— Кто вы?

— Вы же знаете.

— Я знала, что телепаты читают мысли, но чтобы они могли их изменять…

— Об этом умении предпочитают не распространяться.

— Но…

— Таша, я отвечу на все ваши вопросы утром, — он говорил почти нежно, — а сейчас вам надо отдохнуть. Вы две ночи подряд почти не спали.

Таша сонно моргнула. Она ведь действительно очень устала…

"Какая разница, впрочем? С вампирами просто не было другого выхода. А лезть в мою голову ему нет нужды…"

Он уже прошёл на прежнее место и лёг. Руки за голову, взгляд в небо. Точно как раньше.

— Думаю, этой ночью нас больше никто не побеспокоит.

…и — словно ничего и не было.

Таша опустилась на землю. Свернулась калачиком. Закрыла глаза.

"…и с кем тебя угораздило встретиться?.."

Дождь-зануда, дождь-зазнайка

— И тогда на тропу выпрыгнул… — Гаст выдержал зловещую паузу, — как вы думаете, кто?

— Кузнечик! — радостно пискнула Лив.

Ребятня дружно грохнула со смеху.

— Не кузнечик, а висп, — мальчишка надменно вздёрнул нос, — хотя ты, мелкая, и не знаешь небось, кто это.

— Вилл-о-висп из Белой Топи, — вздохнула Таша, невзначай щёлкнув сестру по носу. Лив только хихикнула. — Болотный дух, который заманивает неосторожных путников в трясину светом своего фонаря. И тот, кто рискнёт пуститься в путь по тропе близ Топи, никогда не достигнет пункта назначения…

— Зубрилка Фаргори, — Гаст закатил глаза. — Самая худшая зубрилка из всех, что я встречал.

— А ты самый худший сказитель, Онван, — состроила гримаску Таша. — Но ещё одну историю я рассказывать не буду, не то мой бедный язык отсохнет.

— А пошлите…

— …к взрослым! — предложили сёстры Зормари. Те ещё шерочка с машерочкой — когда Кайя и Лайя не говорили хором, то договаривали фразы друг за дружкой.

— Посылайте кого другого, а мы пойдём, — назидательно возвестила Таша. — Уважайте родной великий и могучий аллигранский язык… А я не против. Из нас всех менестрели не больно-то выходят — толком страшных легенд не знаем.

— Легенда про виспа страшная! — заупрямился Гаст.

— Ага, одна из самых жутких в аллигранском фольклоре, — легко согласилась Таша, — даже притом, что каждый раз оставляет меня искренне недоумевать: это каким же идиотом надо быть, чтобы свернуть с тропы в славящуюся своей непроходимостью топь из-за какого-то сомнительного огонька в стороне?

Они сидели у костра — небольшого, традиционного "детского". Светлячки костров больших, "взрослых", сияли чуть поодаль, разбросанные по всему полю. В Ночь Середины Лета, самую короткую в году, деревенские всегда собирались за Прадмунтом, коротая время от заката до рассвета в гуляниях. Была ещё Ночь Середины Зимы, которая самая длинная — и, если верить легендам, в эти самые ночи грань между миром живых и миром потусторонним была очень тонка… слишком тонка. Недаром же в одну из Ночей, в те минуты, пока полночь била, проклятие оборотничества вершилось…

Впрочем, всякие грани и их отсутствие ничуть не смущало живых, поминавших в эти ночи всевозможную и даже невозможную нечисть. Чем жутче была легенда, артистичнее рассказчик и колючей мурашки у слушателей, тем громче аплодировали сказителю — и тем щедрее подливали ему пива. Или сидра, тут уже дело вкуса.

— Ну что, идём? — поднявшись с земли, Гаст миролюбиво протянул Таше руку.

— К которому? — девочка приняла предложенную ладонь — уже после заметив ревнивые взгляды сестричек Зормари. Таша только фыркнула: что же им никак неймётся да не поверится, что девчонка с мальчишкой могут дружить?

— Ну… кажется, там я вижу дядюш… отца Дармиори.

— О, Богиня…

— Понимаю, — хихикнул Гаст. — Но с тем, что его истории страшные, ты не можешь не согласиться.

— Даже чересчур, — Таша потянула за собой Лив, но девочка упёрлась:

— Катай меня!

— Я тебе не лошадка, между прочим!

— Покатааай! Хочу катаааться!

— Ладно, залезай, что ж с тобой поделаешь, — Таша со вздохом опустилась на корточки. Дождалась, пока малышка вскарабкается на спину и, поддерживая девочку под коленки, встала.

— Нно, лошадка! — ликующе завопила Лив, обвивая шею сестры тоненькими ручонками.

— Иго-го, — охотно откликнулась Таша и, для пущей убедительности поцокивая языком, двинулась вслед за дружной ребяческой гурьбой. Ветер был душистым, травяным, жарким — ни то летний зной, даже ночью не отступавший, ни то марево костров.

— Ты не особо привыкай, малявка, — предупредил Гаст, вышагивая рядом, — это пока тебе пять, ты мелкая и лёгкая, а вот как стукнет лет девять — уже не накатаешь тебя особо.

Лив наморщила лобик:

— А когда мне будет девять, Таше будет пятнадцать, — гордо сообщила она.

— О, — Гаст уважительно присвистнул, — а ты здорово считаешь.

— Меня Таша учит. Я же через год в школу пойду, — похвасталась девочка, — буду учиться, как вы!

— Ничего хорошего в школе нет, уж поверь мне, — убеждённо заявил Гаст. — Часами сидишь за партой в маленькой душной комнате, скрипишь пером и пытаешься не заснуть, а пока на смену одному мучителю приходит другой, тебя выпускают поразмяться в школьный двор. Нет, грамматика и арифметика ещё ничего, да и зоология вполне терпима… ну, чтение тоже ничего, расслабляешься, слушаешь себе… даже на краеведении можно поспать. Но вот история и староаллигранский…

Лив любопытно повела носиком:

— А что в них страшного?

— Дя… отец Дармиори. Его предметы, — мальчишка удручённо сплюнул в сторону. — Не ходи, мелкая, в школу, ой не ходи… К тому же такими темпами да с такой зубрилкой-сестрой тебе в школе и учить нечего будет.

— Эй, — Таша дёрнула плечиком, — хватит, а…

— Тш! Мы…

— …уже подходим!

— И не могли бы вы…

— …оставить свои воркования на потом?

— Да мы не…

В ответ на их дружное возмущение сестрички Зормари лишь зашипели змеями — а кто-то из взрослых на шипение не замедлил оглянуться.

— Раз уж пришли, извольте вести себя тихо, — осерчала тётя Лэйна, — садитесь быстрей!

Дети послушно шмыгнули в людское столпотворение и, ящерками скользнув ближе к костру, расселись кто где.

— …это сейчас люди коротают Ночи в пирах до рассвета. А когда-то, в "стародавние времена", о которых в легендах говорится, жители Долины торопились разойтись по домам до захода солнца, — отец Дармиори рассказывал неторопливо, смакуя каждое слово, наслаждаясь вниманием, как бокалом хорошего вина. — Дома же тщательно запирали двери на засовы, придвигая к порогу что потяжелее, и вешали на дверную ручку серебряный колокольчик, чей звон нечистые силы отпугивает. Захлопывали ставни, поворачивали все зеркала лицом к стене, обязательно ставили подле кровати горящую свечку…

Знакомая песня, подумала Таша, прикрывая глаза и прислушиваясь — может, у соседнего костра что поинтереснее рассказывают?..

— …как ему это удалось?!

— Вроде бы как уговорился с Князем Подгорным ещё десяток-другой магов к гномам послать.

А вот и Гастов папенька, достопочтенный господин Онван. С кем беседует?

— Цена за пуд олангрита в медяках, — а, с Шером Койлтом, похоже, — поверить не могу…

— Я тоже не мог. Но тем не менее.

Олангрит, хм… вроде бы тот металл, который во всякие магические вещички примешивают? В светильники, двусторонние зеркала, те же холодильные ящики… Кажется, он магию удерживает, без него заклятия через неделю-другую на нет сойдут.

— Представляешь, как теперь всё в цене упадёт?

— И вроде как собираются мастерить всякие повышенно-олангритные штучки. Таких не на год хватит, а на два-три… может, больше даже.

— И дешевле выйдет… Вот порадовал так порадовал, вот это наш король! Века с гномами уговориться не могли, а этот… — да дядя Шер просто ликует, похоже, — дипломат, чтоб его!

— Или интриган.

— А разница? Главное, простому люду выгода.