ВДРУГ ОКАЗАЛСЯ ДРУГ
У этой истории явно была мораль, но, увы, – летописец ее запамятовал.
Д. Адамс
Я не дал ей закончить мысль, а напомнил, что могу увести ее. Мы незаметно вышли из бара. Проследовав незамеченными тихой темной улочкой, мы оказались в небольшом городском тупике.
– И куда теперь? – спросила Филонила, начиная подозревать что-то неладное.
– Не бойся, я не тот, кем могу оказаться в твоем воображении.
– Надеюсь.
Тупик на самом деле был не таким уж, простите за каламбур, «тупым» – здесь скрывался потайной ход, который я обнаружил несколько дней назад, когда совершал поспешное бегство от пятнадцати человек, пытавшихся спросить у меня, который час. В тот момент, когда они еще чуть-чуть – и сами бы посмотрели, который час на моих часах, я спиной прислонился к стене. Она поддалась. За ней оказался подземный ход, ведущий в небольшую пещерку за чертой города.
– Сюда! – позвал я девушку и стал толкать стену спиной, но она не поддавалась!!!
Я повторил попытку, потом еще раз чуть дальше, через десять минут я опробовал своей спиной всю стену.
– Что ты делаешь? – спросила Филонила, снова начиная подозревать меня в чем-то неладном.
Я рассказал Филониле о своем открытии.
– Может, ты не так толкаешь? – предположила она.
– Так.
– А может, это не тот тупик?
– Здесь других тупиков нет.
Неожиданно наш разговор прервала молодая парочка, вышедшая из открывшейся в стене двери. Они помахали нам ручкой, бросили «привет!» и куда-то ушли, не закрыв за собой дверь. Мы, воспользовавшись этой любезностью, проникли вовнутрь и, взявшись за руки, поспешили прочь из города в маленькую, но уютную пещерку.
Достигнув цели нашего путешествия, мы расположились на циновках, положенных тут кем-то для всеобщего блага.
– Спасибо тебе, Ронш, – поблагодарила меня Филонила и чмокнула в щечку. – Я, признаться, думала, что ты просто хочешь меня увести подальше и, как все мужчины…
– Что ты! Я не такой! – стал я врать, так как на самом деле был именно такой, и, чтобы не выдать этого, пришлось сменить тему беседы. – Так это в действительности правда, что все написанное тобой сбывается?
– Конечно! Отсюда и все мои проблемы.
– Но почему бы тебе тогда не написать книгу про себя? Сделать себя прототипом и написать, что жила себе девушка, у которой было полно проблем, а потом не стало.
– Я пробовала, Ронш. Но как только я пишу, оно тут же сбывается. Вот так-то. Я написала: «…жила девушка, у которой была куча проблем…», как тут же эта куча проблем и свалилась, так что времени завершить роман у меня нет.
– Но теперь-то у тебя оно есть!
– Да, пожалуй, и если ты не возражаешь, я попишу. Вдруг мне посчастливится, и я успею написать хотя бы два слова.
– Какие?
– Как какие?! Проблемы закончились!
– Хорошо. Не будем тратить время зря, пиши!
Писательница достала из своей сумочки красный блокнот, карандаш и собралась было писать, как вдруг…
БАБУШКИН РИТУАЛ
Зачем он это делал – спьяну ли, сдуру или с целью совершить самоубийство оригинальным способом, – для стороннего наблюдателя так и осталось бы загадкой.
Д. Адамс
Впрочем, ничего особенного не произошло, если не считать маленького пожара. Филонила неожиданно задела блокнотом свечку, оставленную предыдущими посетителями этого укромного уголка, и тот моментально вспыхнул и обуглился в считанные минуты. Стало темно, обидно и тоскливо.
– Ну вот, я же говорила! Проблемы одна за одной, и никакого просвета!
– Не расстраивайся, не может быть, чтобы не было какого-нибудь выхода. Нужно подумать. Мой дедушка говорил: «Если ты не видишь выхода – посмотри в другую сторону».
– Да тут с какой стороны ни смотри – ничего, кроме ужаса!
– Посмотрим, не верю я в безысходность. Вспомни, твоя бабушка ничего не говорила по этому поводу? Может, есть какое-то заклинание или магический ритуал?
– Точно, есть! Есть один маленький, но очень опасный ритуал. Бабушка называла его каким-то странным словом… не могу вспомнить, каким… а, вот, вспомнила – ЦензУра. Но бабушка предупреждала: если можешь не прибегать к нему, то лучше и не прибегай. Это очень опасный ритуал, требующий высочайшей самоотверженности и находчивости, смекалки и просто природной наглости.
– У нас нет выбора, Филонила, нужно попробовать. А, кстати, в чем заключается опасность?
– Тот, кто будет производить ритуал ЦензУра, может превратиться в кого угодно – в козла или свинью, правда, может и остаться живым.
– Что ж, давай попробуем.
– Ты уверен?
– Абсолютно.
– Помни, ты сам это предложил.
– Да. Если с тобой что-нибудь случится, я позабочусь о тебе, буду носить тебе самые лучшие желуди и…
– О нет, ты не понял, Ронш, это ты можешь превратиться в кого угодно!
Вот тут я и задумался. (Кажется, впервые за весь вечер.) Но, сами понимаете, идти на попятную было нельзя, то есть можно, но стыдно, тем более – а вдруг обойдется? Одним словом, я решился.
Ритуал оказался до ужаса прост. Филонила нацарапала на стене короткую фразу:
Жила девушка, у которой все было плохо, просто дальше некуда.
После этого она заставила меня сделать так, чтобы фраза понравилась массовому читателю, которого сейчас символизировал я.
– Филонила, ну что это за фраза?! Вот ты пишешь: «Жила девушка» – что за неопределенность? Нужно написать точно, какая девушка, где жила и как зовут, кто ее родители. Вот смотри:
Жила-была на улице «Благий Намерений» девушка по имени Филонила Фъютьилъя, у которой все было плохо, просто дальше некуда.
Вот видишь, так намного лучше, но и это еще не все. Дальше ты написала: «У которой все было плохо». Это что? Зачем такой пессимизм и чернуха? Нужно переделать. Вот смотри:
Жила-была на улице «Благий Намерений» девушка по имени Филонила Фъютилъя, у которой все было хорошо, очень хорошо, просто дальше некуда.
Филонила запрыгала на месте и закричала:
– Ура! У нас получилось!!! Ай да поэт!!! Ай да сукин сын!!!
Что тут началось – земля затряслась, молнии засверкали, на мне шерсть встала дыбом, а я сел на задние лапы. В общем, я стал «сукиным сыном», то есть – собакой!!!
– Но почему?! – расчувствовавшись, спросила Ясна.
– Да потому, что после ритуала ЦензУра слова обладают могущественным магическим зарядом. А последние слова Филонилы… Нет, не заставляйте меня второй раз вспоминать этот кошмар. Правильно в народе говорят: «Слово не воробей, вылетит – и кто его знает!»
– А дальше? Что было дальше? – спросила Ай-Баба, смахнув со щек ручейки слез.
– Дальше ничего хорошего не было. Я выбежал из пещерки, ну а дальше… Я больше никогда не видел Филонилу. Единственное, что я знаю о ней, так это то, что она, очевидно, написала свою книгу, в которой я был прототипом одного из героев. Вот так.
– Постой, Ронш, – вмешалась я в разговор, – но ведь сейчас ты человек и, когда повстречался Алладине, тоже был человеком.
– Да, это так, но это уже совершенно другая история.
– Рассказывай, облегчи душу, тем более, как говорил один наш знакомый, «чистосердечное признание размягчает судьбу».
– Хорошо, я расскажу.
