Итак, промежуток кончился — Ездра опять вышел на сцену.

Жизнь у священников — левитов наладилась. Вот, например, как они праздновали пасху.

«И дал Иосия… тридцать тысяч агнцев и козлов от царских стад… священникам и левитам… дали левитам на пасху пять тысяч овец и семьсот волов…»

И так далее.

Странно, что речь идёт о царе Иосии. Кто такой этот Иосия? Откуда взялся? Мы теряемся в догадках, но несуразности громоздятся.

Оказывается, в это самое время египетский фараон шёл воевать на Евфрат, а еврей Иосия перегородил ему дорогу. За что был крепко бит — насмерть. Его оплакал пророк Иеремия.

Подождите — подождите, это же история Иосии, который отменил контроль за движением народных денег в храме. Только произошла она до вавилонского плена. И пророк при нём был другой — Езекия.

Да, автор библии попал во временную петлю — так бывает в фантастических фильмах.

Он опять описывает историю завоевания Иудеи Навуходоносором. Потом он переходит к сцене возвращения Киром Великим свободы великому и простому народу.

В описание этой сцены автор делает купюру — сей акт Кир сделал под диктовку пророка Иеремии.

Какого Иеремии? Того самого, который оплакал убитого Иосию. Этот паренёк жил дольше, чем кавказские горцы. Но Мафусаила он так и не пережил.

Путаница не прекращается на этом эпизоде.

Злопыхатели, как мы помним, написали кляузу Артаксерксу про то, какие евреи плохие ребята, и Артаксеркс запретил им отстраивать храм. Строительство возобновилось лишь при Дарии.

Подождите, это не тот Артаксеркс, которому Неемия винишко наливал в кружечку? Не он ли дал виночерпию зелёную улицу на все его начинания в вольном городе Иерусалиме? Он самый.

Странно всё это.

Далее описана душещипательная история о трёх телохранителях. Как мы помним, иудеи попросили поскрести Дария по архивам и поднять старые указы Кира о царских милостях еврейскому народу. Но, оказывается, всё было не совсем так, вернее — совсем не так.

Дело было так. Закатил как-то Дарий грандиозную гулянку, на которую созвал всех сатрапов с подвластных ему территорий.

Пьянка удалась на славу — загулявший царь пошёл спать в апартаменты. «…и спал, и пробудился». Отметим этот момент — дело происходило после пробуждения царя.

Итак, проснувшийся царь сидит взлохмаченный на своём диване, дико вращает глазами, морщится от головной боли и просит пивка — литра полтора.

В этот самый момент три его телохранителя затевают спор на литературную тему.

— Знаете, пацаны, что будет, если каждый из нас сейчас расскажет этому мешку с дерьмом, что обладает наибольшей силой во вселенной?

— Не знаю, может, на кол посадят, или живьём шкуру сдерут. Тут трудно загадывать.

— А вот и нет. Обещаю вам, что стоит каждому из нас сказать по одному слову этому перепившемуся придурку, и он нас озолотит.

— Всех, что ли?

— Нет, только одного — того, который сможет одним словом описать самую сильную вещь во вселенной. Более того — этого паренька обязательно сделают главным советником Дария во всех государственных делах.

— Это он сам тебе сказал?

— Нет, это я придумал только что.

— А, понятно. Могут обойтись котлом с кипящим маслом. Потому, что если эта идея родилась у царя после третьей кружки браги, то не миновать нам тогда разрывания лошадями — по доброму персидскому обычаю. А ты, что скажешь, третий телохранитель? Что поведаешь, бодигард ты наш номер три?

— Трудно поверить. Но можно попробовать.

Решили попробовать. Царь сидел на золотом топчане и мигал опухшими совиными глазами.

Дальнейшее трудно трактовать однозначно. Возможно, персы были ужасными бюрократами. Версия — царь с перепоя терял слух.

В любом случае наши соискатели на пост премьер-министра не стали ничего говорить царю, который уже проснулся.

Они написали свои слова на бумажках, запечатали в конвертики и положили на золотой поднос в изголовье царского одра.

Решили так: царь поднимется с постели, ему подадут конвертики, он их прочитает, выберет наилучшее послание и согласует свой выбор с тремя вельможами из высшего эшелона.

Дальше — просто. Вельможи согласовывают царское решение со своим личным мнением и назначают победителя премьер-министром.

Соискатели приступили к написанию конкурсных работ. Первый был простоватым пареньком, но честным до ужаса. Он написал, что сильнее царя нет никого на земле. Ксеркс велел высечь море — на такое способен лишь самый могущественный из людей.

Второй был тоже честен, но не так прост — возраст, жизненный опыт и всё такое. Он посмотрел на царя, мучавшегося с похмелья и написал: нет ничего сильнее вина. Что-то в этом было.

Третий не отличался ни честностью, ни простотой. Он стрелял сразу в нескольких направлениях: нет ничего сильнее женщины, но сильнее всего истина. Да, нужно было бить наверняка.

Нечто похожее процитировал однажды Виктор Суворов в одной из своих книг. «В СССР проживают 60 тысяч космонавтов и педерастов». Мы не сказали ничего плохого о космонавтах, но осадок остался.

Итак, царь Артаксеркс о могуществе женщин знал не понаслышке. Его прабабушка такие вещи вытворяла, что трудно было усомниться в способностях женщин.

Но если ему не понравится идея с врождённой женской силой, нужно подстраховаться — сказать об истине, как о главной руководящей и направляющей силе человеческого прогресса.

Итак, царь поднялся с постели. Ему подали подносик с конвертиками. Он поднял бровь, как будто видел конверты впервые. И тут же велел созвать на совещание всех своих министров и сатрапов.

Министры мигом слетелись, надеясь на опохмел. Царь ввёл их в курс дела: тут у нас три мудреца объявились, которые написали философские трактаты.

— А зачем нам философы, царь?

— Как зачем? Самого мудрого назначим премьер-министром.

— Это обязательно? Разве ты не царь — самодержец? Нам твоего мнения вполне достаточно.

— Так то оно так, но что в библии написано, то даже газом не вытравишь.

— Понятно. А кто соискатели? Кто эти мудрецы — гуру с Тибета, махатмы с Шамбалы, факиры из Индии?

— Да нет, это мои телохранители.

— Опять непонятно, царь. При чём тут рабы — копьеносцы? Их дело маленькое — опахалом махать, а не стилом корябать.

— Я уже говорил…

— Да, да — мы помним. Что написано в библии — для нас руководство к действию. Дело твоё, Артаксеркс, но мы думали, что ты царь вселенной, а не любитель лёгкого чтива.

— Так, прекратили базар. Начинаем конкурс.

Сели в зале для совещаний и начали вызывать конкурсантов на защиту проектов. Пришёл первый.

— Почему вино, уважаемый?

— Кто выпьет, теряет ум. Ум пьяного человека всегда одинаков, и не имеет значения, кому этот ум принадлежит — царю, рабу, бедному, богатому и так далее.

Пьяный ум всегда весел — пьяный человек не знает печали и плюёт на обязательства.

Пьяный всегда чувствует себя богачом и ему начхать на сокровища царя. Он без перерыва болтает о своих талантах и достоинствах.

Для пьяного нет разницы между братом, другом и посторонним. Пьяный легко хватается за меч и не взирает на лица при этом.

Если такие чудеса под силу простому вину, то, что может быть сильнее его?

Что правда, то правда. Вспоминается курьёзный эпизод из Средневековья. Дело было в Византии. Базилевс одно время набирал личную охрану из русов-варангов (варягов). Он любил их за безбашенность.

Но однажды ребята перебрали винца и стали гоняться за императором по дворцу, постреливая в него из луков. Монарх чудом уцелел.

Когда гвардейцы проспались, их стыду не было границ. За былые заслуги базилевс не стал жарить их живьём в медном быке, а послал служить в отдалённые гарнизоны.

Телохранитель Артаксеркса знал, о чём говорил.

Настал черёд второго соревнующегося.

— Уважаемые! Разве может слабак владеть землёй и морем? Не может — это однозначно. Только сильные люди владеют землёй. А царь сильнее этих силачей. Скажет им идти на войну — они идут. Прикажет повеситься — они повесятся и будут радостно улыбаться при этом.