Царь тоже возмутился — порвал на Андронике мундир, приказал водить его в таком виде по городу и казнить на месте преступления. Что и было незамедлительно исполнено.
Пока что Епифан ведёт себя безукоризненно. Взятку, правда, согласился получить, но ведь, её всё равно ему не дали. А интрига продолжалась. Пока Менелай ездил по делам, его брат Лисимах времени не терял — таскал золотые сосуды из храма, аж пыль столбом стояла.
Народ возмутился и начал беспорядки. Лисимах вооружил 3 тысячи молодцов и пытался образумить толпу. Толпа забила его камнями до смерти, а молодцы разбежались по домам. На Менелая подали жалобу царю — парня арестовали.
Он подкупил ещё одного придворного, и тот уговорил царя отпустить вороватого первосвященника. Менелая отпустили, а истцов казнили — ведь кто-то должен был ответить за безобразия!
«А Менелай сделался жестоким врагом граждан».
Вы чувствуете, как изменился стиль?
«Страшись, помещик жестокосердый. На челе каждого из твоих крестьян вижу предначертание твое».
Как Маккавейские книги оказались в Ветхом Завете? Они моложе даже Апокалипсиса.
Продолжим. Антиох пошёл воевать Египет. После его отъезда всему населению Иерусалима виделись всадники на лошадях, которые скакали по небу и размахивали мечами. «Не иначе, Антиох преставился» — думали горожане. И тут на сцену вернулся Ясон.
Этот паренёк решил использовать ситуацию и вышибить брата из столицы. Он собрал тысячу молодцов и ворвался в город. Менелай спрятался в крепости.
Ясон устроил резню в городе, но поскольку братец был недосягаем, он убрался восвояси — к аммонитянам.
Опять этот стиль!
«…нещадно производил кровопролитие между согражданами… Впрочем, он не достиг начальства, а концом его злоумышлений было то, что он с позором, как беглец, опять ушел в страну Аммонитскую… Всеми презираемый, как враг отечества и сограждан… Не удостоен ни погребения, ни отеческого гроба».
XVIII век, да и только.
Антиох услышал звон, но не разобрался — подумал, что Иудея решила стать независимой. По горячке он прискакал из Египта и взял Иерусалим штурмом. И устроил резню.
«В течение трех дней было убито 80 тысяч: 40 тысяч пало от руки убийц и не меньше было продано».
Вот эта арифметика меня всегда сбивает с толку. Сколько было убито: 80 тысяч или 40 тысяч?
После бойни Антиох, используя Менелая, как проводника, вошёл в храм и разграбил его. Но зачем ему проводник? Ведь это же храм, а не лабиринт Миноса.
В храме Антиох взял ни много, ни мало — 1800 талантов. «И удалился». В столицу. В Иерусалиме он оставил гарнизон и своего наместника — Филиппа Фригийца.
Менелая же он назначил своим наместником в Гаризин (что за город?), а помощником к нему — Андроника. Какого Андроника?
Дальше автор пересказывает Первую Книгу. Разграбление Иерусалима Антонием. Переименование иерусалимского храма в храм Юпитера Олимпийского.
Интересный момент — храм в Гаризине переименовали в храм Юпитера Странноприимного.
А что же тут интересного? А вот, что — если в Гаризине был иудейский храм, то это значит, что их было несколько.
А если Храм был лишь один — в Иерусалиме, то какое отношение имеет к этим перипетиям храм в Гаризине?
Храм Юпитера, а тем более, Олимпийского — это нечто.
«Храм наполнился любодейством и бесчинием от язычников, Которые обращаясь с блудницами, смешивались с женщинами в самих священных притворах…».
На праздник Диониса иудеев заставляли одевать венки и устраивать шествия в его честь.
«Две женщины обвинены были в том, что обрезали своих детей. И за это, привесив к сосцам их младенцев и пред народом проведя их по городу, Низвергли их со стены».
Жестоко? Конечно. И автор так думает.
«Тех, кому случится читать эту книгу, прошу не страшиться напастей И уразуметь, что эти страдания служат не к погублению, А к вразумлению рода нашего…»
Ну, что вы, сударь! Не извольте беспокоиться — мы уже Пятикнижие прочли, и Книгу Иисуса Навина, и все Книги Царей, и всё остальное. Мы теперь тренированные.
Потом автор рассказывает историю старенького, но очень красивого Елеазара, который отказывался есть свинину.
Ему пытались запихнуть её в рот силком, но он плевался во врагов бифштексом, и за это его бичевали.
Вот ещё история. Царь схватил семерых братьев и их маму. И заставил есть свинину. Они отказались. Самодержец рассвирепел и приказал разжечь огонь под сковородами и котлами.
Привели первого сына.
— Будешь есть свинину?
— Не буду.
Царь приказал отрезать ему язык, содрать с него кожу, отрезать «все члены» и положить жариться на сковородку. Сказано — сделано. Пока он жарился, по дворцу распространился запах.
Услышав запах, шесть братьев и мама начали уговаривать друг друга с гордостью вынести все пытки — во имя бога.
Со второго содрали скальп и спросили, будет ли он есть свинину. Даже без скальпа он отказался. Ему устроили аналогичную первой процедуру. На прощание он сказал:
«Ты, мучитель, лишаешь нас жизни, но Царь мира воскресит нас!»
Третий был ещё круче.
«На требование дать язык тотчас выставил его и руки…»
А после этого сказал:
«От неба я получил их, и надеюсь получить обратно!..»
Царь был поражён. Я тоже поражён. А вы?
Попробуйте высунуть язык и сказать хоть что-то.
Четвёртый заявил царю: не видать тебе воскресения. И умер.
Пятый сказал: не заблуждайся, бог тебя накажет.
Шестой тоже сказал что-то очень умное.
Седьмой заявил: не вздумай остаться безнаказанным.
«Наиболее же достойна удивления и славной памяти мать, которая видя, как семь её сыновей умерщвлены в течение одного дня, благодушно переносила это…»
Тут впору удивиться — в самом деле. На глазах у матери семерых сыновей превращают в филе, а она переносит это благодушно. Более того, она их подбадривала и уговаривала умереть покрасивше!
Она действительно достойна удивления. И славной памяти.
«О жертвах идольских и необыкновенных муках сказано довольно».
Это точно.
После необыкновенных мук автор описывает восстание Маккавея. Но не так, как в первой книге. Там было больше истории, а здесь больше религии.
«Маккавей сделался непобедимым для язычников, когда гнев Господа преложился на милость…
Ибо враги, говорил он, надеются на оружие и отважность, а мы надеемся на всемогущего Бога…»
«Торжествуя победу, они сожгли Каллисфена и некоторых других, которые сожгли священные ворота».
Эти тоже жечь умеют. Но тсс! «О необыкновенных муках сказано довольно!»
Вот, как Маккавей осаждал крепость Газара.
«Бывшие с Маккавеем весело осаждали эту крепость… На пятый день двадцать юношей, воспламенившись гневом, храбро устремились на стену…
И со зверской яростью поражали каждого, кто попадался… И розжегши костры, сожигали хульников живыми… Совершив это, они с песнями возблагодарили Господа…»
Повеселились. И… О необыкновенных муках ни слова.
«Когда они были близ Иерусалима, тотчас явился предводителем их Всадник в белой одежде, потрясавший золотым оружием…»
В Иерусалиме оборону держал Лисий. И был разбит — против ангелов не попрёшь.
«Он понял, что Евреи непобедимы».
Был ещё штурм Каспина. Иуда Маккавей и тут не церемонился.
«Они взяли город и произвели бесчисленные убийства, так что близлежащее озеро, имевшее две стадии в ширину, оказалось наполненным кровью…»
В Хараке он убил тридцать тысяч человек. Потом пошёл на какого-то Карниона и убил ещё двадцать пять тысяч человек.
Потом взял штурмом Ефрон, где убил ещё двадцать пять тысяч. А потом пошёл на город Скифов!
До города скифов было рукой подать — 600 стадий всего. Собрался и их вразумить, но местные иудеи заступились за скифов.
Иуда смилостивился и вернулся в Иерусалим. После этого он напал на Горгия — идумейского генерала. И обратил его в бегство.
Нет, восстание было настоящим. И вожди его — ребята, что надо.
