– Простите. Мы сами не местные, план ШИШа мы потеряли. Вы не могли бы нам подсказать, куда нам пройти? Если можно, хотелось бы на девятый этаж в кабинет директора.
Пока спрашивающий подвел свой вопрос к его завершающей стадии и я осмысливала слова говорившего, мы с Ясной обернулись и увидели человек сорок студентов разного возраста, пола, вида, пространственно-временной принадлежности, параллельности и философской ориентации.
– Вверх на пять этажей и налево.
– Спасибо.
Компания тут же улевитировала в указанном направлении, и мы с Ясной, подмигнув друг другу, последовали за ними.
На девятом этаже мы увидели ТЕ САМЫЕ ЛИСТОЧКИ.
ШАБАШ
Ну, во-первых, большой привет всем формам жизни… и всем прочим… главное, улыбаться и не забивать голову ерундой.
Д. Адамс
Те самые листочки со стола Ловда были пришпилены к двери директора иголками дикобраза.
ВСЕМ, КТО ЛЮБИТ ПОЭЗИЮ И КОМУ ОНА ОТВЕЧАЕТ ВЗАИМНОСТЬЮ! ТОЛЬКО В ЭТУ ПОЛНОЧЬ, ТОЛЬКО В ЭТО ПОЛНОЛУНИЕ ПЕРЕД ВАМИ ВЫСТУПИТ ПОЭТ И ПРОСТО ХОРОШИЙ ЧЕЛОВЕК – ЛОВД, СО СВОЕЙ НОВОЙ СТИХОТВОРНОЙ ПРОГРАММОЙ «БОЖЕСТВЕННАЯ ТРАГЕДИЯ»! ВЕСЬ ВЕЧЕР ПОЭТУ БУДЕТ АККОМПАНИРОВАТЬ ЛЕГЕНДАРНЫЙ ФОЛЬК-АНСАМБЛЬ «БЕЛОСНЕГ И СЕМЬ ГНОМИХ»!
СПЕШИТЕ! СПЕШИТЕ НА ЭТОТ ПОЭТИЧЕСКИЙ ШАБАШ! ДО РАССВЕТА НЕ ТАК УЖ МНОГО! СПЕШИТЕ!
К двери стекались толпы народа. Кого тут только не было, в принципе, только ПрПррПа, Се Йфа и преподавателей не было.
Вслед остальным вошли и мы и, глаз к глазу, столкнулись со Спитлой. Но на этот раз она не была пятнадцатищупальцевым осьминогом, не была в коротеньком платьице и на катастрофически тоненьких шпильках. На ней была просторная накидка, вся усеянная бахромой, – такие накидки любили носить хихипиплы, проповедовавшие любовь и все остальное, что под этим можно подразумевать.
Увидев нас, Спитла смутилась.
– Привет! – поздоровалась она и смутилась еще больше.
– Здравствуйте! – настороженно ответила я, не зная, как себя в такой ситуации вести.
– И как это понимать? – не растерявшись и подбоченясь, требовательно спросила Ясна.
– Да вот так и понимать.
Но как точно, мы не успели узнать. Чей-то голос возвестил:
– Внимание, мы начинаем! Прошу занять места!
В тот же миг помещение раздвинулось в пространстве и, кажется, во времени. Появилась сцена, на которую в тот же миг взошел Ловд.
Был он эффектен: одетый в костюм из майских одуванчиков, он просто потрясающе смотрелся на сцене, выполненной в виде доисторической земли, покоящейся на плечах трех атлантов, стоящих на трех слонах, которые, в свою очередь, опирались на трех черепах, поддерживаемых тремя китами.
– Спасибо, что пришли. Итак, я начинаю! – звонко прокричал Ловд и, как только зазвучали первые аккорды ансамбля Белоснега и семи гномих, принялся читать стихи:
Ах, какой у нас был роман —
Не роман был, а просто – бестселлер!
Но рассеялся сладкий туман,
Так некстати и, в общем, без цели.
Обнимал тебя, милую, нежную,
В чем-то даже, наверное, нужную.
Да, я помню твою безбрежную
Ласку и преданность буйную.
Помню я, как девятым валом
Надо мной твоя грудь нависала.
В жизни мне всего было навалом.
Но всегда мне казалось мало.
И вот на тебе, что же такое —
Я вдруг понял в момент – достаточно!
Понял я, когда гладил рукою
Твое тело взлетно-посадочное.
Неужели вся жизнь обман,
Пресыщение счастья без цели?
Ах, какой у нас был роман,
Не роман был, а просто – бестселлер!
Закончив свое выступление, Ловд изящно поклонился и тут же заметил нас, а заметив, так и замер, не разогнувшись.
И тут вместе с овациями грянули петухи.
Рассвет!
Все стало рассыпаться, оплавляться, таять, исчезать, разваливаться, рассеиваться, улетучиваться. В комнате остались только Ловд, Ясна, Спитла и я.
Немая сцена.
(Занавес.)
ЭПИЛОГ, КОТОРЫЙ И ДОЛЖЕН БЫЛ БЫТЬ ЭПИЛОГОМ
Я случайно не действую вам на нервы?
Д. Адамс
Вместо слов оправдания или хотя бы приветствия мы услышали от Ловда:
– Ну как? Вам понравилось?
– В общем-то, да, – ответила Спитла.
– Спасибо. А тебе, Ясна?
– Смело. Довольно-таки смело.
– Ловд! – Я пристально посмотрела на юного поэта. – Я жду объяснений! Что все это значит? Почему меня вызывают в школу? Ты меня позоришь!
– Нет, Йо, ты ошибаешься! Я тебя прославлю! Я всем говорю, что ты моя вторая мама и папа.
– Спасибо, конечно, но все-таки объясни, что здесь происходит?! Я ничего не понимаю!!!
– А с какого места ты перестала понимать?
– С самого начала!
ЭПИЛОГ, КОТОРЫЙ ДОЛЖЕН БЫЛ БЫТЬ ПРОЛОГОМ
Многие почтенные физики заявляли, что с этим они мириться не могут – возможно, потому, что это профанация науки, но, скорее, потому, что их на такие вечеринки просто не приглашали.
Д. Адамс
Дверь в приемную директора медленно приоткрылась, и на пороге показался Ловд.
– Заходи-заходи! – проговорила Спитла, поманив мальчика своим тринадцатым щупальцем.
Ловд подошел поближе и краем глаза заметил, что из одного из ящиков стола секретарши виднеется его сборник стихов «А ШИШу – ни шиша!».
– Меня вызывал директор.
– Ты знаешь, по какому поводу?
– Понятия не имею.
– Тогда слушай меня внимательно, Ловд. После того случая, как ты принес стихи в газету «ШИШи – малыши», в которых откровенно выступил с критикой директорской системы обузования, ПрПррП на тебя обозлился.
– Еще бы! Я же сказал ему, что с его вкусом к жизни и мировоззрением на детей… в общем, обидел старика.
– Да. Обидел. Вот с тех пор он и стал отслеживать всю литературу, что читают студенты. А студенты, как ты знаешь, читают преимущественно самиздатовскую литературу. Вот он и вышел на твои сборники стихов, пользующиеся популярностью. И это его жутко разозлило.
– Но почему?!
– Помнишь книгу некоего Стюп Хлюпа «Храм без попов»?
– Конечно, помню! Такой бездарности я еще не читал. Как только она в наш самиздат попала! Я еще в газете написал на нее довольно-таки ядовитую критическую статью.
– Так вот – это его произведение.
– Что?!
– Не кричи. Вкратце ситуация выглядит так: директор хочет призвать тебя к ответственности и запретить все творческие вечера, которые не включены в учебный план. А также директор мечтает удалить из общественной жизни такое явление, как самиздат.
– Что же делать?
– Сделаем так. Ты сейчас исчезнешь. А я что-нибудь придумаю.
– А как же мой поэтический вечер?
– Я думаю, мы его проведем с еще большими шиком и кайфом, чем задумывались. Старшекурсники обещали помочь. Так что все будет в порядке, не переживай.
– Хорошо. Но… простите, а почему вы мне помогаете?
– Ловд, не хитри, я же видела, что ты заметил у меня в ящике свой сборник стихов. Так что, я думаю, тебе все понятно.
– Спасибо.
– Не за что, малыш, сочиняй на здоровье.
За Ловдом закрылась дверь, а секретарша, нажав на кнопку селектора, проговорила:
– К вам Ловд. Впустить?
– Да, Спитла, впусти этого хулигана.
– Входи, Ловд, – произнесла в пустой приемной секретарша и улыбнулась.
А через пять минут из кабинета выбежал разгневанный директор.
– Где этот рифмоплет?
– Как где? Он же к вам вошел пять минут назад!
