— Да, смогу, — резко бросила она. — Но, как мне кажется, с пращой у меня выходит намного лучше.

Флакк вскинул руки.

— Я женюсь на амазонке! — воскликнул он. — Родители об этом знают?

— Конечно же нет.

— Да, не думаю, что Фабриция бы это обрадовало. А реакцию Атии могу себе только представить.

— Пожалуйста, не говори им, — взмолилась Аврелия. — А то у Квинта будет много неприятностей.

Мгновение он глядел на нее, а затем на его губах появилась хищная улыбка:

— И зачем бы мне говорить?

Аврелия ушам своим не поверила:

— Тебя это не беспокоит?

— Нет. Это показывает, что в тебе живет дух истинной римлянки и что наши сыновья вырастут воинами. — Флакк предостерегающе поднял палец. — Только не думай, что сможешь продолжать тренироваться с оружием, когда мы поженимся. В Риме такое поведение недопустимо.

— А ездить верхом? — прошептала Аврелия.

— Посмотрим, — ответил Флакк. Увидев на ее лице уныние, он странно посмотрел на нее. — У меня большое поместье за пределами столицы. Если я не стану ничего рассказывать, никто не узнает, что там происходит.

Ошеломленная реакцией Флакка, Аврелия не уловила слабого акцента на шести последних словах. Может, замужество не так плохо, как она думала. Взяла его под руку.

— Теперь твоя очередь рассказывать мне о себе, — проворковала она.

Бросив на нее довольный взгляд, Флакк начал рассказ.

Квинт нашел отца во дворе, следящим за тем, как груз вьючили на мулов. Увидев его, Фабриций улыбнулся.

— Что ты хотел мне сегодня сообщить? — спросил он.

— Ничего важного, — отмахнулся Квинт.

Он решил, что не станет раскрывать свои сомнения насчет Флакка. Вопросительно поглядел на мулов, навьюченных военным снаряжением отца.

— Как думаешь, сколько продлится эта война? Флакк, похоже, уверен, что она кончится через несколько месяцев.

Фабриций огляделся, проверяя, нет ли кого поблизости.

— Думаю, его уверенность несколько излишняя. Сам знаешь, политикам это свойственно.

— Но Флакк говорил о свадьбе в июне.

Фабриций подмигнул ему.

— Он хотел назначить дату. Я согласился. Что может быть лучше, чем самый популярный месяц свадеб? А если сыграть свадьбу будет невозможно из-за того, что мы останемся на войне, брачное соглашение все равно означает, что она состоится, просто позже.

Квинт ухмыльнулся лукавству Фабриция. Мгновение подумав, решил, что отец скорее может правильно оценить продолжительность войны, чем Флакк.

— Я уже достиг нужного возраста, чтобы пойти служить.

— Знаю, — внезапно посерьезнев, ответил Фабриций. — Помимо того, что я поручил Марциалу приглядывать за тобой, я попросил его включить тебя в состав местного отряда кавалерии, вместе с Гаем. В мое отсутствие мать позаботится об Аврелии и будет управлять хозяйством, а ты будешь помогать ей всем, чем сможешь. И тем не менее я не вижу причин к тому, чтобы тебе не начать свое обучение.

Глаза Квинта засветились от восторга.

— Только никаких безумных идей, — предупредил отец. — Не может быть и речи о том, чтобы ты пошел служить в ближайшем будущем. Всадников, набранных в Риме и окрестных областях, пока что более чем достаточно.

Квинт изо всех сил постарался скрыть разочарование. Фабриций обнял сына за плечи.

— Послушай меня. Война — не только лишь слава и доблесть. Совсем наоборот. Это кровь, грязь и необходимость драться, когда уже меч падает из руки. Ты увидишь там страшные вещи. Людей, истекших кровью до смерти только потому, что их вовремя не перевязали. Товарищей и друзей, умирающих у тебя на глазах и кричащих: «Мама!»

Квинту все труднее становилось выдерживать твердый взгляд отца.

— Ты хороший молодой парень, — с гордостью сказал Фабриций. — Твое время биться в первых рядах еще придет. А до того учись всему, чему только можно. Если это будет означать, что ты не попадешь на войну с Карфагеном, да будет так. Первые недели учебы жизненно важны, если хочешь остаться в живых в первые мгновения боя.

— Да, отец.

— Хорошо, — сказал Фабриций, по-видимому удовлетворившись ответом. — Да хранят тебя боги, чтобы ты был жив и здоров.

— И тебя тоже, — дрожащим, несмотря на все усилия, голосом ответил Квинт.

Атия дождалась, когда уйдет Квинт, а затем вышла к мужу.

— Уже почти мужчина, — задумчиво проговорила она. — А кажется, еще вчера играл в деревянные игрушки.

— Знаю, — с улыбкой ответил Фабриций. — Годы пролетели, правда? Я словно сейчас помню, как прощался с тобой, отправляясь на Сицилию. И вот все снова, точно так же.

Атия протянула руку и коснулась его лица.

— Ты должен вернуться ко мне, слышишь?

— Сделаю все, что смогу. А ты следи, чтобы на алтаре всегда были подношения, — ответил Фабриций. — Пусть лары[1] будут довольны.

— Сам знаешь, я каждый день это делаю, — с деланым возмущением ответила Атия.

Фабриций кашлянул.

— Знаю. Как и ты знаешь, что я ежедневно молюсь Марсу и Юпитеру, прося о покровительстве.

Лицо Атии стало строгим.

— Ты все так же уверен, что Флакк — хорошая пара для Аврелии?

— А? — опустив брови, переспросил Фабриций.

— Он тот человек, что надо?

— Думаю, вчера он себя хорошо показал, — удивленно ответил Фабриций. — Немного самодовольный, безусловно, но что еще ждать от человека его происхождения и статуса? Он явно очарован Аврелией, и это хорошо. Амбициозен, представителен и богат. — Фабриций оглядел жену. — Этого мало?

Та сжала губы.

— Атия?

— Не могу сказать с уверенностью, — произнесла она после паузы. — Я ему не доверяю.

— Надо иметь что-то помимо пустых домыслов — по крайней мере, для меня, — чтобы разорвать брачное соглашение с таким человеком, — раздраженно бросил Фабриций. — Помнишь, сколько денег мы должны?

— Я не говорю, что тебе надо разорвать соглашение, — примирительно сказала Атия.

— А что же?

— Просто приглядись к Флакку, пока будешь в Риме. Ты проведешь с ним много времени. Это позволит тебе оценить его куда лучше, чем за один вчерашний вечер. — Атия погладила мужа по руке. — Я же не так много прошу, правда?

— Нет, — тихо произнес Фабриций, улыбнулся жене и наклонился, чтобы ее поцеловать. — У тебя талант в том, чтобы найти единственное гнилое яблоко в бочке. Поверю тебе еще раз.

— Не шути надо мной! — вскричала Атия. — Я говорю серьезно.

— Я знаю, любовь моя. И сделаю так, как ты сказала. — Фабриций постучал по краю носа. — Пока Флакк не давал поводов для беспокойства, но я буду внимательно за ним следить.

— Благодарю тебя, — не скрывая облегчения, проговорила Атия.

Фабриций страстно ухватил ее пониже спины.

— А теперь почему бы нам не попрощаться как полагается?

Женщина игриво поглядела на него.

— Отличная мысль, — согласилась она, взяв мужа за руку, и повела его в дом.

Спустя час в доме повисла мертвая тишина. С обещанием быстрой победы над карфагенянами Фабриций и Флакк отбыли в Рим. В полнейшей тоске Квинт принялся искать Ганнона. Работы по дому уже особо не было, и карфагенянин не имел возможности отказаться, когда Квинт попросил его выйти во внутренний двор.

Как только они остались одни, повисло неловкое молчание.

«Я не стану говорить первым», — с яростью подумал Ганнон. Он все еще не остыл.

Квинт поковырял носком сандалии мозаичный пол.

— По поводу вчерашнего вечера… — начал он.

— Да? — резко ответил Ганнон.

Его голос и манера держаться совершенно не подобали рабу. Но сейчас ему было на это наплевать.

Квинт подавил рефлекторное желание ответить резко и зло.

— Мне жаль, — резко сказал он. — Я был пьян и сказал не подумав.

Ганнон поглядел в глаза Квинту и понял, что, несмотря на тон, сожаление римлянина совершенно искренне. И тут же ощетинился. Он не ожидал такого поворота событий, но и не был еще готов сам пойти на мировую.