— Об этом позже. А сейчас вы должны спать.

— Да я уже выспался! — возмутился я. — Не хочу спать!

Но он мягко взял меня за руку, пристально посмотрел в глаза и подвел к дивану.

— Ложитесь.

— Не хочу спать, — уже почему-то не так возмущенно повторил я. — Вы слышите — н е х о ч у!..

И — уснул.

А когда проснулся, всё вокруг было другим. Вроде бы и таким же — но смутное ощущение тревоги и грусти сжимало горло и волновало всё больше и больше.

Потом пришел М., попросил меня встать и молча ожидал, пока я оденусь в новую одежду (видимо, бр-р, покойного владельца Волчьего замка), — моя пришла в полную непригодность в процессе… гм… трансформации.

Потом он так же молча отвел меня в столовую, где за накрытым столом сидели Ян и колдун. Каролины не было, но это меня не слишком встревожило: я решил, что девушка легла спать, — за окнами снова было темно.

Мы налили в бокалы вино, и господин М. торжественно произнес какой-то маловразумительный тост — вроде бы как поздравление с избавлением от опасности с примесью наилучших пожеланий всем присутствующим.

Я осушил свой бокал до дна и жадно набросился на еду. Остальные почти не последовали моему примеру — очевидно, в отличие от меня не проспали весь день и имели уже возможность и время утолить и голод и жажду. Я же старался за четверых, а когда, окончательно насытившись, тяжело отвалился от стола и только хотел было завязать хоть какую-то, пусть самую банальную, но все ж таки соответствующую ситуации беседу, Ян вдруг поднялся во весь свой гигантский рост и, положив могучую длань мне на плечо, сказал:

— Идемте, сударь.

— Куда? — удивился я и вопросительно уставился на колдуна.

Тот молчал.

— Идемте, — повторил Ян. — Это недалеко и не займет много времени.

Я собрался было вспылить, так как вовсе не жаждал после сытной трапезы, да еще и с побаливающей при ходьбе ногой тащиться куда-то на ночь глядя. Однако хмурые лица моих сотоварищей явно говорили о том, что "пылить" не стоит. И я подчинился.

— Ну что ж, — преувеличенно бодро воскликнул я. — Раз надо, значит, надо! Пошли…

Мы покинули столовую, проследовали по полутемному коридору и спустились по лестнице вниз. Выйдя на парадное крыльцо замка, я увидел во дворе двух оседланных лошадей. Одну узнал и обреченно заковылял к ней.

Когда деревенская околица осталась позади и слева от дороги вдруг показались едва различимые силуэты крестов и надгробий, я беспокойно заерзал в седле. Когда же морды лошадей едва не уперлись в эти самые кресты, я просто окаменел. А тут еще как назло чертовка Луна вылупилась на нас бельмом своего мертвого глаза, да и прихвостни-звезды холодным, ледяным блеском вгоняли в душу отнюдь не радость и тепло, а лишь холод и лед.

Ян спрыгнул с седла. Я волей-неволей последовал его примеру, и мы привязали лошадей к старому, полузасохшему дереву, одиноко доживающему свой век у обочины дороги. Потом Ян зашагал между могил и крестов в глубь кладбища, и я, кляня про себя все на свете, прихрамывая и спотыкаясь в темноте, поплелся за ним.

Внезапно он резко остановился, и я чуть не ткнулся носом ему в спину.

— Тсс… — приложил Ян палец к губам и, протянув руку вперед, тихо проговорил: — Дальше пойдете один.

— Но… — попытался возразить я, однако Ян не очень вежливым жестом оборвал готовый вот-вот вырваться из моих уст поток озадаченных словоизлияний.

— Дальше вы пойдете один, — непреклонно повторил он. — Скоро всё поймете. Сначала шагов пятьдесят вот по этой тропинке между могилами, потом будет небольшая поляна, а потом… В общем, вас встретят.

— Кто?! Кто меня встретит, Ян? — настороженно вытянул я шею.

Он покачал головой:

— Всё! Больше не произнесу ни слова. Через минуту узнаете сами…

И я зло и раздраженно махнул рукой и пошел в направлении, которое указал одноглазый. М-да, не сказал бы, что этот ночной поменад доставлял мне удовольствие, — силуэты деревянных крестов, ветхих и относительно "свежих", каменные плиты надгробий с выбитыми датами рождений, смертей и именами лежащих под ними людей, людей самых разных, живших и умерших и в незапамятные времена, и совсем недавно…

Я невольно вздрогнул, подумав, что, возможно, на этом деревенском погосте покоятся и останки тех, кто нашел год назад свой страшный конец у Каменной Пустоши, — о с т а н к и о б о р о т н е й…

Так, вот поляна. Что дальше?

И вдруг…

— Сударь, — раздался негромкий голос — тихий-тихий, но и необыкновенно отчетливый одновременно: словно над землей прошелестела невидимая листва.

— Кто здесь? — Я испуганно завертел головой.

И тогда…

Знаете, честно говоря, я думал, что после кошмара, пережитого накануне в Волчьем замке, после моего чудовищного колдовского перерождения и совершенно фантастического, не укладывающегося в сознании нормального человека боя с Черным Зверем все мои негативные и ирреальные приключения закончились…

Увы, если бы!

От высокого и раскидистого как шатер куста бузины шагах в десяти — двенадцати от меня бесшумно как тень отделилась темная худая фигура, и я вновь услышал т о т г о л о с:

— Здравствуйте, сударь. Простите, что пришлось потревожить, но…

— Что — но? — прошептал я, затрепетав, потому что всегда испытывал безотчетный страх при виде этого человека. Я испытывал этот страх с того самого, первого раза, когда встретил его в кузнице, рядом с полуобгоревшим трупом кузнеца, и подумал, что он убийца. И даже потом, когда узнал, что эта странная, непонятная личность на нашей стороне и более того — видимо, это именно он все последнее время выслеживал Черного Зверя и в конечном итоге выманил его из берлоги и вынудил появиться в Волчьем замке, — я все равно не мог заставить себя относиться к нему, не знаю даже, как сказать, — лояльно, что ли?

А еще…

Смутные воспоминания беспорядочно роились в моей голове. Что еще?.. Ведь было же, было нечто такое, из-за чего мое беспокойство, связанное с этим удивительным типом, никак не проходило.

Я мучительно старался вспомнить — каковы, ну каковы причины моего волнения?

Но не мог.

И тогда он…

— Сударь, — еле слышно сказал он. — Помните, во время нашей первой… то есть, не первой, а второй встречи, когда мне пришлось ночью в лесу, после вашего выдворения из замка, прочесть небольшую лекцию о всякого рода… м-м-м… нечисти, я обмолвился, что потом, возможно, попрошу о небольшом одолжении?

Я вспомнил. Это вспомнил.

— Ну-у… — осторожно протянул я. — Речь вроде о чем-то таком заходила, однако…

Он грустно улыбнулся:

— Извините, сударь, но время пришло, и сейчас не были бы вы так любезны сделать одну вещь…

И верите, даже еще не зная, какую именно, я задрожал.

А он — это почувствовал.

И сказал:

— Слушайте, я не собираюсь играть в кошки-мышки. Догадываюсь, что вызываю не самые светлые эмоции и чувства, но, к сожалению, кроме вас обратиться мне не к кому. Не буду вдаваться в детали, замечу лишь, что ни господин М., ни тем более Ян и особенно Горный Учитель н е м о г у т сделать то, о чем я сейчас покорнейше попрошу вас. Даже не попрошу — я буду умолять, потому что время подходит…

Сейчас или никогда… Знаете, а эта избитая фраза порой довольно верно отражает суть того либо иного момента. Так вот: сейчас вы можете сделать меня в каком-то смысле счастливым, а точнее — просто у с п о к о е н н ы м и у м и р о т в о р е н н ы м… — Он помолчал. — Если же… Если же вы откажетесь, то духу моему будет уготована жалкая и, увы, опасная для людей участь — навсегда остаться меж землей и небом и никогда не обрести покоя. А вот телу…

И тут…

И тут я вспомнил еще один разговор — с колдуном. Его рассказ о воскрешении мертвецов, свой, тогда вроде бы мимолетный вопрос — не проделывал ли он сам нечто подобное в окрестностях Волчьего замка, — и уклончивый ответ.

И кажется, я…