— Но это… нечестно!

— Более того — низко. Знаю, — Оррак печально усмехнулся. — К тому, чтобы сделать это, меня толкнули несколько умоизмышлений. Поскольку мне, как младшему сыну, дозволено было выбрать невесту по любви, а не по положению, я знаю, что такое настоящие узы брака, а не цепи, приковывающие тебя к обручальному кольцу супруга. И желаю своему племяннику того же счастья, какое выпало мне. Что я точно могу сказать — Леогран никогда не сможет сломать себя и полюбить нелюбимую, а вот свою настоящую любовь, надеюсь, он когда-нибудь действительно встретит. И… я представляю, каково будет Лилу, когда она узнает, что её прекрасный принц полюбил другую. Она знает, что Леогран не испытывает к ней нежных чувств, но искренне надеется, что "принц" ответит ей взаимностью, узнав её получше… да, она говорила об этом матери, а её светлость сказала это мне, когда мы обсуждали разрыв помолвки. А теперь представьте себе, Таша-лэн: что случится с бедной девочкой, когда спустя пару месяцев брака она поймёт, что её принц не испытывает к ней ничего, кроме раздражения?

— Так-то оно так, но…

"Почему я должна исполнять нелестную роль разлучницы?!"

"…потому что ты же хочешь задержаться здесь, верно?"

"А просто так нас не задержат? Да мы помимо выполненной работы по устранению призрака ещё и вампира раскрыли-убрали! Перевыполнили план, оказали услугу две-в-одной! Да, и… всё-таки мне очень интересно — что такое стряслось с герцогом, что он, ночью и слова неспособный вымолвить, сейчас так спокойно поминает свою семью, убитую его кровососущей бывшей…"

— Но зачем нужно всё это, хотели вы сказать? — спросил Оррак, домыслив за неё. — Лилу сказала, что она не верит. И что она хочет увидеть соперницу лично. Убедиться, что та лучше неё и больше достойна любви Леограна. Если это действительно так — она отступится.

— А если нет?

— Тогда она докажет своему избраннику, что заслужила его любви… будучи верной любящей женой.

Таша покосилась на Леограна, зевающего в сторонке.

"Я не видела Лилу, конечно — но не оценить такого… хотя чего ещё ожидать от этих, которые все поголовно супруги педестрианок, да-да".

— Так вы согласны?

Таша ответила герцогу самым хмурым взглядом из имеющихся у неё в арсенале:

— Почему именно я? — вымолвила она. — Вы ведь могли бы взять любую девушку города. Думаю, она бы не…

— Могли бы, конечно, — подала скучающий голос Лавиэлль. — Любая девушка действительно не смогла бы уклониться от приказа герцога… и среди них есть парочка довольно сносных на вид. Но деревенщину не обтесать до благородной дамы, а Лилу ведь не только красива, но и начитана, и прекрасно воспитана. К тому же дело не в одной Лилу: мы не имеем права уронить честь нашего рода в глазах двора. На бал в честь дядюшкиного юбилея, помимо Дурминданов, приглашены представители всех светлейших семейств Равнинной, и они будут очень зорко присматриваться ко всему, что смогут здесь увидеть. И если расторгнутая по обоюдному желанию сторон помолвка — одно, то "недостойная" невеста наследного герцога — другое.

— А что же вы собирались предпринять до того, как появилась я? Кого предполагали на эту роль?

— Никого. Хотели просто потянуть время, не предъявляя "избранницу" под благовидными причинами её болезней или других дел — пока брат не встретит действительно достойную девушку или Лилу не одумается… Но потом Лео увидел вас и подумал, что вы весьма подошли бы на эту роль. А там и святой отец предложил нам вашу помощь, уверив, что ваши душевные и умственные качества соответствуют вашей внешности… — сказано было так саркастично, что у Таши не осталось сомнений по поводу мнения юной герцогини относительно этой самой внешности, — … и что вы согласитесь.

"Арон?!"

— Арон, ты…

— Если этот брак состоится, — вздохнул дэй, наблюдая за бурей эмоций в её глазах, небрежно откинувшись на спинку, — он сломает две судьбы, только и всего. Да, наше маленькое представление неизбежно ранит Лилу, но я не думаю, что это любовь. Детское чувство, восхищение образом… Она молода, и она полюбит ещё. Кого-то, кто достоин быть с ней.

Таша скептически склонила голову:

— Интересно, а…

— Таша, я хочу сделать ещё одно доброе дело, подарив двум молодым людям более счастливое будущее, чем пока им открывается. Помоги мне… прошу.

Он мягко вглядывался в её лицо. Зачаровывает или нет? Но зеркало ведь на ней…

Ксаш ногу сломит, разбираясь в этих эмоциях. Вроде и тумана нет, а тебе всё равно спокойно и светло, когда он рядом…

И, что бы ни случилось — хочется ему помочь.

— Но я…

"…а почему бы и нет?"

— Я…

"…кто тебе эта девчонка? А так ты разом получаешь законную отсрочку…

…ты же сама этого хотела, вспомни…"

"Но я буду лгать, лицемерить, обманывать… и это… это же нехорошо!"

"…ты бы себя со стороны слышала…"

Да, Таша никогда не была в ладах со своей Ташей внутренней — но сейчас она была слишком противоречивой. Слишком разумной. Слишком… посторонней?

Она подсказывала, как легче, но…

"Не всегда правильно то, что легко".

И Таша знала это. Знала всегда.

Вот только самым главным и самым паршивым было то, что она чувствовала: под доводами этой новой Таши внутренней воля Таши внешней плавится, словно масло на раскаленной сковороде.

"…только представь — себя, на балу, рядом с герцогом…

…на своём законном месте…

…там, где тебя мечтала увидеть мама".

Таша медленно опустила голову.

— Хорошо.

— Вот и славно. А теперь, — дэй с улыбкой взглянул на герцога, — мы удостоимся сегодня чести позавтракать с вашей светлостью или нет?

При шуме музыки и пляски

— Не вертись!

— Ты мне кожу содрала!

— И буду драть, пока не сотворю из твоих косм нечто приличное!

Таше оставалось только шипеть, пока уже "к бою готовая" Элль сосредоточенно начёсывала ей волосы костяным гребнем, затейливо переплетая пряди визжащими под булавками чёрными лентами. Две служанки, ползая по полу, прямо на Таше подшивали юбку, третья сосредоточенно натирала воском туфли — до зеркального блеска намеревалась довести дело, кажется.

"Ну и за что мне это наказание?!"

Заявив, что "материал для обработки, конечно, пригодный, но до приемлемого результата — как до моря пешком", все три дня Элль муштровала Ташу, словно генерал армии Его Величества зелёного новобранца. К вечеру, после трёх часов кряду и девяти в совокупности разучивания танцев и церемонных поклонов, принятых при дворе Равнинной, сил Таши хватало лишь на то, чтобы доползти до кровати. Именно что доползти: ноющие с непривычки к каблукам ноги против ходьбы выражали решительный протест.

"Танцевать на каблуках? Ещё чего придумаете?! — в первый же вечер возопила Таша. — Да кто вообще на бал приходит в таком?!"

"Вот ты и придёшь, — обрубила Элль. — И каблуки, и макияж к тому же соорудим. Тогда, быть может, даже перестанешь выглядеть такой пигалицей".

Стабильно скандаля с юной герцогиней, уже в первый день они перешли на "ты" — а когда Таша поняла, что как-нибудь прожила бы и без этого перехода, сблизившего их с "этой снобствующей высокородной нахалкой", было уже поздно.

— …и несравненная графиня Атарея Шорминглан!

Таше стоило лишь чуть напрячь слух, чтобы услышать, как Мор со звонкостью траурного колокола рапортует имена гостей, прибывающих в бальную залу. Глупость, конечно: все сто шестьдесят приглашённых были в особняке ещё вчера, а первые гости прибыли аж два дня назад, так что все давно уже знали, кто удостоил своим присутствием особняк Норманов, но… традиция есть традиция.

А вот Таша ни одного гостя до сих пор и в глаза не видела: после того, как Элль решительно заявила, что "её появление надо продать подороже", девушке и носу из своей башни казать не позволяли. Она даже ела тут же. И лишь тоскливо смотрела из окна, как Мор и подвязавшийся ему в помощники Джеми развешивают по саду бумажные гирлянды, украшая его к банкету, который решили сделать на воздухе — и к должному последовать после бала фейерверку.