И работу эту каменщику Гедике предстояло осуществить совершенно в одиночку; и не было там никого, кто мог бы ему помочь.
Когда Хугюнау, выдержав паузу приличия продолжительностью в два дня, снова появился у Эша, в плетеном кресле рядом с рабочим столом он увидел широкобедрую, безликую и без резко выраженных признаков пола особу неопределенного возраста. Это была госпожа Эш, и Хугюнау понял, что теперь он будет победителем в этой игре, Ему оставалось всего лишь подать себя в выгодном свете: "О, достопочтенная госпожа поддержит нас в столь трудных переговорах".
Госпожа Эш отодвинулась чуть подальше: "Я совершенно ничего не смыслю в делах, это обязанности моего мужа",
"Да, господин супруг, конечно, деловой человек, comme il faut'![19] Он прошел, как говорят, огонь и воду, и на нем к тому же многие пообломали свои зубы".
Госпожа Эш слегка улыбнулась, и Хугюнау ощутил себя приободренным:
"Очень разумно с его стороны воспользоваться конъюнктурой и избавиться от газеты, которая ему и без того доставляет лишь проблемы и хлопоты и где дела идут все хуже и хуже".
Госпожа Эш почтительно произнесла: "Да, у моего супруга, действительно, много неприятностей с газетой".
"И тем не менее я не сдаюсь", — вмешался Эш.
"Но, господин Эш, вы, кажется, совершенно не думаете о своем здоровье, но тут уж ваша супруга все-таки должна вставить свое словечко. Впрочем, — Хугюнау задумался, — если вы ни в какую не хотите расставаться со своей деятельностью, вы можете оговорить свое дальнейшее сотрудничество, группа покупателей будет только приветствовать, если я сохраню такие ценные кадры".
"Об этом следует поговорить, — задумчиво произнес Эш, — но дело может продвигаться, если речь будет идти о сумме не ниже восемнадцати тысяч марок, об этом я как раз беседовал со своей женой".
"Ну что ж, разумно, что господин Эш уже сбавил немного свою фантастическую цену, но если он намерен оставаться в деле, то и это следует учесть при расчетах".
"И каким образом?" — поинтересовался господин Эш. Хугюнау почувствовал, что необходимо проявить настойчивость. "Будет проще всего, господа, если мы составим пробный договор и обсудим при этом отдельные пункты".
"Пожалуйста, — ответил Эш и взял лист бумаги, — диктуйте". Хугюнау принял соответствующую позу: "Значит, так, Заголовок: протокол о намерениях",
После долгих споров и препираний, занявших всю первую половину дня, появился следующий договор:
§ 1. Господин Вильгельм Хугюнау, выступающий распорядителем и доверенным лицом комбинированной группы заинтересованных лиц, присоединяется к газетному предприятию, открытому торговому товариществу "Куртрирский вестник" в качестве компаньона при условии следующего распределения имущества фирмы:
10 % остаются во владении господина Августа Эша:
60 % получает представляемая господином Хугюнау
"Промышленная группа";
30 % получает представляемая также господином Хугюнау группа местных заинтересованных лиц. Желаемое первоначально господином Эшем пятидесяти процентное участие было отклонено Хугюнау: "Это не в ваших интересах, дорогой Эш, чем выше ваша доля, тем ниже получаемая вами сумма наличными… Видите, я блюду ваши интересы".
§ 2. Имущество фирмы состоит из издательских и прочих прав, а также всего редакционного и типографского имущества. Исходя из нового распределения, чь прав собственности, выдаются акции.
Статуэтку Свободы и картинку с видом Баденвайлера господин Эш объявил личной собственностью и изъял из имущества фирмы. "Не возражаю", — великодушно согласился Хугюнау.
§ 3. Чистая прибыль подлежит распределению среди партнеров в соответствии с долями находящихся во владении акций, если она не зачисляется в резервный фонд. Убытки возмещаются в таких же соотношениях.
Положение об убытках было включено в договор по требованию господина Эша, поскольку господин Хугюнау убытки вообще не принимал во внимание. Положение о резервном фонде было также изобретением Эша.
§ 4. Господин Хугюнау, выступающий распорядителем и доверенным лицом новой группы участников, вкладывает в фирму капитал в размере 20000 марок (прописью: двадцати тысяч марок). Треть капитала вносится немедленно, оставшиеся трети, по желанию осуществляющих платежи партнеров, могут вноситься через полгода, но не позже, чем через год. За отсроченное производство платежей фирме выплачивается возмещение из расчета 4 % за полгода. Выдача акций производится по завершении уплаты причитающегося капитала…
Поскольку после уплаты акции подлежали…немедленной выдаче, и уплата целых четырех процентов была достаточно сильным отпугивающим средством, Хугюнау не особенно опасался того, что местные заинтересованные лица воспользуются правом на частичную оплату. А если даже так и случится, то наверняка найдется возможность решить эту проблему. Хугюнау не особо беспокоило и то, как он сам будет вносить платежи легендарной промышленной группы; в любом случае первый взнос должен быть внесен лишь через полгода, то есть в начале нового, 1919 года, а до того еще достаточно времени, и многое может случиться; военное время во все привносит беспорядок; может, тогда уже наступит мир; может, газета сама заработает те взносы, и тогда придется даже завуалировать и из ять эту прибыль, изобретя фиктивные убытки; может, к то времени Эша уже и в живых-то не будет — уж действовать нужно умеючи, прокладывая себе дорогу в жизни.
§ 5. Платежи господина Вильгельма Хугюнау в общем размере 20000 марок производятся по двум счетам, а именно 13400 марок на счет "Хугюнау — Промышленная группа" и 6600 марок на счет "Местная группа".
Ну а теперь подошла очередь наиболее сложного пункта переговоров. Эш настаивал на своих восемнадцати тысячах марок, тогда как Хугюнау утверждал, что из этой суммы необходимо вычесть прежде всего сохраняющееся десятипроцентное участие Эша и еще две тысячи марок за участие в увеличенном капитале фирмы, то есть всего четыре тысячи марок, так что Эш, даже если бы была принята его собственная цена, должен был бы получить всего четырнадцать тысяч марок, но и это все еще слишком много, так как маклеру необходимо быть объективным, и он никогда не сможет протолкнуть через свою группу такую цену; как бы ему ни хотелось пожелать этого Эшу и его прелестнейшей супруге, это просто невозможно, поскольку ему нужно выступать перед своими заказчиками с серьезным предложением и у него нет ни малейшего желания, чтобы его высмеяли; уж он в этом деле незаинтересованная сторона, он — объективен, а как объективный оценщик он мог бы предложить на продаваемые девяносто процентов десять тысяч марок и ни пфеннига больше.
"Нет, — кричал Эш, — я хочу восемнадцать тысяч", "И как только человек может быть настолько глухим, — обратился Хугюнау к госпоже Эш, — я ведь только что просчитал ему, что по своим собственным расчетам он должен был бы требовать всего четырнадцать тысяч". Госпожа Эш вздохнула.
В конце концов сошлись на двенадцати тысячах и на таком трудовом соглашении:
§ 6. Господин Август Эш как бывший единоличный владелец получает: a) 12000 марок, из которых треть, т. е. 4000 марок немедленно, а оставшиеся части по 4000 марок, подлежат уплате фирмой господину Эшу 1 января и 1.1 июля 1919 года. На отсроченные по уплате доли производится начисление процентов из расчета 4 % годовых; b) трудовое соглашение на работу в качестве редактора и главного бухгалтера с месячным окладом 125 марок сроком на два года.
Может быть, Эш все еще не сдался бы, даже тогда, когда Хугюнау умело перевел разговор на второстепенную тему уплаты процентов по долям, дабы после видимости жесточайшего спора согласиться на 4 %, если бы не был ослеплен предстоящими сложными бухгалтерскими расчетами; он пришел от этого в столь сильный восторг, что его даже не посетила мысль о том, что отсроченные доли — он, конечно, не знал, что их уплата потребовала бы совершеннейшего чуда — вообще могут не предаваться огласке или что разница между двенадцатью тысячами и двадцатью тысячами марок, вопреки всем располагающим к себе бухгалтерским соображениям, может уплыть в мошеннически открытый карман Хугюнау. Впрочем, Хугюнау столь же мало думал о такого рода отвратительных вещах, пока до него не дошло, что после того, как местная группа заинтересованных лиц внесет свои доли, "Куртрирский вестник" via facti достанется ему в подарок; он со всей откровенностью боролся за интересы своей гипотетической группы и, вымотавшись, сказал:
