Нет, тут нужен человек неболтливый, разбирающийся в строительстве, способный выяснить, в чем дело и как его уладить. Только где его взять, прожив в городе всего десять месяцев?..

— Господи боже мой! — крикнул Чарли, зажимая рукой нос и рот. — Что это?

Лайл не произнес ни слова, задохнувшись от бившей в нос вони, вскочил, бросился к лестнице, ринулся вместе с братом на первый этаж и захлопнул дверь.

На кухне они отдышались, глядя друг на друга.

— Наверно, дом стоит на канализационной трубе, — предположил Лайл.

— Протянутой через кладбище, — добавил Чарли. — Слышал когда-нибудь такую вонь? Хоть немножко похожую?

Он отрицательно покачал головой:

— Никогда. — Невозможно представить, что может издавать такой мерзкий запах. — Что дальше будет? Метеорит пробьет крышу?

— Говорю тебе, Господь нас предупреждает.

— Посылая зловонную бомбу? Едва ли.

Хотя в кухню запах не проникал, Лайл не стал рисковать, вместе с Чарли забив щель под дверью намоченными бумажными полотенцами.

Закончив работу, пошел к холодильнику, вытащил банку пива «Хайнекен». В данный момент с легкостью опрокинул бы двойной «Шлиц», только это уж слишком дешевая уличная привычка.

— Ты чего это, струсил? — спросил Чарли.

— Когда я в последний раз трусил? — возмутился Лайл, сунув ему очередную бутылку пепси.

— Когда под домом после землетрясения открылась бездонная яма.

— Твоя правда. — Лайл сделал добрый глоток холодного пива и сменил тему: — Кстати, парень из компании Джуни-Муни пытался сегодня меня провести, причем не тот, что спрашивал про квадратный корень.

— Лопух Джо? — Чарли снова забегал по комнате.

— Лопух Джек, если верить подписи. Я сразу понял, что с ним будут проблемы. Когда мы побежали из дома, он слышал, как я тебя окликнул по имени, потом спрашивал, почему я при землетрясении упомянул о бомбе. После чего я взял его под наблюдение. Он пристально за нами с тобой следил, ни единого шага не упустил. Хорошо, я заметил, как он оторвал уголок от своего билета.

— Поэтому ты держал их за верхний угол? Сколько помню, всегда держишь снизу посередине. — Чарли нахмурился. — Думаешь, хочет попортить нам жизнь?

— Нет, — покачал головой Лайл. — По-моему, вообще заходить не хотел. Наверно, со скуки решил надо мной посмеяться. Хорошо понимал, что я делаю, но держался спокойно, сидел, не мешал представлению.

Он направился в гостиную, брат потащился следом.

— Может, сам игру ведет?

— Только не нашу, другую... Какую — не спрашивай. — В светло-карих глазах того самого белого парня читалось «не суй нос». — Какую-то свою собственную.

Лайл гордился умением распознавать людей. Без всякого спиритизма и духов, просто с тех пор, как себя помнил, обладал подобным талантом и тонко его отточил.

Нынче талант столкнулся с загадкой по имени Джек. С виду самый обыкновенный парень в неприметной одежде, с темными волосами, карими глазами, не красавец, не урод, ничего особенного... Однако непостижимым образом пробил почти непробиваемую защиту. Кроме туманного предупреждения, Лайл учуял в нем только глубокую скорбь. Поэтому, увидев вопрос «как там моя сестра», инстинктивно добавил: недавно умершая.

Судя по реакции пришедшей с ним женщины, попал в яблочко.

— Впрочем, представление прошло прекрасно, — заключил он. — Может быть, подцепили еще пару рыбок, а когда Джуни-Муни найдет в указанном месте пропавший браслет, будет меня расхваливать каждому, кто согласится слушать.

Чарли сел за пианино, доставшееся им вместе с домом, и забарабанил по клавишам.

— Надо бы научиться лабать.

— Бери уроки, — посоветовал Лайл, подошел к фасадному эркерному окну, слегка отодвинул портьеру, открыв пулевое отверстие в паутине трещин. В отверстие, теперь заполненное полупрозрачным резиновым клеем, легко проходит карандаш. Маленькое, а смертоносное. Он спросил себя в тысячный раз...

Справа что-то мелькнуло. Черт побери! Там кто-то есть!

— Эй! — крикнул Лайл и в приступе ярости бросился к входной двери.

— Чего там еще? — спросил Чарли.

— Гости! — Он рывком распахнул дверь, выскочил на веранду, снова крикнул «Эй!», заметив темную фигуру, бежавшую через лужайку, и пустился следом. Глубоко в подсознании слышались тихие выкрики «осторожно, пуля!», но Лайл не обращал внимания. Кровь клокотала в жилах. Вполне возможно, что это тот самый стрелок, проехавший в прошлый раз мимо дома, только теперь не едет, не стреляет, а улепетывает. Надо догнать и разорвать на части.

В руках у парня что-то вроде большой канистры. Он оглянулся через плечо — в глаза мельком бросилась белая кожа — и швырнул банку в Лайла. Далеко она не улетела — пожалуй, всего на полдюжины футов, — с металлическим звоном упала на землю и покатилась. Освободившись от ноши, парень прибавил скорость, добежал до тротуара и прыгнул в машину, которая тронулась с места, прежде чем захлопнулась дверца.

Лайл, запыхавшись, выскочил на тротуар. Машина уже скрылась из вида. К нему подбежал Чарли, тоже пыхтя, хоть не так тяжело.

— Разглядел в лицо?

— Не успел, не узнал. Видел только, что белый.

— Так я и думал.

Лайл повернул назад.

— Поглядим, что тут у него. — Он присел над банкой, перевернул. Канистра для бензина. — Вот дерьмо!

— Для чего это? Крест хотел запалить?

— Сомневаюсь. — В этом районе белые в меньшинстве, чернокожие лица не редкость. — Дело в бизнесе. Нас хотят выкурить.

Лайл встал, пнул канистру, укатившуюся в траву. В Нью-Йорке куча игроков играет в спиритизм. Это кто-то из них. Остается лишь вычислить.

Только как?

— Хорошо, — сказала Джиа. — Наконец мы одни. Расскажи, как работает Ифасен.

Ей до смерти хотелось это услышать с той самой минуты, как они вышли от медиума, но пришлось везти домой Джуни. На шею навязались еще Карин и Клод, тоже жившие в Нижнем Истсайде. Высадив троицу перед домом Джуни, Джек направился по Первой авеню в верхнюю часть города.

Несмотря на поздний час, двигались в потоке машин медленно. Джиа не возражала. С Джеком время никогда не проходит впустую.

— Сначала давай решим, куда едем, — предложил он. — К тебе или ко мне?

Она бросила взгляд на часы:

— Боюсь, что ко мне. У сиделки как раз время кончается.

Вики, ее восьмилетняя дочь, будет еще на ногах. Ей почти всегда удается выклянчить у нянек несколько лишних часов у телевизора.

Джек театрально вздохнул:

— Опять холостяцкая ночь!

Джиа наклонилась к нему, ткнулась носом в ухо.

— Последняя перед целой неделей. Забыл, что Вики завтра утром уезжает в лагерь?

Она сама старалась об этом забыть. Не любила вспоминать прошлогоднюю неделю, когда Вики не было дома, — семь самых одиноких дней в году, — и страшилась завтрашней разлуки.

— Забыл. Напрочь забыл. Разумеется, мы с тобой будем жутко скучать по ней, однако я знаю способ немножко утешиться.

Джиа с улыбкой дернула его за волосы:

— Какой?

— Секрет, который я ни за что не открою до завтрашней ночи.

— Не могу дождаться. Кстати, о секретах: в чем секрет Ифасена?

— Нет-нет, — воспротивился Джек. — Сначала скажи о чем ты его спрашивала. На какой вопрос прозвучал ответ «двое»?

Джиа помотала головой, слегка озадаченная вопросом. Надо как-нибудь выкрутиться, не раскрывая тайну...

— Сперва объясни, как он отвечает, не зная вопросов.

— Тебе правда хочется знать? — спросил Джек, с улыбкой взглянув на нее.

Как редко он улыбается после смерти Кейт... Она уже соскучилась по его улыбке.

— Почему бы и нет?

— Испортишь удовольствие.

— Ничего, переживу. Ну так как же?

— Приблизительно как Джонни Карсон[5] в трюке «Карнак великолепный».

— Он по шпаргалкам читал ответы!

— Вот именно. В сущности, Ифасен делает то же самое.

Джиа озадаченно нахмурилась: