Южные и юго-западные области древней Руси изобиловали редкими видами зверей. В Черниговской области в XII веке, судя по духовной Владимира Мономаха, водились в большом количестве дикие кони, туры, вепри, олени, лоси и волки. В Волынской области упоминаются дикие кабаны и медведи. Вообще, в юго-западной Руси зверей и птиц водилось в изобилии, как это можно видеть из путевых записок Михалона Литвина. По его словам, даже в первой половине XVI века там было «такое множество зверей в лесах и степях, что дикие волы, дикие ослы и олени убиваются только для кожи, а мясо бросается; коз и кабанов оставляют без внимания. Газелей такое множество перебегает из степей в леса, а летом в степи, что каждый крестьянин убивает тысячи. На берегах живет множество бобров. Птиц удивительно много, так что мальчики весною наполняют лодки яйцами уток, диких гусей, журавлей, лебедей и потом их выводками наполняют птичьи дворы. Орлят запирают в клетки для перьев к стрелам».
Литва в начале XVI века, по словам Герберштейна, была богата бизонами, буйволами и лосями, а по свидетельству другого писателя того же времени, в ней водились целые стада диких быков, множество беляков (зайцев) и лисиц, из птиц преимущественно куропатки, продававшиеся по цене около полутора копеек за штуку. В Полоцкой области было много бобров, а в Смоленской водились куницы, лисицы, лоси и часто встречались тетерева.
Не обижена была зверями и птицами центральная полоса древней Руси. Ерлезунд говорит, что «в Московской земле из диких птиц водятся: дрохвы, глухари, тетерева, лесные куропатки, дикие утки, ястреба, рябчики, седоголовые и обыкновенные дрозды, кулики, жаворонки, сороки, голуби и много других». Встречались здесь также лоси, медведи, волки и зайцы. В 1552 г., во время похода Ивана Грозного на Казань, царское войско, идя из-под Тулы дремучими лесами и пустынями, питалось дикими зверями, птицей и рыбой. «Мы не имели запасов с собою, – пишут очевидцы этого похода, – везде природа до наступления поста готовила для нас обильную трапезу. Лоси являлись стадами, рыбы толпились в реках, птицы сами падали на землю пред нами», «И так, – говорит князь Курбский, – Господь пропитал нас и войско, ово рыбами, ово иными зверьми». С IX по XVI века Русь во всех своих областях и местностях была чрезвычайно богата зверями и птицами.
Иностранцы, посещавшие Русь, рассказывали, что в зимнюю холодную пору звери, гонимые из лесов морозом и стужей, врывались в дома жителей, а те от страха разбегались и мерзли около своих жилищ, не решаясь выпроводить из них назойливых гостей. Бывали от них и другие беды; летопись под 1430 г. отмечает такой факт: «В Смоленьеце явися волк гол без шерсти, и много людей ел».
Безусловно, при малочисленности удобных для пашни земель охота и звероловство оказывались главным занятием всего населения. Охота удовлетворяла не только личные и общественные нужды наших предков, но совмещала в себе эстетическое удовлетворение и экономическую выгоду. Эта мысль прекрасно отражена в духовной Владимира Мономаха; удивляясь обилию зверей и птиц, наполняющих луга, поля и леса, Мономах говорит: «Все же то дал Бог на угодье человеком, на снедь и на веселье».
Меха зверей, массами добывавшихся на промысловых охотах, составляли главное богатство народа: после удовлетворения личных потребностей все остальное количество пушнины шло как на уплату дани, так и на торговые обороты. Пушную дань наши предки платили вначале варягам и беспокойным кочевникам юга, затем собственным князьям и впоследствии завоевателям-татарам. Безусловно, надо отметить, что наибольшая часть меховой добычи употреблялось на продажу.
Русские продавали пушнину и в Европу, и азиатским народам. «Скора», или шкуры зверей, были главным предметом нашего вывоза и меновой торговли: через Великий Новгород меха шли в Ганзейские города; по великому пути «из варяг в греки», т.е. по Днепру в Царьград, меха отправлялись в Грецию; по так называемому «залозному пути», лежавшему по Днестру и через Галицию, меха продавались в Венгрию и Богемию; по «солоному» пути через Дон в Крым меха доставлялись в город Судак, куда съезжались купцы разных стран; наконец, по Волге меха шли в Болгары и Итиль, а отсюда развозились в Берду, Бербент, Багдад и далее в Азию. В обмен на свою пушнину русские получали из Европы преимущественно серебро, золото, шелковые ткани, одежды и пряности, из Азии – оружие, атласные ткани, камки, иногда хлеб и редкие овощи и пряности. В царствование царя Федора Иоанновича за границу ежегодно отпускали на продажу до 10000 шкур (кож) лосиных, оленьих и других , а общая стоимость мехового вывоза достигала тогда солидной суммы в 500000 руб.
Таким образом, малочисленность пахотных земель, высокая численность зверей и птиц, пушная дань и торговля пушниной – вот причины широкого распространения охоты в древней Руси. Охотились мужчины и даже женщины. В древнюю пору русская охота имела характер преимущественно промысловый, добычливый; но с течением времени, когда количество дичи стало уменьшаться, охотник-промысловик начинает уступать свое место охотнику-любителю.
Соответственно этим двум типам охотников, можно и зверей древней Руси условно разделить на две группы: промысловых и охотничьих. За первыми охотились ради их дорогих мехов, за вторыми – из страсти к сильным ощущениям, какими всегда сопровождалась охота.
К первой группе относили следующих зверей: соболи, куницы, бобры, лисицы, выдры, песцы и зайцы, горностаи, хори, медведи, волки, рыси, барсуки, росомахи, белки (векши, веверицы), норки, сурки. Ко второй группе принадлежали дикие кабаны (вепри), лоси, олени, косули, серны, сайгаки, зубры, туры и дикие кони. Чтобы полнее представить картину древнерусской фауны, перечислим здесь также и охотничьих птиц, обитавших на Руси: соколы, кречеты и ястребы были ловчими птицами, и с ними охотились на лебедей, журавлей, гусей, уток, чирков, гоголей, гаг, глухарей, тетеревов, рябчиков, коростелей и перепелок.
Прошли те времена, когда Владимир Мономах мог ловить за охоту по 10 и 20 диких коней или охотиться на туров, когда бобры возводили свои замысловатые плотины на реках всей Руси. К XIX веку воспоминание об этих животных сохранилось только в названиях рек, сел и городов: например, река Тура, города Туров, Бобров, Бобруйск, река Бобр, Бобрина и т.п.
Общая картина расселения зверей в древней Руси такова: северо-восточный край был занят преимущественно промысловыми зверями, юго-западный край был занят преимущественно охотничьими, а в центральной полосе обитали и те, и другие.
Соболь в группе промысловых зверей северо-восточного края занимал одно из первых мест. Коренная родина соболя сплошные нагорные леса центральной Сибири, но в древнее время он обитал в северо-восточной части Руси, а 200 лет тому назад водился во всей Пермской губернии и в восточной части губерний Вятской, Вологодской и Архангельской.
«По сю (т.е. западную) сторону Устюга и Двинской области соболей находят весьма редко, – говорит Герберштейн, – но около Печоры их много и притом превосходнейших. у каменного пояса (Урала) самоядь ловит много соболей. а на самом каменном поясе, где растут кедры, водится самый черный соболь». В IX веке соболь водился в области рек Молога и Шексна. Основываясь на немногих свидетельствах о распространении соболя, можно предположить, что соболь в древности не спускался юго-западнее черты, проведенной от верховьев Невы и Волги до верховьев Мокши и Суры.
В средние века соболей добывалось большое количество. Так, Карамзин говорит, что в XVI веке их добывалось ежегодно до 50000 сороков, т.е. до 2 млн штук. В 1594 г. Борис Годунов отправил в Вену 40360 соболей. При таком количестве цена их шкурок была невысока. В XVI веке жители Пермского края давали за топор столько соболей, сколько пролезет их в проушину его. Камчадалы платили за нож шесть соболей, а за железный котел – сколько в него входило шкурок, да при этом еще и смеялись над легкомыслием продавцов. В торговле было три сорта соболей: добрые, средние и плохие; низший сорт соболей назывался «недособоли». Продавались целые шкурки и отдельно собольи лапки, брюшки, душки, хвосты; брюшки, душки и лапки продавались парами и сороками (20 пар), а хвосты всегда отдельно.
