Сопоставив результаты многолетней работы двух исследователей, я и написал статью, заинтересовавшую Генерального прокурора СССР.

К мысу Входному, к могиле Бегичева, вылетели московские криминалисты. Это было летом 1955 года.

Яков Санников не был фантазером, сочинителем небылиц, легко рождаемых в таинственных арктических туманах. Из рода северян в трех-четырех поколениях, он запросто разъезжал там, куда отваживалась проникать далеко не каждая экспедиция. Острова называл островами лишь после того, как обходил их вдоль побережья, иногда сверх того пересекал поперек. И это были не расположенные вблизи материка куски суши, но архипелаг нынешних Новосибирских островов.

Санникову можно было верить. А он утверждал, что далеко в океане видел еще остров или острова, где различались высокие каменные горы. Так в начале XIX века на картах появились «земли, виденные Санниковым».

Но их не увидел лейтенант Петр Анжу, побывавший вскоре на том же острове Котельном, откуда обозревал океан Санников.

А затем, после долгого перерыва, для обследования на Новосибирских островах останков ископаемых зверей отправилась экспедиция во главе с врачом Александром Бунге, в которой участвовал и Эдуард Толль.

Толль увидел Землю Санникова!

Это произошло в августе 1886 года.

Далеко на горизонте очерчивались «ясные контуры четырех столовых гор с прилегающим к ним на востоке низким остроконечием». Толль определил направление на неведомую Землю.

За первой экспедицией к Новосибирским островам последовала вторая, и обе преуспели в пополнении коллекций останков ископаемых, в геологических исследованиях, в уточнении карт. Тогда же Толль устроил резервное «продовольственное депо» для готовящегося к походу «Фрама».

У самого же Толля, как иногда говорят, свет клином сошелся на том августовском дне, который убедил его, что Земля Санникова действительно существует. С этого дня ее достижение и исследование стало главной жизненной целью ученого.

Он любил повторять слова своего проводника, эвена Василия Джергели. Тот видел неведомый остров несколько раз. Толль спросил:

— Хочешь ли достигнуть эту дальнюю цель?

Джергели с горячностью воскликнул:

— Раз ступить ногой — и умереть!

Похоже, что так ученый мог сказать и о себе.

Когда цвет русской географической науки советовался в Петербурге с Нансеном о планах дальнейших исследований в Арктике, Толль, конечно же, заговорил о никем еще не достигнутой Земле Санникова:

— Я сам, своими глазами видел вдали ясные контуры ее гор, похожих на базальтовые горы Сибири…

— Простите великодушно, Эдуард Васильевич, — перебил кто-то с места, — доктор Нансен на «Фраме» прошел как раз вблизи тех мест, где вы полагаете землю. Однако же никакой земли он там не обнаружил…

— Доктор Нансен пишет в своей превосходной книге, что девятнадцатого и двадцатого октября 1893 года, когда «Фрам» находился возле Земли Санникова, был густой туман, который мешал что-либо видеть, — возразил Толль.

Он стал развивать план экспедиции. Судно высадит ученых на Землю Санникова, перезимует в устье Лены, а через год заберет первых исследователей острова.

— Именно Россия должна осуществить этот план! — говорил Толль. — Девятнадцатое столетие подходит к концу, а нам еще предстоит многое сделать для завершения тех научных завоеваний на Севере, за которые тяжелыми жертвами заплатили первые русские исследователи. Кому, как не русским, приличествует выполнить эту задачу!

Нансен поддержал Толля.

— К северу от Новосибирского архипелага могут быть неведомые острова. Мы видели стаи гаг, летящих с севера; один раз оттуда же пролетела стая бекасов. Позже к нам часто наведывались песцы. Возможно, там есть земли или небольшие острова. Исследование этих земель было бы подвигом величайшей научной важности. Я искренне надеюсь, что такая экспедиция скоро осуществится.

Кем был Эдуард Толль? Честолюбцем? Одержимым фанатиком? Слишком простые, притом поверхностные определения!

Две экспедиции на Новосибирские острова доказали его научную добросовестность, умение систематизировать и анализировать факты, причем и вне своей научной специализации.

Он выбрал цель трудную и достойную. Не просто «ступить ногой», но ступить, чтобы ответить на вопросы, интересовавшие тогда науку. Например, не была ли Земля Санникова обособленной частью существовавшего некогда материка?

В девственных, не тронутых человеком местах, ученый мог искать более надежные ключи к разгадке причин вымирания мамонтов — да и мало ли какие тайны хранит остров в океане?! (Вспомним написанный выдающимся ученым Владимиром Афанасьевичем Обручевым в 1924 году научно-фантастический роман «Земля Санникова», где эту землю, изолированный мирок со своим климатом, растительностью, животными, населяют вампу, отдаленнейшие предки человека, и онкилоны, люди, уже владеющие копьями, стрелами, каменными топорами).

Толля поддержал не только Нансен, но и такой великий ум России, как Менделеев, ряд академиков, адмирал Макаров. Быть может, подготовку Русской полярной экспедиции во главе с Толлем поторопило известие, что Землей Санникова заинтересовались канадцы.

Для экспедиционного судна «Заря» команду отбирали с особой тщательностью. Приглашались опытные военные моряки-добровольцы.

Экипаж крейсерского фрегата «Герцог Эдинбургский» выстроили на палубе. Командир корабля, которого сопровождал незнакомый офицер, сказал, что экспедиция, отправляющаяся в Северный Ледовитый океан, набирает желающих. Служба нелегкая, но почетная.

Добровольцев нашлось немного. Командир подвел гостя к рослому моряку.

— Вот, если бы он захотел…

Через несколько дней боцман Бегичев Никифор Алексеевич был отчислен с крейсера и назначен на ту же должность в команду «Зари».

За время морской службы уроженец небольшого приволжского городка Царева повидал немало стран, в том числе и расположенных вблизи экватора. Что ж, пора посмотреть и места возле Северного Полярного круга…

Петербург проводил «Зарю» летом 1900 года.

В конце сентября судно встало на зимовку у берегов Таймыра. Перезимовали благополучно. Бегичев, находчивый, расторопный, пришелся по душе начальнику экспедиции.

Во время ночных вахт Толль рассказывал боцману о земле своей мечты. Бегичев еще не встречался с такими увлеченными, бескорыстными людьми. Ради чего готов обречь себя на любые трудности, на неудачи ученый человек, да еще не простолюдин, а барон, аристократ? Ради поисков острова, на котором, может, ничего нет, кроме льдов да скал. И еще не известно, существует ли он вообще, этот остров. Тут было над чем поразмыслить.

В сентябре 1901 года «Заря» пришла туда, где должна была подниматься над льдами Земля Санникова.

Ее там не оказалось.

Правда, вскоре навалился густой туман, скрывший все вокруг.

Толль записал: «У меня закрадываются тяжелые предчувствия…»

Бегичев вел дневник уже во времена плавания на «Герцоге Эдинбургском». Нелегкие для Толля часы он описал так: «Начальником была обещана премия тому, кто первым увидит Землю Санникова. Но, увы! Сколько ни смотрели в трубы и бинокли, Земли Санникова не видели. Сколько раз меняли курсы, но все бесполезно — земли нет».

После еще нескольких дней плавания «Заря» встала на вторую зимовку.

Потерял ли Толль веру в существование как бы растворившегося в тумане кусочка земной тверди?

Ранней весной судно покинули две экспедиционные партии. Одна направилась на остров Новая Сибирь. Вторая во главе с Толлем — к острову Беннетта: оттуда можно было попытаться достигнуть ускользавшую Землю по льду.

Еще до ухода партий в дневнике Бегичева появилась запись о помощнике командира «Зари» лейтенанте Колчаке. Надменный, властный, сразу резко проложивший границу между собой и «нижними чинами», он обрушился на Бегичева. И повод-то был пустяковый: не оказалось на месте вахтенного. Вот что произошло дальше: