— Обещаешь?
— Клянусь.
Они смотрели, как просеянное сквозь резьбу абажура солнце уплывает во тьму.
…и с кукушкой, вдруг прокричавшей "три часа ночных", в маленький мир ворвалось время — растягивая его, расширяя, и затягивая туда ночь, необычный, нелетний холод, болото, виспа, бродящего где-то за гранью видимого…
…и Джеми, лежащего на печи — который вдруг перестал сопеть, повернулся и вскочил с негромким ойком.
— Что?
Мальчишка сидел, свесив ноги, напряжённо вслушиваясь во что-то:
— Там…
— Джеми, что вы делаете?
— Кричит… неужели вы не слышите?
— Я ничего не слышу.
Соскользнув с печи, паренёк неуверенно подошёл к двери — однако Арон уже с мягкой непреклонностью опускал ладонь на его плечо:
— Джеми, вам явно не стоит этого делать.
— Но он зовёт меня!
— Кто?
Джеми стоял, дрожа, расширенными до грани радужки зрачками глядя куда-то за дверь.
— Отец Шейнгран… Мой наставник…
— Что?! — Таша вскочила. — Как он нас…
— Джеми, его убили, — очень спокойно, размеренно роняя слова, сказал Арон. — И вы это знаете. Его убили. У вас на глазах.
— Что?!
Мальчишка не ответил, даже не обратил внимания на Ташин вскрик — но дрожащая ладонь, на которой сиял фиолетовым ободок кольца, потянулась к дверной ручке.
— Джеми, туда нельзя! — Арон сгрёб его в охапку. — Это висп, нежить, понимаете?
— Я иду, иду! — Джеми вырывался, жадно вслушиваясь в тишину. — Пустите!!
— Не пущу! Нет, Таша, назад, назад!
И девушка, отпрянув, смотрела, как Арон держит мальчишку крепко, словно в тисках — а тот кричал, изворачивался, пытался ударить, потом вдруг заплакал, моля отпустить, потом снова стал вырываться, молотя кулаками, кусаясь, царапаясь…
— Нет, Джеми, ДЖЕМИ!
Крик Арона, белая вспышка, металлический грохот…
…и Таша увидела, что дэй вскакивает с пола, дверь, сиротливо скрипя, по инерции распахивается настежь — а Джеми бежит сквозь ночь к воротам, контуры которых обрисовывает потусторонняя, странная, страшная световая зелень…
— Таша, заклинаю, стой, где стоишь, — Арон, сощурившись, смотрел в спину мальчишки так пристально, будто дыру прожечь собрался. Тот протянул руку к засову — но за миг до того, как пальцы коснулись дерева, вдруг запнулся, обмяк и без вскрика рухнул наземь.
Свечение не замедлило дрогнуть, померкнуть и плавно сойти на нет.
— И… всё? — Таша вздрогнула от звучания собственного голоса.
Арон, не ответив, размашисто перешагнул порог, быстро пересёк двор и вздёрнул Джеми за плечи.
Зеленоватый свет отчётливо обрисовал его тень на холодно-росистой траве.
— Арон!
Дэй поволок мальчишку к домику, но вдруг, вздрогнув, замер.
Медленно обернулся:
— Ты…
— Арон!!
Дэй марионеткой повернулся к воротам.
— АРОН!
Его руки разжались, казалось, сами по себе.
Оставляя за спиной сползшего наземь Джеми, дэй сделал шаг и положил ладонь на засов.
"Ксаш!!!"
Радостно звякая, запрыгал по полу отшвырнутый перстень. Скинутое через голову платье полетело в дальний угол.
Три удара сердца. Пара мгновений, в которые два облика проходят друг сквозь друга. Никаких судорог и воя, никаких жутких метаморфоз, трещащих костей или бурлящих под кожей мышц. Просто лёгкая перламутрово-серебристая дымка, которая окутывает человека — и из которой появляется зверь.
Раз…
"…ну же…"
…два…
…три!
И со всех лап, быстрее, быстрее, — туда, где уже распахивались створки ворот, казалось, ждавшие, когда их подтолкнут навстречу мертвенному сиянию…
В сверкающем овале света шевелилась некая фигура: размытая меж реальным и призрачным, между небом и землёй, с сияющим в лодочкой сложенных ладонях изумрудным огнём. И, ведомый голосом, звавшим его за собой, голосом, слышимым ему одному, Арон протягивал к ней дрожащую руку:
— Лора…
…и на миг увидеть его взгляд, в котором — и нежность, и страсть, и мольба, и восхитительный, какой-то благоговейный трепет, и на один краткий миг увидеть его лицо — просветлевшее, с сияющей улыбкой, такое доверчивое…
А потом, с клокочущим в глубине горла рычанием, прыгнуть вперёд, между Ароном и существом, притворившимся тем, кем быть не могло.
…рычанием?
Стригнуть воздух короткими острыми ушами; шевельнуть гладким длинным хвостом; ощутить, как перекатываются мускулы под бархатистой светлой шкурой…
…и, вытянув когти мейлеры, уже прочувственно, старательно, более чем недвусмысленно рыкнуть в лицо виспу.
"…что ты делаешь?! Богиня, что ты делаешь?! Что ты можешь сделать — ему?? Тебе что, жизнь не дорога??? Тебе не страшно…"
"Страшно. Ты даже не представляешь, как.
А теперь не пойти бы тебе к ксаше, а?!"
Тварь отступила, нет — отплыла чуть назад. Свет в её ладонях померк до искры в левой руке, но Таше только лучше стали видны полупризрачные черты, длинное белое платье, волосы цвета ночного неба…
— Малыш, ну всё, — тёмные глаза за зеленоватыми отблесками сверкнули знакомыми тёплыми лучиками. — Пошалила и хватит.
"Нет, этого не может быть, не может…"
"…она мертва, Таша, мертва!"
А сходство было пронзительным до боли. Это была сама Мариэль, но… как? Какие силы могли вернуть её? Таша ведь сама видела, сама…
"…это висп, Таша! Нежить, не-жить!! Она прикидывается, притворяется, только и ждёт, что ты потеряешь бдительность…"
— Таша, ну хватит, а то обижусь.
Она сама не понимала, почему — но уши виновато прижались.
"…это! Не! Твоя!! Мать!!!"
Она пыталась вновь оскалиться — тщетно.
"Я не могу, не могу, я физически не могу навредить маме!!"
"…тогда доверься мейлере".
— Как ты можешь рычать на маму?
Сознание будто паутиной обволакивало.
Оглянуться, чтобы увидеть, как оседает на землю Арон, чтобы различить его взгляд — в никуда…
"…отпусти разум. Доверься инстинктам. Без страха, без предрассудков, без знаний. Зверя не обманешь личиной, он увидит лишь суть…
…отпусти".
"Нельзя!"
"…а иначе не сможешь. Умрёшь… и, умерев — убьёшь и их".
Чарующая вкрадчивая паутина, затягивающая за кромку здравомыслия…
"…хватит хныкать. Выбирай.
…у тебя всего пара секунд. Выбирай…
…ВЫБИРАЙ".
Мейлера прикрыла серебряные глаза…
…и открыла — янтарно-жёлтые.
В следующий миг она взвилась в прыжке, и секундное промедление не ожидавшей этого твари позволило мейлере обрушиться на виспа, повалить на землю, вонзив когти до самых подушечек лап. Мейлера сомкнула челюсти на горле, оказавшимся очень даже материальным — и холодная зелень пламени померкла. В светлых лапах корчился непроницаемо-чёрный, словно из болотной тьмы сотканный монстр, и лишь лицо ещё сохраняло человеческие черты: резкие, неправильные, страшные…
Тварь, вскинув щупальце сгущённой тьмы с сияющей где-то в глубине зелёной искрой, вцепилась в шкуру мейлеры чуть выше правого плеча.
Мир для той взорвался жгучей болью.
Мейлера застыла, не в силах сопротивляться, не в силах высвободиться, вдохнуть, взвизгнуть — когда так больно, не можешь кричать…
И лишь стиснула клыки, сжимая челюсти ещё сильнее, и жмурила затуманенные глаза, и сквозь острую, ослепляющую боль, пульсом ударяясь в висках, пробивалось лишь одно желание — убить. Не отпускать, ни за что, и пусть ценой своей жизни, но убить.
А боль становилось всё острее, изнуряя, выжигая огнём изнутри. Хрустнула кость, кровь алым окрасила светлую шерсть…
Сияющий ослепительной белизной шар взорвался у самой головы твари. Висп на миг ослабил хватку, отступившая боль вернула силы — и мейлера резко рванула морду вверх.
Хриплый низкий полурёв-полукрик рассёк ночную тьму.
— Таша, в сторону!! — Джеми с воплем вскочил с колен. — Я боюсь тебя задеть, в сторону, я её прикончу!!!
