Однако многие авторы постсоветской «неоленинианы» по-прежнему считают виновным Сталина в отравлении Ленина, отказывая последнему в самой мысли о самоубийстве. Мол, не тот способ ухода из жизни. Решись он в самом деле на этот крайний шаг, использовал бы скорее один из европейских способов. Яд — это больше восточный, понятный грузину вариант. Обнаруженная же в архивах записка в Политбюро — для отвода подозрений в случае кончины Ленина. И вообще, не мог он обсуждать загодя намерение уйти из жизни — да еще со Сталиным!

Между прочим, в записках Марии Ульяновой, рассекреченных в 1989 году, прямо ставится вопрос: почему Ленин обратился с такой необычной просьбой именно к Сталину? Потому, отвечает Мария Ильинична, что брат знал его как человека твердого, стального, чуждого всякой сентиментальности. Больше ему не к кому было обратиться.

Дал или не дал яду? Даже Дмитрию Волкогонову, написавшему более полутора тысяч страниц о Ленине, не все здесь ясно. С одной стороны, вроде бы не давал, а с другой, так хочется, чтобы данное Ленину согласие выглядело не естественным стремлением любого нормального человека успокоить безмерно страдавшего больного, а трудно скрываемым желанием ускорить развязку.

И все же, сколь ни темна легенда о цианистом калии, из всех покушений на Ленина самое знаменитое, конечно, покушение Фанни Каплан. И самое запутанное.

Эхо роковых выстрелов, прозвучавших 30 августа 1918 года, не утихает до сих пор.

Покушение, приписываемое Фанни Каплан, привлекло мое внимание еще и потому, что оно — единственное, которое достигло своей цели. Ленин был ранен двумя пулями.

Согласно официальной версии, Каплан была задержана на месте преступления, созналась в том, что именно она стреляла в Ленина, и через четыре дня после теракта была расстреляна комендантом Кремля Павлом Мальковым, который, согласно его опубликованным запискам, собственноручно привел приговор в исполнение.

И тут начинается самое невероятное: находятся люди, видевшие «неистовую Фанни» после… ее расстрела, игравшую в мяч во дворе тюрем в Верхнеуральске и Златоусте, вязавшую чулок в камере суздальской темницы, слушавшую репродуктор и читавшую газеты в других, тоже не столь отдаленных местах.

Люди, рассказывавшие мне об этом, ссылались на знакомых охранников, надзирателей, которые когда-то делились с ними важной тайной. По одной версии террористку выпустили в конце мая 1945 года. Это была полуслепая больная женщина. Умерла она якобы в 1947 году, прожив на свободе немногим более года. О том, что она стреляла в Ленина, Каплан узнала только на следствии. В действительности Фанни находилась на противоположном от завода Михельсона конце Москвы. Следователи, мол, и не настаивали на том, что именно она готовила теракт. Просто ее осудили как эсерку, арестованную в числе других по подозрению в покушении.

Автором другой версии является бывший прокурор отдела по надзору за местами заключения Челябинской областной прокуратуры Иосиф Наумов. Его отец, работавший вместе с Орджоникидзе и Пятаковьм, сказал как-то сыну, что по распоряжению Ленина Каплан не расстреляли, а осудили на пожизненное заключение. Став прокурором, Наумов в 1942 году осматривал камеры в Верхнеуральской тюрьме. Сопровождавшие надзиратели сказали, что в одной из лучших камер — 25 кв, м, два больших окна с решетками, деревянный стол и стул — до 1939 года содержалась Фанни Каплан. Отсюда, после того как тюрьму законсервировали, Каплан вывезли в Соликамск. Вместе с ней якобы уехали Радек и Сокольников.

После посещения Верхнеуральской тюрьмы Наумов поинтересовался судьбой Каплан у начальника тюремного отдела областного управления НКВД. Тот долго молчал, а потом сурово спросил у любопытного молодого прокурора:

— А разве вам не известно, что это особая государственная тайна?

Все это, как говорится, из серии «Хотите верьте, хотите нет». Находились очевидцы, якобы встречавшие Фанни Каплан то в Сибири, то на Урале, то в Воркуте, а то и на Соловках. Одни уверяли меня, что видели террористку в роли сотрудницы тюремной канцелярии, другие — в роли библиотекарши. Я согласно кивал головой, записывал полученные сведения в тетрадку, не веря услышанному. Но служебное положение принуждало фиксировать все самые невероятные факты.

Обращение в закрытые тогда архивы потрясло. Мне показали протокол допроса Новикова В. А., заявившего в 1937 году, что он встречал Фанни на прогулке в тюремном дворе в Свердловске в 1932 году. Личность Новикова представляла интерес еще и потому, что он проходил по делу как участник покушения на Ленина в 1918 году. Из показаний Новикова следовало, что он встретил Каплан в июле 1932 года во время прогулки в тюремном дворе. Каплан шла в сопровождении конвоира. Несмотря на то что она сильно изменилась, Новиков сразу ее узнал. Однако переговорить с ней ему не удалось. На допросе Новиков сказал, что ему неизвестно, узнала она его или нет, во всяком случае, вида не подала. Все еще сомневаясь в том, что встретил Фанни Каплан, Новиков решил проверить это.

В свердловской тюрьме содержался некто Кожаринов, которого привлекли к работе в качестве переписчика. Новиков обратился к нему с просьбой посмотреть списки заключенных. Через некоторое время Кожаринов сообщил Новикову: действительно, в списках Свердловской тюрьмы числится направленная из политизолятора в ссылку Каплан Фаня. Но под другой фамилией — Ройд Фаня.

Допрашивавшие В. А. Новикова начальник 4-го отделения 4-го отдела УГБ УНКВД Ленинградской области лейтенант госбезопасности и оперуполномоченный этого же подразделения сержант госбезопасности (подписи неразборчивы) спросили: от кого и что именно слышал он о Каплан в 1937 году?

Новиков назвал еще одного свидетеля, который якобы видел Каплан через… 19 лет после ее расстрела. «15 ноября 1937 года я был переведен из Мурманской тюрьмы в Ленинградскую на Нижегородскую ул., — показывал допрашиваемый. — Находясь там в одной камере с заключенным Матвеевым, у меня с ним возник разговор о моей прошлой эсеровской деятельности и, в частности, о Каплан Фане. Матвеев, отбывавший наказание в сибирских лагерях, сказал мне, что он знает о том, что Каплан Фаня — участница покушения на В. И. Ленина — работает в управлении Сиблага в Новосибирске в качестве вольнонаемного работника».

В декабре 1937 года в Свердловск и Новосибирск поступили запросы из Москвы за подписью заместителя наркома внутренних дел СССР Фриновского с требованием проверить сведения, изложенные Новиковым. В смерть Каплан, похоже, не очень-то верили и на самом верху НКВД. Однако из Свердловска и Новосибирска пришли ответы, не подтверждавшие утверждения бывшего эсера-террориста. Проверку произвели тщательную, изучили все картотеки, материалы конвойного полка. Результат один: «Не установлено ни одного арестованного, сходного с Ройд Фаней».

И тем не менее красивая легенда живет до сих пор. То в одном, то в другом издании появляются сообщения о людях, видевших Каплан через много лет после ее расстрела в Кремле. И вновь говорят о том, что она носила другую фамилию. Сколько же их у нее было?

Знойным летним днем 1907 года скрупулезный чиновник Киевской губернской тюремной инспекции, изнывая от жары и усердия, сочинял статейный список N 132.

Имя, отчество, фамилия или прозвище и к какой категории ссыльных относится? — Фейга Хаимовна Каплан. Каторжная.

Куда назначается для отбытия наказания? — Согласно отношения Главного Тюремного Управления от 19 июня 1907 г, за N 19641, назначена в ведение Военного Губернатора Забайкальской области для помещения в одной из тюрем Нерчинской каторги.

Следует ли в оковах или без оков? — В ручных и ножных кандалах.

Может ли следовать пешком? — Может.

Требует ли особо бдительного надзора и по каким основаниям? — Склонна к побегу.

Состав семейства ссыльного. — Девица.

Рост. — 2 аршина 3 1/2 вершка.