"А не пойти ли вам всем к ксаше?! — периодически бушевала Таша. — Я на должность невесты соглашалась, а не послушницы-затворницы!"

Впрочем, приступы протеста почему-то всегда нападали на неё вечером — когда поблизости всегда оказывался Арон с его чуть извиняющейся улыбкой, уморительными рассказами из жизни Пвилльцев и привычным тёплым взглядом, от которого в гости к ксаше отправлялось как раз Ташино возмущение. Как выяснялось, дэй и без всякого тумана неплохо умел влиять на людей… и нелюдей.

— Достопочтеннейший граф Гарнорлин Лембан и очаровательнейшая графиня…

— Так, с этим вроде бы всё, — Элль, придирчиво поправив одну из лент, взялась за шнурки корсета. — Теперь платье.

— А всё-таки корсет затягивать обязательнОХ! — Таша судорожно глотнула губами воздух: Лавиэлль рванула шнурки так, что грудь будто каменной глыбой сдавило. — Нет, ты издеваешься? Как я танцевать буду, если я дышать не могу?!

— Красота требует жертв, — отрезала Лавиэлль.

— Но желательно, чтобы в конечном счёте жертва всё же осталась жива!

— Прекрати ныть! Хочешь выглядеть принцессой или как?

— Я и так не…

— Вот именно. Ты и так не, — Элль уже стряхивала невидимые пылинки с юбки, расшитой серебристыми нитями и каплями горного хрусталя, широкими фалдами ниспадающей до полу. Пока до полу — работа служанок и каблуки должны были сделать своё дело.

Платье было из мягкого шелковистого бархата, со спущенными короткими рукавчиками, оголяющими плечи. Чёрным. Из шкафа Камиллы.

Когда дело дошло до выбора наряда, Элль принялась решительно вытряхивать все сундуки и шкафы "тётушки номер два" — заявив, что у неё самой "размер другой", а "вампирша ксашева хоть повыше и пофигуристей была, но юбку и кое-где ещё ушить легко". Причём, по уверению Элль, платье должно было быть именно чёрным. Как Таша ни протестовала против "вампирской одёжки", как ни боролась за право надеть дымковое белое, шёлковое жемчужно-серое или атласное сиреневое платье — решившая что-то Элль была несдвигаема, как Дымчатый Пик.

— Туфли, — велела наследная герцогиня, и служанка опрометью кинулась Таше в ножки: обувать эти самые ножки в туфли. Чёрные же.

Таша обречённо взгромоздилась на каблуки. Подшивавшие юбку девушки привстали следом, торопливо обкусывая нитки.

— Длина то, что надо, — констатировала Элль — и наградила служанок надменным, — не прошло и года, бестолочи!

— Простите, госпожа, — хором прошелестели девушки, отползая подальше.

— Ах, с кем приходится иметь дела, — страдальчески закатила глаза её юная светлость, — нынче слуги совсем не те, что раньше… Ну, а теперь, — она развернула Ташу лицом к висевшему на стене зеркалу, — посмотри. И оцени масштабы… свершённого мною подвига.

Таша хотела было что-нибудь съязвить, но тут она посмотрела…

…и промолчала.

И ещё минуту промолчала.

— Я сразу говорила, что платье должно быть чёрным, — Элль улыбнулась с затаённым удовлетворением. Очень хорошо затаённым. — И бархатным. Хотя бы потому, что все зелёные дебютантки всегда одевают светлые… пастельные… лёгкие… фи. А самая красивая… гм… ну, девушка, которая должна быть самой красивой — должна одеться так, чтобы выделяться из окружающей обстановки… и из толпы, конечно же.

— Дебютантки по этикету должны одеваться в светлое, — пробормотала Таша. — В чёрном вдовам пристало ходить…

Она разглядывала своё отражение с некоторым сомнением: казалось, что из зеркала смотрит кто-то другой. Будто она опять вглядывалась в оконное стекло и видела там — не-себя. Незнакомку… прекрасную. И даже, по лучшим традициям — таинственную. Ничто так не оттеняло белизну её кожи, как этот загадочный чёрный бархат; ничто так не подчёркивало чёткую сердцевидную форму её лица, как высокая причёска с тщательно забранными прядями, отблескивающими старым золотом — особенно отчётливо по контрасту с лентами цвета ночной мглы.

Незнакомку… Статную, изящную, утончённую. Стильную. Именно такие особы всегда появляются на балу последними, спускаясь в зал по широкой лестнице с алой ковровой дорожкой. Навстречу принцу, который обязательно пойдёт ей навстречу сквозь толпу — которая обязательно расступится. Хотя в Ташином воображении эти особы всегда были в белом, и их платья светились, переливались и играли, как пронизанный солнечными лучами весенний дождь, как…

— Да, но ты-то не дебютантка, — Элль цепко оглядела своё отражение: глаза искрились нежной зеленью, рыжие локоны рассыпались по плечам. Платье юной герцогини было бирюзовым, сдержанно расшитым золотом и мелкими изумрудами. — Не забывай, что ты принадлежишь, — не прямая наследница, но всё же, — к роду Морли… Очень кстати святой отец припомнил этот род бывших князей Озёрной. Бывших при Бьорках. Пятнадцать лет назад, как известно, Морли отказались подчиниться Его Новому Величеству — но тебе, впрочем, стать мятежницей не грозит, ибо твои родители, сбегая из родной Провинции, малышкой оставили тебя на руках у фрейлины… и благополучно сгинули. Так что своих родителей ты никогда не видела. Та фрейлина, впрочем, тоже предпочла сбежать и укрылась у своих родных в Пвилле, и ты мирно росла здесь, не зная правды о своём высоком происхождении… Та, что заменила тебе мать, дала тебе достойное воспитание, а перед своей не столь давней смертью открыла тебе всё… так что — у тебя вполне уважительный повод для траура. А, они уже начали… Итак — идём?

А придуманная Ароном биография не столь уж далека от настоящей, подумала Таша. Оставалось только надеяться, что никто из гостей ни прихватил с собой правдометр.

"Случаем, факт невесты из опального рода не повредит репутации Норманов?" — не выдержала девушка, когда два дня назад ей впервые озвучили её историю.

"Ну, поскольку Его Величество, почувствовав укрепление своей власти, не столь давно милостиво объявили всем этим самым родам амнистию, ибо "держать зло на преданных своему королю людей — преступление", и при этом высказались, что такая преданность заслуживает уважения… Скорее наоборот", — последовал ответ.

Сейчас Таша только кивнула. Несколько заторможенно: она всё смотрела в зеркало и пыталась примириться с тем, что видела… с той. Нет, это была не Тариша Морли. Другая. Возможно, отдалённо на неё похожая…

— Ну нет, — Элль неожиданно досадливо цапнула её пальцами за локоть, — это никуда не годится, дорогуша. Как ты на себя смотришь, скажи на милость?

— А как?

— Как альвийский страж на забредшего к заповедному озеру Ламанмир человека неразумного. Смотрит поверх натянутой тетивы и прикидывает: подстрелить для допроса или же избавить от мучений стрелой в спину на два пальца ниже левой лопатки?

— Я…

— Забудь, кем ты была. Соври судьбе. Всего-то на одну ночь — стань принцессой… из замарашки.

"Замарашки?!"

"…знаешь, я всё понимаю — ты, не ты…

…но неужели ты обманешь ожидания мамы, которая воспитывала Таришу Морли-Бьорк, наследную принцессу Аллиграна…

…а не растрёпанную, маленькую, наивную и глупую девочку?"

Цепочка на шее блеснула тусклым золотым бликом.

Таша прикрыла глаза.

Когда ресницы девушки взметнулись вверх — самообладание, что светилось в её взгляде, ослепило Лавиэлль не хуже зенитного солнца.

— Я думаю, — неторопливо пропела Таша — неторопливо, потому что надо было дать окружающим возможность вдоволь насладиться каждым звуком её ангельского голоса, — что пора для нашего появления настала как нельзя более подходящая.

Элль довольно усмехнулась — впрочем, Таше ответила, не поднимая взгляда:

— Я же говорила, что ты появишься одна. Я пройду в зал чуть раньше.

Легко и абсолютно естественно держа подбородок чуть вскинутым, Таша улыбнулась:

— А разве наше высочество сказало, что мы позволим появиться с нами кому-то ещё?

В бальном зале царил взволнованный музыкальный шум. Кружились в танце пары; Мор, чья миссия глашатая с началом бала благополучно окончилась, старательно исполнял роль статуи при двустворчатых дверях; журчали, разливаясь в светских беседах, первейшие дамы, важнейшие государственные мужи, чрезвычайнейшие послы, светлейшие герцоги; именинник (изумительно молодой и элегантный в тёмном с золотом наряде) с высоты тронного возвышения отдавал распоряжения седобородому старцу в синем камзоле…