— Чертъ знаетъ что! повторилъ онъ въ четвертый разъ. — Что такое помѣщикъ? Негодный человѣкъ для службы и только. Это бракъ чиновничества! Бракъ, заслуживающій уваженія, если онъ таковой за старостью лѣтъ, за ранами или послѣ усиленныхъ трудовъ на пользу государства, и бракъ, заслуживающій розгу, карцеръ, презрѣніе и ненависть, если онъ происходитъ вслѣдствіе испорченности мысли, ложности идей, сквернаго образованія, лѣни и всѣхъ прочихъ пороковъ! Какъ-же этотъ умный, самъ бывшій когда-то чуть не губернаторомъ, такъ любящій чиновниковъ, Щедринъ имѣетъ и слогъ, и отношеніе совершенно одинаковое и въ чиновникамъ, и въ браку чиновничества! Бичъ для дурныхъ чиновниковъ долженъ быть именно щедринскій: бойкій, игривый, но мягкій, томный; а для помѣщиковъ, браку чиновничества, бичъ долженъ быть ювеналовскій, крутой, толстый, нахальный, съ визгомъ и проклятіями…. Чертъ знаетъ что! повторилъ губернаторъ въ пятый разъ, что означало высшій предѣлъ его неудовольствія, такъ какъ еще никто не слыхалъ, чтобы онъ пять разъ подъ рядъ употребилъ это бранное выраженіе.

— Вотъ, напримѣръ, этотъ князь Король-Кречетовъ, продолжалъ онъ думать, немного успокоясь, — развѣ это не самый негодный человѣкъ? Тридцать пять лѣтъ, кончилъ курсъ въ университетѣ, а принесъ-ли онъ хотя какую-нибудь пользу отечеству? Никакой, ровно никакой! Онъ, видите-ли, помѣщикъ, гласный земскій и почетный мировой судья. Какъ помѣщикъ, живетъ безъ дѣла и проматываетъ доходы имѣній, какъ земскій гласный, высказываетъ зловредныя идеи въ собраніяхъ, а какъ мировой судья — подучаетъ несчастнаго пристава красть для него старую водку. Это будетъ доказано, я увѣренъ, что это будетъ доказано! сказалъ онъ громко, какъ-бы въ подтвержденіе своей характеристики Король-Кречетова, какъ почетнаго мироваго судьи.

— А сколько при этомъ дерзости, нахальства! и ему невольно припомнилось, какъ этотъ мальчишка въ земскомъ собраніи, при обсужденіи какого-то замѣчанія губернатора на смѣту расходовъ земства, съ язвительно-шутливымъ видомъ сказалъ: «Напрасно господа гласные изволятъ тратить такъ много времени на обсужденіе замѣчанія господина губернатора. Я убѣжденъ, что это замѣчаніе сдѣлано нашимъ почтеннымъ губернаторомъ такъ, для очистки совѣсти, или самое большее, чтобы заявить свою вникательность въ дѣло». Собраніе сильно улыбнулось. Оно занималось, толковало замѣчаніе губернатора и такъ, и этакъ, и все не находило законнаго въ немъ смысла, а тутъ ему такъ бойко и, казалось, наиболѣе правдиво разъяснили смыслъ непонятнаго замѣчанія. Предсѣдатель собранія просилъ рѣзваго гласнаго воздержаться на будущее время отъ подобнаго рода выраженій, но собраніе болѣе уже не доискивалось смысла замѣчанія губернатора.

— Да кто-же тебѣ далъ право быть дерзкимъ? продолжалъ думать губернаторъ. — Твое громадное богатство, твои громадныя имѣнія въ двухъ губерніяхъ? А кто-же тебѣ ихъ далъ, откуда ты взялъ все это? Твой дѣдъ, служа вѣрой и правдой царю и отечеству, службою пріобрѣлъ все, только службою, одною службою! И ты смѣешь презрительно относиться къ тѣмъ, кто служитъ вѣрою и правдою царю и отечеству, какъ служилъ твой дѣдъ! И ты смѣешь, живя, разъѣзжая за-границей, пьянствуя на нажитыя службой деньги, презирать службу!.. Развѣ ты выдумалъ что-либо важное, и за твою выдумку тебя обогатили? Развѣ ты знаешь что-либо такое, что не понятно для другихъ, и тебя за это обидѣли? Нѣтъ! Пустая твоя голова ничего не выдумала и за твою дурь никто тебя не обидѣлъ. Ты сердишься за то, что ты глупъ, что ты зловреденъ, завистливъ…. Но тебѣ не долго придется быть злымъ и задорнымъ! Твоя страсть къ старой водкѣ надолго свяжетъ тебѣ языкъ, а можетъ и еще что….

Онъ сильно позвонилъ. Дежурный чиновникъ опрометью влетѣлъ въ кабинетъ.

— Берите портфель и начинайте читать бумаги! сказалъ сердито губернаторъ.

— Слушаю-съ, ваше превосходительство! отвѣтилъ дежурный чиновникъ. Онъ взялъ со стола портфель и, вынимая изъ него бумаги, началъ читать ихъ въ слухъ. Прослушавъ, одни бумаги губернаторъ подписывалъ, на другихъ дѣлалъ карандашомъ замѣчанія на сторонахъ, нѣкоторыя перемарывалъ, а въ нѣкоторыхъ только переставлялъ слова и фразы. Работой этой губернаторъ занимался каждый день часа три, прежде подписи каждую бумагу дослушавъ до конца. Такъ было и теперь. Въ два часа ночи въ кабинетъ вошелъ фрачный лакей и доложилъ, что «барыня проситъ ужинать».

— Разбудить меня въ десятомъ часу, сказалъ губернаторъ дежурному чиновнику, уходя изъ кабинета.

— И когда это его превосходительство отдыхать изволятъ? думалъ дежурный чиновникъ, сидя на диванѣ и положивъ свою голову на спинку дивана, чтобы удобнѣе было вздремнуть. — Скверно нашему брату! Дежурить, напримѣръ, очень скверно, а быть губернаторомъ тоже очень тяжело…. Не хочу я быть губернаторомъ: спать некогда! сказалъ онъ уже засыпая. И снятся ему старушка мать и двѣ молодыя, хорошенькія невѣсты-сестры. Онъ пришелъ со службы, онъ сильно усталъ, а онѣ жалуются ему и на сырую и бѣдную квартиру, и на скверный обѣдъ, и на нищенскія платья, и что скучно имъ, и что не бываютъ онѣ въ театрѣ, что не берутъ ихъ замужъ…. а онъ отвѣчаетъ, что если-бы онъ захотѣлъ, то могъ-бы сдѣлаться губернаторомъ, обогатить и себя, и ихъ, такъ какъ онъ у губернатора дежуритъ, и губернаторъ его очень любитъ, но…. но онъ не хочетъ быть губернаторомъ, такъ какъ губернаторъ спитъ очень мало, а онъ любитъ спать и хочетъ спать.

Кожуховъ возвращался отъ губернатора, составляя въ умѣ планъ записки объ усиленіи губернаторской власти. Онъ такъ углубленъ былъ въ обдумываніе записки, что только по привычкѣ пришелъ къ своей квартирѣ.

— Прямо домой, и за работу, подумалъ онъ, когда остановился у своей квартиры и, какъ всегда, прежде чѣмъ позвонить, окинулъ взглядомъ большой двухъ-этажный домъ, стоявшій визави съ тѣмъ, въ которомъ онъ жилъ. — А у Софіи Михайловны во всѣхъ окнахъ огонь…. Зайду на самое короткое время, сказалъ Кожуховъ и началъ переходить чрезъ улицу къ большому дому, освѣщенному во всѣхъ окнахъ верхняго этажа и принадлежавшему Дмитрію Ивановичу Рымнину.

Дмитрій Ивановичъ Рымнинъ былъ богатый помѣщикъ: его имѣнія были во всѣхъ почти уѣздахъ С-нской губерніи, а въ городѣ онъ имѣлъ прекрасный домъ, въ которомъ жилъ самъ, и другой громадный домъ на главной улицѣ, въ которомъ помѣщалась лучшая въ городѣ гостинница. Самъ Рымнинъ былъ настоящій русскій баринъ въ лучшемъ смыслѣ этого слова: честный, искренній, хорошо образованъ, разговорчивъ, пользовавшійся почти всеобщею любовью за гостепріимство и доброту. Окончивъ курсъ въ кадетскомъ корпусѣ, онъ прослужилъ въ гвардіи десять лѣтъ и въ чинѣ полковника вышелъ въ отставку, потому что ему не позволено было хозяйничать въ полку, какъ онъ хотѣлъ, а онъ не хотѣлъ хозяйничать, какъ приказывалось. Послѣ отставки онъ провелъ три года за границей и потомъ, безвыѣздно, зажилъ въ городѣ, навѣдываясь разъ-два въ годъ въ свои имѣнія. До рожденія земства, онъ былъ одно трехъ-лѣтіе губернскимъ предводителемъ, и, какъ его не просили, не захотѣлъ баллотироваться на второе трехъ-лѣтіе, потому что и предводитель, по его словамъ, не можетъ вести дворянскія дѣла, какъ повелѣваютъ долгъ и честь, а согласовать дѣятельность предводителя съ отжившими, по его словамъ, постановленіями о дворянствѣ — онъ не хотѣлъ. Теперь онъ членъ губернской управы, гласный, почетный мировой судья и сочинитель, какъ называетъ его жена: онъ пишетъ громадный трудъ «объ образахъ правленія въ Европѣ и Америкѣ и о причинахъ, способствующихъ прогрессивному измѣненію оныхъ». Онъ высокаго роста, хорошо сложенный старикъ, ему далеко за пятьдесятъ, съ длинной сѣдой бородой, живыми темными глазами и такими же движеніями, голосъ его громкій и порядочно сиплый. Первую свою жену онъ схоронилъ лѣтъ шесть назадъ, и отъ нея осталась ему дочь, которой теперь 17–18 лѣтъ. Звали ее Катериной Дмитріевной, но отецъ всегда звалъ ее Екатериной. Она была очень похожа на отца высокимъ ростомъ и хорошимъ сложеніемъ.