— Подожди. Фонетические навыки — ты имеешь в виду, что я смогу разговаривать на инопланетных языках?!!

— Вроде того, — Алан усмехнулся. — Ты будешь думать на своем языке, и, тебе будет казаться, что говоришь, ты тоже по-русски. Но это будет не совсем так. Переводчик будет заставлять тебя произносить слова на местном диалекте, а сам ты этого даже не заметишь.

— То есть, с местными жителями мы станет говорить на их языке?

— Да, совершенно верно.

— Слушай, но это ведь не правильно, так вторгаться в жизнь человека. Воздействовать на него и менять мозг.

— Никто ничего не меняет, — поморщился Алан. — Небольшая стимуляция — ты бы и сам смог все это изучить, только потребовались бы на это сотни лет непрерывной зубрежки. Ты умеешь говорить на всех этих языках, просто твой мозг не может этого понять. Слишком большой объем информации был тобой сразу же получен. Она, лежит у тебя в голове, но самостоятельно ты ее использовать не можешь, вот переводчик слегка и помогает. Что тебя смущает? Почему тебя это так пугает?

— Как это почему? Переводчик, фактически, управляет мной, произнося вместо меня другие слова. Кто может поручиться, что завтра этот же переводчик не заставит меня, скажем, ограбить банк, выпрыгнуть из окна, или тебя убить?

— Ой, как все запущено. У тебя, дружище, мания преследования в столь юном возрасте.

— Не ерничай, а?

— Хорошо. Ты сгущаешь краски. Для того чтобы сделать из человека зомби, требуется нечто большее, чем маленькое стимулирование мозга. Требуется лаборатория и операции, которые ты бы точно заметил. Кроме всего, такие эксперименты строжайшим образом запрещены и преследуются законом! — Алан зевнул, прикрыв рот ладонью. — Вживление переводчиков же было одобрено всеми развитыми мирами. Они совершенно безвредны, поверь. От этого переводчика, ты, если захочешь, сможешь избавиться очень просто. Тебе нужно лишь будет сделать определенный запрос на Станции, прежде чем возвращаться домой и все. Процедура столь же быстра и безболезненна, как и процесс, вживления.

Может быть, Алан прав и все дело в моей мнительности. Только вот не так просто было принять то, что в голове у меня находится какая-то штуковина, которая, так или иначе, влияет на мои действия. На Земле, правительство ни за что не упустило бы шанса, воспользоваться таким замечательным приспособлением, для формирования благоприятного общественного мнения, или для получения нужного результата на выборах.

Алан же и, по его словам, все остальные жители других миров, не ожидали от этих переводчиков никакого подвоха. Тут, видно, все дело в ином воспитании и системе ценностей. Для него такое доверие было нормой жизни, для меня очередной причиной для удивления. Очень интересно стало побывать в других мирах, например в том, из которого Алан был родом, чтобы посмотреть, как там живут люди. Наверное, это не самый плохой мир, где люди все еще верят на слово. Почему же тогда Алан сбежал из него?

— Ал, как ты стал путешественником?

— Молча, — буркнул он в ответ.

— Нет, я серьезно. Почему ты ушел из своего дома, и отправился странствовать по другим мирам? Как к этому отнеслись твои родители?

— Они умерли, — ровно произнес он в ответ. После чего поднялся, и ушел в палатку.

Хотел сказать ему что-то вслед. Крикнуть извинения, но так и не сделал этого. Тут ведь такая ситуация, в которой словами не поможешь. Да и что можно сказать? Совершенно не представляю себя на его месте. Если бы что-то случилось с моими родителями, я бы с ума сошел от горя.

Или сбежал в другой мир, чтобы забыться.

До чего же неудобно получилось. Но откуда мне было знать? У сироты же на лбу не написано, что он сирота! Так бы я, конечно, проявил деликатность, и вообще не стал бы затрагивать эту скользкую тему. Но все получилось так, как получилось.

Еще с полчаса я посидел возле костра, ожидая, когда погаснут последние угли. На самом деле, выжидал время, чтобы Алан уснул. Понимал, что буду чувствовать себя неловко в его присутствии. Да и он, скорее всего, на меня злиться.

Чувствуя, что начинаю слегка замерзать, да и глаза совсем закрываются, я затоптал остатки костра и полез в палатку.

Проснувшись, я долго не мог понять, где очутился. Первая мысль — я дома, в собственной постели. Путешествие на Станцию и в другой мир, казалось лишь необыкновенно ярким и правдоподобным сном, наполненным деталями. С минуты на минуту прозвенит будильник, в комнату ко мне зайдет мама и скажет, что пора собираться в школу. Я встану, умоюсь, и мы вместе с ней, будем пить чай с пряниками.

К сожалению, все было не так радужно — это был никакой не сон. Постель подо мной была узкой и непривычной. В комнате душно, и висят совершенно незнакомые запахи.

Открыв глаза, я увидел, то, чего ожидал — это была совсем не моя комната. Не было стола со стоящим на нем компьютером, не было переполненных книжных полок, стенного шкафа, и постеров любимых фильмов. Помещение, в котором я оказался, больше всего напоминало комнату в каком-нибудь сельском доме, каковыми их показывают в художественных фильмах. По крайней мере, именно так я себе представлял сельский антураж — маленькая, с одиноким окошком, всей мебелью в которой были деревянный стол, пару, тоже деревянных стульев, да небольшой сундучок, обитый железными полосами возле окна. Скудно, но все добротное, сделанное если и не на века, то на многие десятилетия верной службы.

Я приподнялся на постели и потянулся. В комнате никого кроме меня не было. Я отметил, что чувствую себя отдохнувшим и полным сил. Ни следа от усталости и головной боли, мучавших меня с утра, и в помине не осталось. Не зря же говорят, что сон — это лучший лекарь. Пускай даже столь непродолжительный. К городу мы подходили ближе к вечеру, а за окном сейчас лишь опускались первые, зыбкие сумерки…

…Утром, после ночевки в палатке под деревом, я проснулся, когда солнце было уже в зените. Меня это страшно удивило, потому что, всегда считал, что настоящие путешественники встают ранним утром.

Алан выглядел бодрым и энергичным, и совсем не обиженным на меня за вчерашний разговор. Он уже успел пожарить мясо и терпеливо дожидался, когда я проснусь.

Есть мне не хотелось, но позавтракать стоило обязательно, поэтому я запихал в себя предложенное угощение. Именно "запихал", потому что, хоть шашлык и был таким же вкусным как вчера, полуденная изнуряющая жара, отбила аппетит. Хотелось попить чего-нибудь холодного, и съесть мороженного или окрошку. И это мы еще находились под тенью дерева — какая духовка сейчас под открытым солнцем, было страшно даже представлять. И ведь по такой погоде нам еще предстояло идти в город!..

После скорого завтрака, Алан сунул мне в руки тюбик с зубной пастой, и пока я чистил зубы, он складывал наши вещи в свой рюкзак.

У меня начинала ужасно болеть голова. Наверное, это было связано, с резким перепадом погоды. На Земле, был март, и температура была около нуля. А здесь сразу за тридцать.

В путь мы выдвинулись сразу же, как были собраны все вещи и погашен костер. Я, было, заикнулся, чтобы пойти в путь вечером, а еще лучше ночью, день же провести здесь в теньке. В ответ Алан лишь скептически посмотрел на меня и осуждающе покачал головой.

Алан сразу стянул майку и обмотал ей голову, соорудив подобие тюрбана. Я хотел, было, поступить так же, но застеснялся. Слишком бледным, худым и нескладным я казался на его фоне. Алан же был загорелый и раскаченный — даже странно, когда у парня в таком возрасте настолько развитая мускулатура. На спине и животе тянулись длинные белые полоски шрамов. Хотел у него поинтересоваться их происхождением, но не стал — про родителей уже вчера спросил.

Уже минут через пять пути, футболка начала липнуть к телу, а в кроссовках начало хлюпать. В горле образовалась выжженная пустыня, но и попить было нечего — сока во фляжке осталось на донышке и его следовало экономить. Пот застилал глаза, болела голова, мне было очень плохо, поэтому было совершенно не до любования, расстилавшейся вокруг совершенно изумительной природой.