Через десять минут полицейские сидели в машине.

— Но никакого ожерелья в шкатулке нет, шеф, — удивился сержант.

— Оно в кармане Бэйна, олух.

— Лихо! Куда теперь?

— Нам предстоит немного попотеть. Сейчас станет жарко. Включай сирену. Первым делом гони к дому Бэйна…

— Зачем?

— Черт! Ты прав! К дому Клэр, взломаем дверь и вызовем подкрепление. Пока наши лодыри будут собираться, мы устроим спектакль с погоней за убийцей. Закончим представление на южном шоссе. Торопись! Надо успеть до рассвета, пока никто не успел обнаружить труп и машину под откосом. Жми, Лунд! Сегодня ты заработаешь кучу денег!

Галлахер спустился в подвал полицейского управления, где располагалась внутренняя тюрьма. Увидев шерифа, охранник включил свет и открыл решетчатую дверь. Ярко освещенный коридор с камерами по одну сторону имел узкий проход, а стальные сетки вместо стен давали возможность обозревать все камеры одновременно.

— Как он там? — тихо спросил шериф.

— Голову перевязали. Он в полном порядке.

Галлахер двинулся вдоль коридора, охранник последовал за ним. Все камеры пустовали, за исключением последней. Джо Чемберс лежал на деревянной скамье и, подложив руку под голову, отрешенно смотрел в потолок.

— Открой, — коротко приказал шериф.

Охранник отодвинул засов, решетка заскрипела. Галлахер пригнул голову и вошел внутрь. Чемберс сбросил ноги на цементный пол и с тревогой взглянул на входящего.

— Хотите курить? — спросил полицейский.

— Спасибо. Я не курю.

Шериф взял табурет у стены и, пододвинув к Чемберсу, сел напротив.

— Вы обвиняетесь в убийстве Сэма Вильямса и изнасиловании малолетней Бэтти Грэйс. Что вы можете сказать по поводу выдвинутого против вас обвинения? Предупреждаю, каждое сказанное вами слово может быть направлено против вас.

— Ничего не могу сказать. Я никого не убивал и не насиловал.

— Если вы так же будете защищаться на суде, вас вздернут.

— У меня нет на этот счет сомнений. Что бы я ни говорил, меня все равно повесят. Вы и сами это понимаете.

Галлахер пожал плечами.

— Вы не хотите защищаться? Но если вы говорите, что не виноваты, то попробуйте это доказать.

Чемберс горько улыбнулся.

— Что может доказать негр? Даже если я назову вам имена настоящих преступников, ничего не изменится. Меня придушат в камере, и я не доживу до суда. Будет лучше, если я помолчу.

— Глупо с вашей стороны запираться. Этим вы только тормозите следствие. Если вы не виновны, то назовите имена преступников. Я сам занимаюсь этим делом, и они не уйдут от меня.

— Но вы же поймали меня. Значит, следствие закончено. Зачем вам еще кого-то искать?

— Так или иначе, но вы причастны к этой истории. — Галлахер вынул из кармана черный лоскут. — Этот клок выдран из ваших брюк. Он зацепился за щеколду, когда вы прыгали из окна спальни Грэйс на пожарную лестницу. Там я его и нашел, а порванные брюки валяются у вас дома. Может, вы объясните, как это произошло?

Чемберс отрицательно покачал головой.

— Нет. Сами видите, у вас на руках неопровержимое доказательство. Зачем тратить время на бессмысленные разговоры?

Шериф не спускал глаз с лица арестованного. Ему на секунду показалось, что он напрасно гонялся за этим парнем. От того, что он теперь за решеткой, ничего не изменилось.

— Вы, как мне кажется, неглупый человек, Чемберс. Вам не больше двадцати двух, а вы сами тянете себя в пропасть.

— Вы сомневаетесь в моей виновности?

— Девочку изнасиловал не один человек, а несколько. И этим людям незачем было прыгать в окно. Они спокойно ушли через дверь. Им никто не мешал. И я не верю, что вы могли убить друга своего детства, с которым вместе работали. У меня такое впечатление, что вы были свидетелем содеянного, но по каким-то причинам не хотите рассказать правду. Что-то вас напугало. Вы же все видели, не так ли? Это вы звонили в полицию?

— Даже если это и так, ничего не изменится.

— Изменится! Я доберусь до преступников. Если будете молчать, то на это уйдет больше времени, но я их выловлю.

— Возможно, шериф, вы их достанете, но вы один! Что может человек в одиночку? Даже если он начальник полиции. Добро всегда проигрывает в схватке со злом. Во всяком случае в жизни. Даже если я стану вашим свидетелем, вам не уберечь меня до суда. У этих людей длинные руки… Они и вис не пощадят, если вы встанете у них на пути. С ними можно воевать только их же методами. Бросьте эту затею, шериф. Я готов подписать признание. Мне уже все равно.

Галлахер долго смотрел в глаза Чемберса и не мог понять, что могло так напугать этого человека, если он соглашается лезть в петлю и отказывается от предложенного ему шанса.

— Ладно. Чсмберс, даю вам время подумать. Я подожду до завтра. Подумайте. И зря вы считаете, что я одинок.

Дойдя до конца коридора, шериф сказал полицейскому:

— С этого парня глаз не спускать. Головой за него отвечаешь!

— Да, сэр.

Когда он вернулся в свой кабинет, ему опять попались на глаза утренние газеты. Он резким движением смел их со стола и рухнул в кресло.

Итак, травля началась. Каким будет их следующий шаг? Так просто его не сломить. Он пока еще шериф, и власть у него никто не отнял. Напрасно Чемберс в нем сомневается. Если бы он заговорил, то уж Галлахер нашел бы способ сломать этим подонкам хребты.

Затрещал телефон.

— Хэлло! Шериф, это вы? Говорит сержант Лунд. На Перкен-стрит убийство…

— Что?! — рявкнул Галлахер и вскочил на ноги.

— Застрелена Клэр Грэйс.

— Где Астор?

— Преследует убийцу. Я на месте. Только что прибыла оперативная группа.

Галлахер почувствовал, как почва уходит из-под ног. Сердце сжалось в твердый комок.

«Вот он, их следующий шаг! Неужели Чемберс прав?»

В тот момент, когда Бланш разливала кофе в чашки, Рочер вышел из ванной комнаты и накинул на плечи рубашку.

— Бэйли тебя уже выгнал? Почему ты не на работе? — спросил он, усаживаясь за стол.

Она ласково взглянула на него и промурлыкали:

— Джек, милый, в нашем штате принято отдыхать н субботние дни.

— Разве уже суббота?

— Тебя это удивляет?

Она намазала тост маслом и положила перед ним на тарелку.

— Я уже целую неделю я бегах. В моем положении нельзя столько времени задерживаться на одном месте.

— О чем ты, Джек? — испугалась Бланш.

— Пора двигать дальше. Здесь я уже наследил. Еще не ясно, чем кончится наше ночное путешествие по местным достопримечательностям. Во всяком случае, делать мне здесь нечего.

— В моем доме ты в полной безопасности. Не думай об этом. Мы тебя в обиду не дадим. У нас есть возможность тебя защитить.

Рочер засмеялся.

— Я сам умею защищаться и, кроме как на себя, ни на кого не надеюсь. Однажды моя доверчивость меня здорово подвела. Да и твои приятели не очень-то меня жалуют. Двоим из них я успел отдавить мозоли.

— Ты говоришь о Доу и Бэйли? Но при чем здесь ты? Женщины сами выбирают себе партнеров. Пусть обижаются на себя, если их бросают.

— Им этого не объяснишь. У самцов другая логика. Они по натуре своей собственники и не любят, когда у них отбирают вещи. Здесь мне делать нечего. Твоя соломенная защита мне не нужна. «Помоги себе сам, и Бог поможет тебе!» — частенько говаривал мой отец.

— Не говори так, Джек! Я все сделаю ради тебя. Останься со мной, и ты не пожалеешь…

— А это уже женская логика. Не огорчайся, крошка. Таких, как я, в базарный день берут на пять центов пучок.

— Я так быстро тебе надоела?

— Не глупи. Ты не ребенок.

Длинный звонок в дверь заставил их замолчать. Через секунду звонок повторился.

— Кто это? — спросил Рочер. Бланш пожала плечами.

— Сейчас узнаю. Побудь пока в той комнате. Рочер взял чашку с кофе и скрылся в спальне.