А были ли «чистые» террористические акты? Углубление в эту тему привело к неожиданным открытиям.

Хрущев был первьм советским лидером, часто и с удовольствием ездившим за границу.

Ленин, как известно, за пределы Москвы вообще не выезжал. Будучи главой первого советского правительства, он не посетил ни одной союзной республики, ни одной российской области.

Домоседом был и Сталин. Только дважды за свое тридцатилетнее правление он покидал пределы Советского Союза — в 1943 году для участия в Тегеранской встрече «Большой тройки» и два года спустя — в Потсдамской конференции глав стран-победительниц. Обе его заграничные поездки были вызваны чрезвычайными обстоятельствами, связанными с самой кровопролитной войной века.

Не ездили по заграницам, разумеется, ни члены Политбюро, ни министры, кроме, пожалуй, Молотова да Микояна, возглавлявших соответственно внешнеполитическое и внешнеторговое ведомства.

Поэтому Главное управление охраны МГБ СССР, обеспечивавшее безопасность высшего советского руководства, не имело абсолютно никаких навыков работы в условиях заграничных поездок.

Приход на смену малоразговорчивому, нелюдимому диктатору словоохотливого, коммуникабельного Хрущева потребовал от службы охраны Политбюро коренной перестройки своей деятельности. Новый лидер не только сам часто ездил за границу. С таким же размахом он принимал у себя и иностранных гостей.

Конечно, постепенно всему научились. С течением времени в структуре Управления охраны появилось специальное подразделение, которое занималось обеспечением зарубежных поездок советского руководства.

Сразу же после принятия решения о визите в ту или иную страну туда направлялась группа из нескольких человек. Они входили в контакт с местными спецслужбами и совместно вырабатывали систему мер безопасности. Обсуждали вопросы взаимодействия, применения технических средств, знакомились со спецификой уличного движения и так далее.

За два-три дня до визита самолетом доставляли автомобили и водителей. Шоферы заблаговременно изучали основные и запасные маршруты предстоявших поездок, осваивали подъездные пути, парковки, привыкали к местным особенностям. С трудом, в частности, давались непривычные для Москвы левостороннее движение, езда по узким улочкам, по брусчатке. Все это, безусловно, со временем проходило.

Но на первых порах неуклюжая советская охрана давала немало поводов для насмешек преуспевшим в этом деле зарубежным коллегам. Особенно потешались над тем, что у представителей московской безопасности руки, вопреки правилам, всегда были чем-нибудь заняты — деловой папкой с речью охраняемого, а то и его шляпой. В западных спецслужбах такое категорически запрещалось.

Буквально после первых же заграничных турне Хрущева с Булганиным у американских телохранителей родилась такая вот шутка:

— Для чего охране руки? Для того, чтобы носить охраняемых!..

Шутка возникла после двух происшествий, получивших огласку и разбиравшихся профессионалами многих стран. Правда, о первом конфузе знали меньше, поскольку он случился в глубине СССР, но утечка информации все жетфоизошла, а второй конфуз проходил на глазах всего мира.

До прихода к власти Хрущев за границей был одинединственный раз — в 1945 году, да и то инкогнито, когда в генеральской форме на военном самолете посетил Германию.

В ноябре 1955 года он вместе с председателем Совмина Булганиным вылетел в Индию. Это был ответный визит. Весной Хрущев принимал в Москве премьер-министра Джавахарлала Неру, и именно тогда случился первый конфуз, о котором речь пойдет несколько позже.

Визит в Индию для Хрущева был третьей по счету официальной поездкой за границу. До этого он побывал в Пекине и Белграде. Принимали там довольно сдержанно, поскольку при Сталине отношения с лидерами этих двух стран заметно осложнились.

Иное дело в Индии. Советских руководителей встречали там с необыкновенным радушием. Хрущев с Булганиным были первыми главами одной из великих держав, которые посетили эту бывшую британскую колонию после провозглашения ее независимости.

Куда бы ни приезжали высокие московские гости — в Бомбей, Калькутту, в другие города, не говоря о Дели, — на улицах их приветствовали огромные толпы народа.

Одна из таких встреч едва не закончилась трагически. Председатель КГБ Серов, вспоминая о том неприятном инциденте, говорил:

— На моем веку было немало трудных дел. Но ни одно из них не идет ни в какое сравнение с тем, что пришлось пережить во время поездки Хрущева и Булганина в Индию в ноябре пятьдесят пятого года…

Это случилось в Калькутте. Ее жители были уже немало наслышаны о Хрущеве, о его свободной, непринужденной манере общения с простым народом. Когда стало известно, что советские лидеры прибывают в их город, сотни тысяч людей высыпали на улицы. Каждому хотелось посмотреть на московских гостей, а если повезет, то и удостоиться пожатия их руки.

Приблизившись к очередной площади, до отказа запруженной восторженным народом, размахивающим советскими и индийскими флажками, Хрущев, для которого все эти заграничные знаки внимания после холодно-протокольных встреч в Китае и Югославии были как бальзам на душу, велел остановить автомобиль.

На площади увидели, что кортеж прекратил движение, и взорвались радостными возгласами. Тысячи людей скандировали:

— Кру-чев! Кру-чев! Руси, хинди — бхай, бхай!

Хрущев вышел из лимузина. То же сделал и Булганин. Приветствуя собравшихся, они непроизвольно потянулись к ним.

В радостном порыве толпа тоже двинулась им навстречу. Еще минута, и жиденькое полицейское оцепление было смято. Возникла давка, закричали первые пострадавшие.

Задние ряды между тем изо всех сил напирали на передние. Всем хотелось посмотреть на гостей вблизи. Люди не обращали внимания на упавших, лезли и лезли вперед. К Хрущеву и Булганину тянулись сотни рук, хватали за одежду, хлопали по плечам.

Гости становились частью разлившегося по площади человеческого моря. Словно гигантским прибоем их бросало то в одну, то в другую сторону. Казалось, вот-вот они потеряют устойчивость, и волны сомкнутся над ними.

Немногочисленная охрана в мгновение ока была оттерта от советских руководителей и потеряла их из виду. Растерялись и представители спецслужб принимавшей стороны — они тоже не обладали необходимым опытом обеспечения безопасности на подобного рода мероприятиях.

И все же чувство профессионализма сработало. Советские и индийские телохранители быстро поняли, что надо делать.

Это была еще та картина! Хрущев и Булганин взмыли высоко над толпой и… поплыли в сторону автомобилей. Охранники подняли советских руководителей на руки и понесли к кортежу.

Еще более драматичная ситуация случилась во время визита в Советский Союз индийского премьера Джавахарлала Неру и его дочери Индиры, занимавшей пост министра культуры.

Хрущев установил новую традицию приема важных гостей. Их встречали не только торжественной церемонией в аэропорту или на вокзале. На протяжении всего маршрута следования кортежа вдоль городских улиц стояли ликующие москвичи с цветами и приветственными плакатами. При Сталине такого не было.

Впервые новый протокол был апробирован во время визита Джавахарлала Неру. Первый блин оказался комом. Правда, не в Москве, а в Самарканде, куда приехала индийская делегация.

Накладки начались сразу. В аэропорту Неру неожиданно отказался от заранее подготовленного для его перемещений шикарного лимузина «ЗИС-110», который специально доставили в Самарканд из Ташкента. Это был автомобиль первого секретаря ЦК компартии Узбекистана.

Неру попросил, чтобы ему дали открытый автомобиль. Таковых в городе не было. Правда, председатель облсовпрофа ездил на стареньком коричневом кабриолете «Победа». Прибывший из Москвы заместитель председателя КГБ СССР генерал-полковник Ивашутин и председатель КГБ Узбекистана генерал-майор Бызов ломали головы, что делать. Кабриолет, в отличие от других машин, задействованных в кортеж, не подвергался техническому осмотру, да и водителем у председателя облсовпрофа был крымский татарин. И все же решили рискнуть.