Этот антикварный магазин не походил на те обычные лавки старьевщиков, где ты вздохнуть боишься, чтобы что-нибудь не сбить, не говоря уже о том, чтобы оторвать локти от тела.

В этом магазине множество застекленных стоек с фарфором, хрусталем и серебром были расставлены так, что внутреннее пространство салона оказывалось разделенным на зоны, которые, в свою очередь, были оформлены как комнаты — разных стилей и разных эпох. Вот викторианская гостиная, а вот спальня с железной кроватью и комодом красного дерева со стопкой льняного белья с вышитыми монограммами. Старый кондиционер громко гудел, и в помещении резко пахло плесенью и политурой для дерева с запахом лимона.

Во времена моего деда здесь располагалась аптека, и еще с тех времен тут сохранился кафельный потолок и черно-белый кафельный пол. Разумеется, прилавок — тот, что был в аптеке, — давно пропал, но вот бронзовый кассовый аппарат сохранился, и за ним по-прежнему стояла Крис Грэм.

Где-то в недрах магазина зазвенел колокольчик, и в тусклом свете я различила маленькую изящную женщину, сидящую на диване. Эта женщина, как мне показалось, вздрогнула при звуке колокольчика и быстро потушила сигарету.

— Эй, — раздался хрипловатый знакомый голос, — я готова вам помочь, если вы не зашли просто поглазеть.

Я прошла в магазин, чтобы мисс Грэм могла разглядеть меня получше.

Она отмахнулась от сигаретного дыма. Руки ее были унизаны кольцами. Крис Грэм было, должно быть, шестьдесят с хвостиком, но она держалась молодцом — по-прежнему оставалась интересной женщиной, с хитровато-лисьим взглядом из-под нависающей коричневой челки.

— Ты меня поймала! — воскликнула она. — Пообещай, что не скажешь моей племяннице, что я тут курю. Кэтлин считает, что я создаю постоянную угрозу пожара.

Я молча приложила правую руку к сердцу — клятва девочки-скаута.

Мисс Грэм наклонила голову, пристально глядя на меня так, словно старалась вспомнить, кто я такая.

— Не говорите мне ничего. Я знаю ваше лицо, но мне надо немного времени, чтобы связать лицо и имя.

Я присела рядом с мисс Грэм на диван.

Она нежно взяла меня двумя пальцами за подбородок и посмотрела мне прямо в глаза.

— Ты малышка Джаннин, — сказала она, наконец. — Кили Мердок, так, кажется, тебя зовут. Я пытаюсь понять, на кого ты больше похожа: на Джаннин или на своего папочку.

— Глазами, наверное, на мать, но нос у меня, как все говорят, такой, как у папы.

— Ты — копия своей матери, — заключила мисс Грэм. — Сколько времени прошло с тех пор, как она убежала с Дарвисом Кейном?

Ее прямота застала меня врасплох.

— Простите?

— Ты что, не знала, что она убежала с продавцом, работавшим на твоего отца?

Я кивнула. Вот и хорошо. Самое трудное осталось позади.

— Это было в 1979-м, — сказала я.

— Верно, — кивнула она. — В том же году они затопили часть парка. Я помню потому, что наш дом попал в зону затопления и городские власти возместили мне ущерб, и на те деньги я на две недели укатила отдыхать в Сан-Франциско. И когда вернулась, то узнала о том, что твоя мать пропала.

Я огляделась.

— Она брала меня с собой, когда приходила оформлять витрины. У вас был котенок, с которым я любила играть.

— Малыш. Породы трехцветных. Мне всегда нравилась эта порода. Где ты была все эти годы? Почему ни разу не зашла ко мне?

— Может, я не была готова.

— Но сейчас, вижу, ты готова. Я слышала, у тебя разбито сердце. И разбил его сын Джерниганов. Который из них?

— Эй-Джи, — сказала я.

— Этих ребят невозможно держать в рамках. Джи-Джи часто приходила сюда за покупками. И твоя тетя Глория тоже. Когда я тут была хозяйкой, здесь продавалось все самое модное. Все в городе хоть что-то, да покупали у меня.

— Я помню. Как-то раз вы подобрали для нас с мамой одинаковые наряды. Красные клетчатые свитера и черные блузки.

— Это верно, — сказала мисс Грэм, довольная тем, что я об этом помнила. — Твоя мама была ходячей рекламой моего магазина. Что бы она на себя ни надела, все выглядело так, будто было сшито специально на заказ. Она могла бы стать топ-моделью, с ее внешностью и чувством стиля.

Грэм внимательно оглядела мой наряд. На мне была цвета морской волны блузка без рукавов, бусы из серебряных шариков и белые капри, сандалии цвета морской волны с бусинами, которые я купила во время последнего визита в Атланту. Мисс Грэм потерла ткань моего топа между пальцами и одобрительно кивнула:

— Шелк. Это хорошо. Я не люблю синтетику. Я не могу сказать, что у тебя такое же чувство стиля, как у матери, но для нашей местности сойдет.

— Спасибо, — сказала я. — Я пытаюсь понять, что случилось с мамой. Куда она уехала.

Грэм пожала плечами.

— Спроси у отца.

— Я спрашивала. Сразу после ее исчезновения он нанял частного сыщика, но так и не получил настоящего ответа. Теперь, когда с помощью компьютера можно все, что угодно, узнать, я надеюсь кое-что выяснить. Мне помогает мой друг.

— Твой парень? — Мисс Грэм кривовато усмехнулась.

— Просто друг. Остин Лефлер. Вы его знаете? Он держит цветочный магазин тут, на площади.

— «Букеты Бетти Энн». Я знаю это место.

— Остин провел компьютерный поиск. Он не нашел записей о разводе. Мой отец говорит, что не подавал на развод потому, что не знал, где ее искать. И в записях о смерти ее тоже нет, вот я и подумала…

— На что ты надеешься? Какая мать может вот так, запросто, бросить своего ребенка?

— Я не знаю, — прошептала я. — Разве мама была такой женщиной?

— Я ее такой не знала, — сказала мисс Грэм. — Может, она и была чуть легкомысленна, но ведь она была совсем молодой тогда. Ей и тридцати не было.

— Она говорила с вами о своем браке? Вы знали, что она была несчастна?

— Несчастна? Кто тебе это сказал?

— На самом деле никто, — сказала я. — Но ходили слухи. Еще до того, как она пропала. Что она водила сомнительные знакомства. Моя тетя сама это признала, когда мама ушла. И папа тоже.

Мисс Грэм потянулась к пачке сигарет. Она вытряхнула одну штуку и закурила. Вдохнула дым и закрыла глаза.

На минуту мне показалось, что она уснула. Наконец она открыла глаза и с шумом выдохнула.