Литмир - Электронная Библиотека
A
A

Бореас опустил массивные плечи и вздохнул.

— Я всегда сожалел, что ты не в состоянии применить какую-нибудь уловку и скрыть правду, миледи. Боялся, что в твоих жилах течет кровь простолюдинов, уж слишком ты открыта. Но теперь я вижу, что ошибался. Ты научилась лгать.

Эйрин охватила паника. Она была уверена, что ничем себя не выдала. Как Бореас мог догадаться? Она встала со стула и собралась возразить.

Бореас взмахом руки заставил ее отказаться от своих намерений.

— Нет, миледи. В ткани твоего обмана нет ни единой прорехи. Более того, ты произвела на меня впечатление. Остается только надеяться, что мои советы не пропали даром. И я бы никогда не заподозрил, что ты говоришь неправду, если бы не это.

На столе рядом с кинжалом лежал лист пергамента. Бореас взял его в руки.

Эйрин облизала губы сухим языком. Было бы неплохо выпить вина.

— Что это такое?

— Послание от королевы Иволейны. Я получил его в прошлый дерсдей.

Эйрин слушала его и не верила своим ушам. В письме из Толории говорилось: еще прошлой зимой королева Иволейна убедилась в том, что Эйрин и Грейс обладают способностями к колдовству, поэтому отправила в Кейлавер Лирит, чтобы та стала их наставницей, а во время пребывания в Ар-Толоре Эйрин продолжала занятия.

Эйрин едва дышала. Она скрывала от Бореаса, что они с Грейс занимаются с Иволейной и Лирит в Кейлавере — ведь король не доверял колдуньям. И вот Иволейна сама открыла ему правду. Зачем?

Бореас положил пергамент.

— Получается, что две мои воспитанницы попали в колдовское логово и находятся под влиянием заклинаний. Теперь ты понимаешь, почему я считаю королеву Иволейну своей должницей. Возможно, все только к лучшему, и я не зря доверил дитя своей крови и дитя моего сердца колдунье.

Эйрин не знала, что ответить.

Бореас посмотрел в окно. Приближалась ночь.

— Она утверждает, будто ты весьма могущественна, миледи. Более того, Иволейна полагает, что ты самая сильная колдунья из всех родившихся за последнее столетие.

Эйрин показалось, что в голосе короля слышится слабая дрожь. Страх? Отвращение? Неужели гордость?

Он вновь повернулся к Эйрин.

— Королева сказала правду, миледи? Ты можешь читать мои мысли?

Эйрин охватил ужас, ей стало больно.

— Нет, Ваше величество. Клянусь Семью, это не в моих силах.

Король заглянул ей в глаза, и его взгляд стал жестким.

— Надеюсь, Иволейна не ошиблась. Дело в том, что приближается война, миледи. Грядет величайшая битва нашего мира. И она произойдет, несмотря на то, что кое-кто пытался этому воспрепятствовать. Мне бы не помешало иметь твое могущество на своей стороне.

Эйрин знала, что многое изменилось с тех пор, как она покинула Кейлавер, она действительно стала другим человеком, но только сейчас девушка осознала, насколько все серьезно. Она разговаривает с могущественным и бесстрашным королем, который просит ее о помощи.

— Вы мой король, — наконец вымолвила она. — Я готова выполнить любой ваш приказ.

Но стоило ей произнести эти слова, как у нее возникли сомнения — а не лжет ли она вновь? И судя по печали, появившейся в глазах Бореаса, у него возникли такие же мысли. А затем, в одно мгновение, печаль исчезла, словно ее там никогда и не было.

Бореас хлопнул в ладоши.

— Ну, хватит говорить о войне, миледи. Лучше обсудим твою свадьбу.

Он указал на шкаф, в котором хранились графин и два кубка. Эйрин быстро подошла и наполнила кубки красным вином. Один она протянула королю, а из второго жадно напилась сама.

— Думаю, мы не станем тянуть время, — продолжал король. — Назначим бракосочетание на первый день весны.

— Если так пожелает Ваше величество, — пробормотала Эйрин.

Ее не слишком беспокоило, что она не знает имени своего будущего мужа. Так она могла еще некоторое время предаваться приятным фантазиям, надеясь, что у мужа будут почти все зубы и что он сможет самостоятельно пользоваться ночным горшком.

Бореас поставил кубок и посмотрел на Эйрин.

— Мы скучали без тебя. Мне тебя не хватало, Эйрин.

Ее сердце забилось так сильно, что едва не выпрыгнуло из груди.

— И я скучала, отец.

Повинуясь импульсу, она бросилась в его объятия. Бореас не оттолкнул ее, а его руки оказались такими же сильными, как в те времена, когда она была маленькой девочкой. Эйрин прижалась щекой к его груди. От него пахло костром и свежим ветром. Наконец она неохотно выскользнула из его объятий и отступила на шаг.

— Я рад, что ты больше не скрываешь свою правую руку, — с улыбкой сказал Бореас. — Тебе нечего стыдиться. Никогда не забывай об этом, миледи.

Она вытерла слезы левой рукой и кивнула.

— Я постараюсь, Ваше величество.

Он усмехнулся, и Эйрин улыбнулась в ответ. Ей показалось, что все если не прощено, то хотя бы забыто. Тем не менее между ними возникла дистанция, бездна, через которую никогда не удастся перекинуть мост.

Он воин, последователь внутреннего круга Ватриса Быкоубийцы. А ты…

Кем она стала? Колдуньей? Несомненно. В своем послании Иволейна написала правду, которую бессмысленно отрицать. Но какая она колдунья? Нет, она не имеет ничего общего с Белирой и ее жестокими подругами, которые насмехались над ней только из-за того, что она на них не похожа. Да и с сестрой Лиэндрой, вытеснившей самых старших и мудрых колдуний к краю Узора и открыто призвавшей всех остальных выступить против воинов Ватриса.

Однако призывы Лиэндры удалось смягчить в последней части плетения Узора. И все же решение принято — колдуньям следует следить за воинами и не допустить их участия в Решающей Битве. Эйрин, как и Лиэндра, тоже является частью Узора. Она не может ему противиться. Не может?

Ладно, с этим она разберется позже. Эйрин широко зевнула, и Бореас отправил ее отдыхать. Она поцеловала его в бородатую щеку и оставила одного у камина, в окружении собак и с мыслями о предстоящей войне.

ГЛАВА 27

Следующие несколько дней неожиданно оказались для Эйрин приятными.

Да, ее часто посещали тревожные мысли. Она вспоминала о Грейс, Бельтане, Фолкене и Вани. Где они, удалось ли им пересечь Зимнее море? Быть может, именно сейчас в древней крепости Торингарта Грейс открывает пыльный старый ларец, в котором лежат осколки волшебного меча Фелльринга. От подобных мыслей Эйрин охватывало возбуждение, хотя она и не понимала его причин. Она знала лишь одно: ей хотелось увидеть, как Грейс узнает тайну своего происхождения. После всего, что ей довелось перенести, Грейс заслужила это право.

Мне бы так хотелось быть рядом с тобой, Грейс. Хотя бы мысленно.

Однако теперь Грейс находилась вне пределов досягаемости, и когда Эйрин обращалась к Паутине жизни, она ощущала лишь множество жизней в замке: люди, собаки, кошки и грызуны. Если она пыталась выйти за пределы замка, у нее возникали неприятные ощущения, словно нить ее жизни натягивалась слишком сильно. Ей удавалось провести за стенами всего несколько мгновений, а потом приходилось возвращаться.

Впрочем, она тревожилась о судьбе не только тех, кто отправился в Торингарт. Эйрин часто размышляла о другой четверке, исчезнувшей в Этерионе. В некотором смысле даже хорошо, что Тревиса Уайлдера нет на Зее. Но она скучала о Лирит и жалела, что ее нет рядом.

Впрочем, там ведь Сарет. Эйрин чувствовала, что между Лирит и Саретом что-то происходит. Но им мешает какая-то преграда или тайна, Эйрин никак не удавалось ее разгадать. И она не успела спросить, а теперь не знала, доведется ли ей когда-нибудь увидеть Лирит и Сарета. И Даржа.

А почему ей так важно увидеть Даржа? Что она ему скажет, и почему это имеет для нее такое значение?

Думай по-другому, Эйрин. Ты увидишь Лирит и Даржа и тогда найдешь ответы на все вопросы. Грейс и Фолкен отыщут их в Черной Башне в день Среднезимья. Ведь в сообщении Эмпирея говорилось именно об этом.

Кроме того, ей хватало и собственных проблем и забот: прежде всего, предстоящая свадьба. Скоро в замке должен появиться ее будущий муж — лорд Фарвел занимается устройством пира. Эйрин спросила, не может ли она ему помочь, но старый сенешаль так смутился, словно она предложила ему устроить пикник в саду, когда за окном сосульки.

52
{"b":"31523","o":1}