался. Существо повернуло голову, и на мгновение Дарж разглядел лицо. Зеленые глаза смотрели из-под шапки густых рыжих волос, но человеческий рот заменяла удлиненная морда, из приоткрытой пасти торчали острые зубы. Черные губы изогнулись в злобной усмешке. Затем существо шагнуло вперед и скрылось в темноте.

Дарж невольно сделал несколько шагов назад, внутри у него все похолодело. Конечно, рыцаря не могли напугать когти и клыки. Несмотря на чудовищное уродство, он узнал человека, превратившегося в волка.

Это был Кэлвин Мюррей.

Тревис лежал в постели, ощущая теплое прикосновение солнечных лучей к лицу. Пока не открываешь глаза, можно делать вид, что продолжаешь спать и видеть сны.

Ему приснился чудесный сон: Джек Грейстоун наконец приехал в Касл-Сити — такой же седовласый и похожий на профессора, каким его помнил Тревис. Стоило ему пожать руку Джека, как раздался удар грома, и все могущество, кипевшее в теле Тревиса, устремилось к Джеку. Когда Тревис поднял правую руку, серебряная руна на ладони бесследно исчезла. Он вновь стал прежним Тревисом. Совершенно безобидным человеком.

Пружины кровати заскрипели, и Тревис ощутил тяжесть на груди. Он открыл глаза и увидел перед собой изящную кошачью мордочку.

— Ты намекаешь, что пора вставать?

В ответ мисс Джиневра лизнула лапу. Тревис вздохнул и сел. Прижимая кошечку к груди, он скатился с кровати и положил изящное существо на квадратик солнечного света. Она свернулась на подушке и тут же заснула.

— Так вот чего ты добивалась, хитрая бестия.

Тревис надел джинсы и рубашку из набивного ситца. В тазике для умывания осталось немного воды, и он сполоснул лицо. Бросив взгляд на постель Даржа, он увидел, что она осталась несмятой; прошлой ночью рыцарь так и не вернулся в «Голубой колокольчик». Тревис постарался подавить тревогу и спустился вниз.

На завтрак он опоздал. Старатели, снимавшие комнаты в пансионе, уже успели отправиться на свои серебряные поля. Он слышал, как напевает на кухне Моди, заканчивая мыть посуду, а Лирит складывает скатерть. Тревис с облегчением вздохнул, когда увидел, что Дарж сидит за столом с чашкой кофе в руке.

— Доброе утро, — сказал Тревис.

Дарж поднял голову. От усталости и тревоги черты лица рыцаря заострились. Тревис посмотрел на Лирит, но лицо колдуньи оставалось непроницаемым.

— Что произошло? — спросил Тревис.

— Тебе лучше присесть, — мрачно посоветовал Дарж.

Тревис молча повиновался. Он выслушал рассказ Даржа о том, что произошло ночью возле офиса шерифа, и на него накатила мучительная волна тошноты, лишь чудом ему удалось с ней справиться — хорошо, что он не позавтракал.

— Ты уверен, что действительно видел Кэлвина Мюррея? — спросил Тревис, когда рыцарь закончил.

Он не сомневался в истинности слов Даржа, просто не мог в них поверить.

— Уверен, — глухо проговорил Дарж. Тревис редко видел рыцаря в таком состоянии, в глазах эмбарца притаился ужас. — Я узнал его, несмотря на то… что с ним сделали.

Тревис покачал головой.

— Но Кэлвин Мюррей умер в «Шахтном стволе». Ты же проверяла, Лирит, и сказала, что он мертв.

— Да, — проговорила колдунья. — И я совершенно уверена, что он и сейчас мертв.

Тревис содрогнулся. Как мог мертвец швырнуть камень в окно? А откуда у мертвеца взялись лапы пумы и челюсти волка? Лишь одно не вызывало сомнений: теперь они знают, кто убивает домашний скот в окрестностях Касл-Сити.

Дверь, ведущая на кухню, распахнулась, и в гостиную, опираясь на трость и позвякивая шпорами, вошла Моди.

— А вот и наш бездельник, — сказала она Тревису. — Я оставила для вас немного печенья. Сейчас принесу, и еще джем из крыжовника. Вечер в салуне выдался трудным?

Тревис кивнул, хотя он вернулся в пансион не слишком поздно. В «Шахтном стволе» почти не было посетителей. После того, что произошло в игорном доме на Тополиной улице, люди предпочитали оставаться дома. Тревис их понимал. Никто не знал, кто станет следующей жертвой «крестоносцев».

Моди принесла ему джем с печеньем и вернулась на кухню. Они слышали, как она долго и мучительно кашляет.

Тревис снова принялся расспрашивать Даржа, но им так и не удалось найти объяснения метаморфозам, произошедшим с Кэлвином Мюрреем. Они лишь поняли, что мистер Мюррей даже после смерти продолжает работать на Комитет бдительности.

— Можно мне взглянуть на послание, которое он забросил в окно? — спросил Тревис.

Дарж вытащил листок бумаги из кармана и протянул Тревису. Тот разгладил его на столе и прочитал: «Отпусти цыгана или готовься к самому худшему».

— Миледи, — сказал Дарж Лирит, — я хотел кое-что вам показать, но после событий вчерашней ночи совсем забыл.

Рыцарь вытащил из кармана маленькую стеклянную бутылочку и протянул ее Лирит.

— Что это такое? — спросила колдунья.

— Точно не знаю. Возможно, какое-то лекарство. На дне осталось несколько капель. Может быть, вы сумеете разобраться, что там было.

Лирит вытащила пробку и поднесла ее к носу. Потом провела пальцем по горлышку бутылки и коснулась его кончиком языка. Ее брови удивленно поползли вверх.

— Это сильное и опасное средство, — заявила Лирит, поставив бутылку на стол. — В небольших количествах оно притупляет боль и дарит приятные сны. Если увеличить дозу, человека начнут посещать жуткие видения, он даже может умереть. И чем больше принимать такое лекарство, тем сильнее человек начинает в нем нуждаться. — Но что это? — спросил Тревис.

— Настойка опия.

Дарж наморщил лоб.

— Настойка опия?

— Laudanum [15], — вмешалась Моди, с порога кухни.

Они повернулись к вошедшей в гостиную Моди. Следом за ней появился шериф Тэннер с задумчивым выражением лица.

— Это дело рук дьявола, — сердито продолжала Моди. — Многие мои девушки ее пили. Клиент давал им попробовать, а потом они не могли без нее жить. Во всяком случае, до тех пор, пока на смену камелиям не приходили лилии и их не укладывали в холодную землю. Где ты ее достал?

Тэннер шагнул вперед и взял бутылочку.

— Полагаю, мистер Дирк нашел ее в моем офисе.

Все посмотрели на Тэннера, и лишь Лирит кивнула, словно получила ответ на одной ей известный вопрос. Она встала и подошла к шерифу, не спуская с него пристального взгляда своих темных глаз.

— Как давно вы начали это пить? — спросила колдунья. Тэннер смотрел мимо них на стену. Потом его водянистые голубые глаза обратились к Лирит, и он вздохнул.

— Пять лет. Прошло пять лет с тех пор, как я начал употреблять настойку опия, мисс Лили. Каждый день я просыпался с намерением прекратить. Иногда даже пытался. Но к полудню я покрывался потом и дрожал, как новорожденный теленок, голова раскалывалась от боли, казалось, кто-то пытается добывать там серебро. И мне ничего не оставалось, как вновь и вновь вытаскивать пробку.