Ступив на тот берег, Арон резко развернул Звёздочку. Плащ эффектно взвился у него за спиной.

— Джеми, поджигайте мост.

Нет ответа.

— Джеми…

Таша оглянулась на потенциального поджигателя.

Чтобы увидеть на лице мальчишки мечтательную, идиотскую в своём блаженстве улыбку и туманную дымку, затянувшую синеву уставившихся перед собой глаз.

— А… — выдавила Таша, — что…

С вершины холма уже струились вниз пять тенистых дорожек.

— Арон, что… что нам…

Дэй только вздохнул, кладя ладонь на затылок Джеми. Мгновения, за которые морты достигли подножия холма — и в растерянно моргнувших васильковых глаза мелькнул намёк на сознательность.

— Джеми, сжигайте его, — с неожиданным усилием выговорил Арон. — Быстро…

Без вопросов, лишь несколько заторможенно мальчишка вытянул руку, забормотал, сплетая слова в вязкую паутину заклятия…

…а твари уже мерно работали лапами, домеривая шагами тропку…

Пальцы колдуна финальным аккордом резко сжались в кулак.

Мост вспыхнул разом, от перил до опор, заставив лошадей испуганно шарахнуться в сторону. Таша удержалась — а вот представители сильной половины человечества кубарем свалились со Звёздочки.

— Арон! — Таша, соскочив с лошади, подбежала к спутникам. — Вы… ты…

— Всё в порядке, — дэй выбрался из-под Джеми (повезло парню приземлиться на мягкое, подумалось Таше), привстал и, морщась, дотронулся кончиками пальцев до затылка, — да, точно в порядке.

— По тебе не скажешь!

— Головная боль — нормальное последствие вмешательства в сознание, находящееся под воздействием галлюциногена, — он перевернул Джеми на спину: мальчишка валялся в бессознательном состоянии, но от боли вроде бы не стонал и дышал ровно. — Вот у него, как проснётся, голова посильнее болеть будет.

— Вмешательство в сознание?..

— Там всё как в тумане, — Арон поднялся на ноги и принялся отряхиваться. — В сладком и опьяняющем тумане. Приходится не только сквозь этот туман пробираться, не дыша, но и этот туман раздвигать. И раздвигать его очень непросто.

— Выходит, ты… эм… обломал мальчику кайф?

— Можно и так сказать, — дэй улыбнулся в ответ. Наверное, осознание, что всё позади, пришло вместе с этой улыбкой, принеся с собой эйфорию почище живокостной — во всяком случае, Таша рассмеялась так звонко, что даже сама от себя никак не ожидала.

Морты на том берегу подвывали до того обиженно, что девушке почти хотелось их утешить. Так и сказала бы "и на вашей улице праздник будет", — но, увы, накаркать было бы совсем некстати. Звёздочка же явно не была столь сострадательной: гарцуя по самому бережку, она откровенно ржала над оставшимися с носом тварями.

— А где Пвилл? — спросила Таша, свистом подзывая кобылку.

— Быстрым ходом — часах в восьми отсюда, — откликнулся Арон, сосредоточенно усаживая Джеми на Серогривку.

— ЧТО?

— Он только на карте близко.

— А какой ксаши было мост Пвилльским называть?!

— Потому что это ближайший к мосту крупный населённый пункт.

— И куда мы теперь?

— Найдём приличное место для ночлега. Неподалёку. Надо дать лошадям отдохнуть.

Туча наконец громыхнула, и на нос Таше упала крупная дождевая капля.

Арон оглянулся. Огонь плясал в его зрачках.

— Сжигаем за собой мосты, — он задумчиво взглянул куда-то вверх. — Что ж, оно и правильно.

Мост, полыхнув вдруг судорожной вспышкой, осыпался пеплом, мгновенно унесшимся вдаль с быстрыми водами Аларета.

На макушки троицы с запоздалой досадой обрушился ливень.

— Итак, — накинув капюшон, Арон оглядел протянувшийся вдоль берега реки сосняк. Низкорослые, кривоватые деревца жалобно жались друг к другу. — Насколько я понимаю, отсюда начинаются болота Шадхавар.

— Насколько я знаю, ты понимаешь верно.

Дэй изучил дорогу, разветвляющуюся надвое: одна тропа убегала прямо, другая — направо. Уделил внимание указателю, являвшему собой подобие деревянного весла с накарябанными на нём стрелками.

— Пвилл — прямо, Броселиан, центральный город округа — направо. Если верить указателю, до первого пятьсот верст, до второго девятьсот… но имеется ещё и некая стрелка налево. Нацарапанная уже позже от руки, судя по всему. И указывающая… — дэй сощурился, — …на "уединенное жилище пресветлейшего магистра целебной волшбы Джерада Альдровандо".

— Какой пресветлейший, интересно, поселится в этом болоте?

— Солидарен. Однако его уединенное жилище расположено всего в версте отсюда.

Таша отстранённо накручивала поводья на руку. Тропинка к жилищу пресветлейшего магистра надёжно заросла вереском и сфагнумом. На то, что через сосняк теоретически можно проехать иным способом, кроме как по тропам к двум вышеупомянутым населённым пунктам, указывала лишь узкая, уходящая влево под небольшим углом просека.

— Как там было? "Направо пойдёшь — коня потеряешь, налево пойдёшь — себя потеряешь", — вспомнила Таша. — Или нет… кажется, наоборот… или всё-таки так?

— Во всяком случае, дорога прямо определённо сулила женитьбу.

— И когда два брата пошли прямо, встретила их девица-красавица, которая, напоив братцев да поцеловав их в уста сахарные, с помощью кровати-перевёртыша отправила незваных женихов в подземелье, переломав им все кости.

На самом деле Таша тех девиц-красавиц из сказок понимала. Когда незнакомые молодые люди, к тому же весьма воинственно настроенные (естественно, на ратные подвиги изначально собирались), не просто заявляются без приглашения, но и навязчиво требуют у хозяйки руку и сердце… и всё, к ним прилагающееся — оная хозяйка в девяти случаях из десяти отреагирует не совсем адекватно. И не совсем нечленовредительно.

Таша задумчиво посмотрела на мирно посапывающего Джеми. Очень задумчиво.

— Я всё же за поворот налево. И, — с лукавинкой в голосе добавил дэй, — вчетвером.

— Ну вот, уже и несбыточные злодейские планы по избавлению от надоедливого спутничка вынашивать нельзя, — фыркнула Таша. — А ты уверен…

— Конечно же, пресветлейший Альдровандо пустит нас заночевать.

— После краткой беседы с тобой с глазу на глаз?

— Я же… гм… старший, как-никак. Вполне естественно, что договариваться буду я.

— Что с тобой сделаешь, — вздохнула Таша.

Звёздочка, когда её направили на тёмную, самого зловещего вида просеку, покорно порысила вперёд. Лишь вздохнула стоически.

Очевидно, она уже смирилась с тем, что её хозяйка и здравомыслие — вещи несовместные.

Принцесса и её рыцарь

Дождь кончился внезапно. Даже слишком. Просто в какой-то момент стена ливня вдруг расступилась, а дальше кавалькада ехала уже по сухой тропе.

Вслед за дождём кончился сосняк, и тоже — внезапно, будто оборвавшись, оставив Ташу неметь от восторга: ещё бы не неметь, когда за горизонт убегает бескрайний луг, и до самой бескрайности белеющий чуть колышущейся на ветру пушицей.

— Арон, Арон, смотри!

— Вижу, — улыбнулся он. Тут же посерьёзнел. — Только не пытайся сорвать.

— Почему?

— Потому что пушица обозначает границы Белой Топи.

Трогательные пушистые кругляшки, — "заячьи хвостики", — под дуновеньем ветерка мирно качнулись на тонких стебельках.

— Арон, а… — Таша сглотнула, — вилл-о-висп из Белой Топи… на самом деле…

Она не договорила, зная, что в словах нет нужды — но дэй не ответил: просто смотрел в белопушную даль из-под прищура тёмно-русых ресниц, будто следил за чем-то.

Или кем-то.

— Кто знает, — наконец сказал он, чуть повернув голову. — Однако, если я не ошибаюсь, виднеющийся вон там частокол указывает на то, что мы близки к месту нашего потенциального ночлега.

Частокол действительно виднелся. Невысокий, местами перекошенный, с настежь распахнутыми воротами.

— Арон…

— Да, мне это тоже не нравится, — дэй пристально, но без тревоги (или без видимой тревоги) смотрел в пустоту между створками ворот. — Держись за мной.