— У наших солдат душа не лежит к войне со своими братьями, живущими на другой стороне залива, — это раз. Но, что еще более важно, они чертовски хорошо знают, что эти братья сражаются лучше их!

— Вы хотите сказать, что в конечном итоге мы должны выиграть, но такой финал может наступить не скоро? — Сунь покачал головой. — Тогда эти ренегаты получат именно то, чего добиваются: время, чтобы склонить общественное мнение на свою сторону.

— Да. — Председатель затушил сигарету, выпустил струю коричневой слюны в плевательницу и тут же закурил следующую. — Поэтому нам нужно нанести удар неожиданно. Предоставьте нам эту возможность, а мы уж используем ее, учитывая, что за нашими спинами стоит новый союзник — Советы.

Ван опустил голову.

— В самую точку.

— Итак. — Председатель пролистал бумаги, отыскивая помеченную страницу. — А, вот! «Левый удар» предлагает начать вторжение с острова Цзиньмэнь…

— Если мы сумеем занять остров, это послужит существенной деморализованности тайваньцев и соответственно повысит боевой дух наших сил. Но именно на Цзиньмэне националисты сконцентрировали лучшие свои войска и вооружение… По крайней мере, шестьдесят тысяч человек.

— Ты хочешь сказать, что Цзиньмэнь нужно атаковать с воздуха?

— Именно. До последнего времени костяк наших военно-воздушных сил составляли примерно четыре тысячи «МИГ-17» и «МИГ-19». Прекрасные самолеты, но они уже давно устарели. Кроме того, нам необходимы опытные пилоты, а многие из летчиков, обслуживающих эти машины, слишком стары в возрастном отношении, чтобы служить в действующей армии. — Ван помедлил, поняв, что ступил на зыбкую почву.

— В трудные времена «чисток» многие молодые кадры были уволены. Мы еще не нашли, кем заменить их.

Сунь чувствовал, что его внимание ускользает. Он пытался следить за рассуждениями Вана, но его мысли возвращались к странному заявлению: «До последнего времени костяк наших военно-воздушных сил…»

— И что все это нам дает? — спросил председатель.

Ван пожал плечами:

— Мы можем потерять треть наших истребителей в первые же три часа, когда против нас выступят вражеские «Ф-5Е», а затем они будут сдерживать нас, не давая передышки, две или три недели.

— Это нехорошо.

— Согласен.

— А если нанести удар прямо по основному острову?

— Трудно, — отозвался Ван. — Нам придется высадиться без тяжелой артиллерии на хорошо защищенный берег, где базируются две пехотные дивизии и два танковых полка, у которых на вооружении легкие танки. Мы опять-таки понесем тяжелые потери и нас будут сдерживать, возможно, не недели, а месяцы. И в конце концов промышленность и сельское хозяйство Тайваня будут в основном уничтожены.

— Так. И что же делать?

Ван перевернул еще несколько страниц.

— Мы должны уничтожить военно-воздушные силы Тайваня в один день.

— И это можно сделать с помощью так называемых… ах да, вот это место: «умных бомб»?

— Да. Правда, тут целая история. Впервые их использовали американцы. В общих чертах, это ракеты, которые управляются телевизионной камерой, установленной в носовой части. Камера посылает видеосигналы в автоматическую систему слежения, направляете эту штуковину на противника, а компьютер делает все остальное. Но самого по себе этого средства недостаточно.

— Не понимаю почему, — удивился Сунь.

— Во-первых, из-за пилотов, — объяснил Ван. — Они, с моей точки зрения, не успеют даже сориентировать боевые машины в нужном направлении. Нам необходимо нечто похожее, но гораздо более оперативное.

Сунь вернулся к последней странице рапорта.

— Беспилотный самолет с системой реагирования на голос, обеспечивающей мгновенное применение автоматического оружия.

— Именно. И у нас уже есть такой самолет… или еще нет?

Сунь заметил, что оба собеседника ждут от него ответа.

— Я не понимаю, как это может помочь вам, — притворился он.

— Но это же так просто! — Ван с шумом захлопнул папку. — У нас много устаревших самолетов. Последние десять лет мы строим новые, лучше прежних. Все, что нам нужно, — это сделать из старых самолетов, из этого железного хлама, беспилотные самолеты и установить на них «Апогей». Мы направим их на тайваньцев устными приказами с земли и, не рискуя своими людьми, одним ударом разобьем основную часть тайваньских военно-воздушных сил… а затем пошлем современные истребители, чтобы они довели дело до конца. А теперь скажите, когда вы ожидаете получить «Апогей»?

— Простите, но я все еще не вижу в этом логики. У вас уже есть «умные бомбы», так зачем вообще нужен «Апогей»?

— Я уже говорил, что их недостаточно. А к тому же пилоты небольшого ума. Это лишь одна причина, как я сказал. Сами по себе «умные бомбы» не выманят военно-воздушные силы тайваньцев из их убежища, а ведь именно их уничтожение — ключ к успеху. Мы не хотим использовать против Тайваня «умные бомбы», то есть управляемые ракеты, ибо это приведет к непоправимым разрушениям и потерям среди гражданского населения, а тайваньцы на них все равно наплюют.

— Как это «наплюют»?

— А так. Их самолеты будут спокойненько стоять в хорошо защищенных ангарах, а потом, когда обстрел ракетами закончится, они выведут свои самолеты и перестреляют наших людей. Нужно заманить в ловушку командование ВВС, вызвать их самолеты в воздух, а иначе мы проиграли. Значит, мы должны послать наши самолеты. Так что прекратите увиливать, Шаньван, и скажите нам правду: когда мы получим «Апогей»?

— Думаю, скоро. Но сначала я хочу сам задать несколько вопросов. В случае военного вторжения риск будет астрономически огромен. Соединенные Штаты Америки вмешаются почти наверняка.

— Нет, если мы нанесем молниеносный удар. Вьетнам кое-чему научил американцев.

— Не согласен. Но это только один аспект. Советский Союз может оказаться ненадежным. Тут много тонкостей. Какие альтернативы? Существует ведь такое понятие, как экономическая война. Мы можем наложить эмбарго на торговлю, уморить голодом этих ренегатов.

— И что тогда? — устало спросил Ван. — Я сам вам отвечу. Во-первых, мы позволим тайваньцам выиграть время, и они, как и весь остальной мир, получат совершенно ясное представление о наших намерениях. А что последует за усилением эмбарго? Изнурительная воздушная война, длительная кампания, которую поведут бунтовщики, чтобы сохранить свою морскую торговлю? В действительности, товарищ председатель, я стою полностью за мирное решение, однако не вижу выхода в том, что предлагает Шаньван.

— Шансов на успех у вашего плана не больше, маршал. Примите во внимание также и оборотную сторону этого дела — коммерческие потери.

— Оборотную сторону?

— Да. Допустим, мы сумеем каким-то образом удержать американцев от вмешательства. Но возникает проблема взаимоотношений с нашими западными торговыми партнерами. Что, если они решат отказать нам?

— Нам по опыту известно, что в смысле торговли Запад больше нуждается в Китае, чем Китай в Западе, — сказал председатель. — Мы представляем собой последний из оставшихся в мире, не в полную силу задействованный рынок капиталистического экспорта.

— Рискованно. Бойкот наших товаров…

— Этого никогда не произойдет. А даже если и так… Наша торговля с советской Россией и ее союзниками восточного блока идет настолько хорошо, что мы сумеем выжить, не поставив себя в зависимость от Запада.

Сунь Шаньван почти исчерпал свой запас аргументов, но у него оставалась еще одна карта.

— Сколько времени вам понадобится для переоборудования устаревших самолетов? — спросил он Вана. — На это могут уйти годы. «Апогей» здесь не поможет.

— Процесс переоборудования очень близок к завершению.

Лицо Суня оставалось бесстрастным, но в глубине души он был ошеломлен. Он попытался подсчитать, чего это стоило, какие огромные суммы ушли из годового бюджета. Путь мог быть только один. Глаза Суня скользнули по лицу председателя. Старик улыбнулся.

— Прошу прощения, — с легкой насмешкой сказал он, — но это решение приняли военные. Моей вины тут нет.